Время кенгуру. Книга 2 (СИ) - Эм Михаил. Страница 32

Насколько удалось узнать из разговоров с Якаки и понять по личным наблюдениям, империя инков отличалась строгой централизацией. Все население было разбито на семьи — так называемые айльи. Семьи составляли более крупные социальные единицы, и так далее, вплоть до социальных единиц, охватывающих отдельные территории. У каждой единицы, начиная с айлья, имелось руководящее и одновременно ответственное лицо.

Любопытно, что земли и остальное имущество на этих землях принадлежали не айлья как низшим социальным единицам, а Великому инке. За право принятия решений с Великим инкой спорил Верховный храмовый жрец, но этот нюанс подковерной борьбы можно было опустить как естественный. Наличное имущество принадлежало Великому инке, и все создаваемое с помощью него тоже. Соответственно, создаваемое имущество распределялось между всем населением по мере необходимости.

Для хранения собранного урожая по всей империи строились каменные хранилища, в которые ссыпалось выращенное зерно и плоды. Запасам велся строгий складской учет. Продукты поступали в государственные хранилища и оттуда же отпускались на нужды населения. Таким образом, голодающих не было, вместе с тем каждому приходилось трудиться на общественное благо — за этим следили десятники. Подобная централизация позволяла сооружать объекты общего пользования, такие как хранилища продуктов, дороги, наконец террасы для выращивания сельскохозяйственных культур. Крестьянину не было нужды ломать голову, чем сегодня заняться. Он получал задание от десятника и шел его исполнять, в то же самое время был абсолютно уверен в том, что получит пищу по своим потребностям.

Аналогичным образом в империи инков возводились жилые дома. Десятник определял, что кому-то — допустим, новобрачным — требуется новый дом. Соответственно, он давал крестьянам задание выстроить его, и пара молодоженов получала жилище.

Не обходилось без злоупотреблений, разумеется, однако кары за нарушения были столь строгими, что желающих рисковать было мало.

Иван Платонович подумал, что по возвращении сможет использовать инкский управленческий опыт в Российской империи. Государственная собственность на все наличное имущество Российской империи открывало такие грандиозные возможности перед министром государственных имуществ, коим Иван Платонович еще оставался, что останавливало дух. Конечно, длительное отсутствие Ивана Платоновича на рабочем месте могло негативно повлиять на его карьеру. Но министр надеялся, что сможет перебороть все интриги и неприятности и сохранить за собой свой высокий пост.

Гораздо больше Ивана Платоновича беспокоила возможность не возвратиться домой, в Петербург. Крайне неприятная возможность, которой нельзя было полностью пренебрегать. В случае невозвращения Иван Платонович решил посвятить себя государственному устройству империи инков. Оставалось надеяться, что Атауальпа окажется настолько умен, что позволит Ивану Платоновичу занять достойное его место — в должности министра, разумеется. Никто в империи инков, кроме Ивана Платоновича, не смог бы реформировать инкскую экономику лучше. Каким образом реформировать, вопроса не стояло: разумеется, по образцу Российской империи. Децентрализация в виде оформления крепостного права на крестьян позволит высвободить имеющиеся ресурсы. Часть крестьян должна, разумеется, отойти Великому инке и храму солнечного бога Виракоча, конфликт между которыми Иван Платонович мыслил разрешить полюбовно. Оставшаяся часть крестьян могла быть переписана на наиболее доверенных и отличившихся людей вроде самого Ивана Платоновича и других выдающихся сановников.

Иван Платонович так и решил: использовать одну из двух альтернативных возможностей — какая представится.

Беда была в том, что Великий инка Атауальпа был глуп и недальновиден, вследствие чего мог не предоставить Ивану Платоновичу должность министра. Насколько оправданы эти опасения, должно было выясниться в ближайшее время.

В любом случае следовало подробнее расспросить Якаки о государственном устройстве, в частности о финансах. Иван Платонович был уверен, что сможет дать ему несколько полезных консультаций по финансовым вопросам. Якаки, занимающего немалый финансовый пост в государственном аппарате, следовало заинтересовать собственными познаниями и наработками — в этом случае можно ожидать ответной отдачи, хотя бы в виде рекомендаций перед высшими сановниками, в том числе перед самим Атауальпой.

Наметив цель, Иван Платонович принялся двигаться в выбранном направлении. А двигаться в выбранном направлении министр государственных имуществ Российской Империи умел.

Я, через три дня

— Слушай, Андрей, — сказала мне Катька. — Поговорить надо.

— Говори, — благодушно позволил я.

— Разговор будет серьезным.

— Я предельно серьезен, — сказал я и засмеялся.

— Сейчас тебе станет не до смеха, — предупредила Катька.

Я перестал смеяться.

— Ты мне изменила?

— Пока нет, но собираюсь.

— И это весь твой серьезный разговор?

— А тебе мало?

— Ну не мало, — согласился я. — А смеюсь из-за нервного припадка, которым ты меня огорошила. Давай, рассказывай, с кем ты мне собираешься изменять. С Якакой, насколько понимаю?

— Да.

Я не выдержал и снова заржал.

— Андрей, если ты не отнесешься к этому серьезно, я развернусь и уйду.

— Куда?

Этот вопрос привел Катьку в недоумение, но ненадолго.

— К Якаке!

— Звучит довольно логично. Здесь тебе неудобно заниматься с Якакой любовью, потому что моя жена может неправильно это истолковать. С ее точки зрения, ты должна заниматься любовью исключительно со мной.

— А ты, ты-то сам что думаешь? — спросила Катька.

— Мне не привыкать, — вздохнул я с притворной печалью. — Я помню, как ты мне с тем… как его… блондином изменяла.

— С Сережей я тебе не изменяла, — зло сказала Катька.

— Вот те на! — воскликнул я. — А на дачу ты к кому уезжала, с ночевкой? Разве не к Сереже?

— Последнее предупреждение. Или ты меня слушаешь, или я ухожу.

«Куда?» — хотел спросить я, но вовремя спохватился.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Якаки мне нравится.

— Я так и понял, когда ты сказала, что собираешься мне с ним изменить.

— Только попробуй засмеяться, — предупредила Катька.

— Ни в коем случае, — кивнул я, еле сдерживаясь.

— В общем, Якака мне нравится, и я ухожу к нему жить.

— Единственный вопрос.

— Какой?

— Когда заделаем протечку, тебя дожидаться? Ты вообще назад в будущее собираешься?

— Я не знаю, Андрей.

— Даже так?

— Да.

— Вот теперь мне действительно не до смеха. Бедная моя Катька! Втюрилась в Якаку.

— Андрей, если ты скажешь мне, что не нужно этого делать, я этого не сделаю.

— Делай, что хочешь. Когда станем заделывать протечку, я тебе свистну. А там сама решай, возвращаться ли, а если возвращаться, то с кем.

— Андрей, я так тебя люблю!

Катька поцеловала меня в щечку и убежала, счастливая.

О, женщины, вам имя — вероломство! Не помню, кто сказал. Оскар Уайльд, кажется? Когда заработает айфон, нужно будет погуглить.

Григорий Орловский, вскоре после

Когда граф Орловский услышал от Андрея, что храмовые служители использовали маркеры для пейнтбола, стреляющие воспламеняющимися шариками, то сильно задумался. Прежде всего, он не понял, что такое маркеры, пейнтбол и зачем нужны воспламеняющиеся шарики.

Андрей пояснил:

— Военная игра. Маркеры — ружья, которые стреляют шариками, в которых краска. Шарики разбиваются о цель и взрываются краской, чтобы было заметно. Но они не воспламеняются. Это какая-то новая технология, либо переделка.

— Ничего не понял, но верю на слово.

И граф Орловский продолжил думать.

— А что за горючая жидкость была в тех баллонах? Ну, с помощью которых жгли корабль Писарро?

— Нефть, насколько понимаю.

— Может, в шариках тоже была нефть?