Земля алчущих (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия". Страница 68

Ноэми решила, что, возможно, в болтовне о нечеловеческих способностях Чёрных Гончих и была доля истины. Уж больно тихо и быстро двигался Агилар для простого смертного. Сама Ноэми так бы не смогла, а ведь ей джунгли были почти что родными… Но очень скоро ей стало не до отвлеченных размышлений.

Краткая перестрелка между невидимым врагом и церковниками — Ноэми заметила, как последние наугад посылали арбалетные болты в заросли — завершилась. И теперь, всего в нескольких десятках шагов от неё из джунглей появились самые страшные твари, каких Ноэми когда-либо видела, да и вообще — могла себе представить. Вроде бы передвигавшиеся на двух ногах и человекоподобные, но при этом — с оскаленными ягурьими мордами вместо лиц и с телами, покрытыми тусклым свалявшимся мехом. Никогда прежде Ноэми не доводилось сталкиваться с подобными чудовищами. Зато ей оказалась хорошо знакома сопровождавшая их удушливая вонь падали, которая смешивалась с запахом мускуса и — едва уловимо — чего-то приторно-цветочного. От захвативших их с отцом в плен ташайцев разило точно так же. Поэтому Ноэми не слишком удивилась, когда увидела среди тварей Ансу. Лишь порадовалась, что не знала об истинном облике врагов раньше — очутиться в лапах у подобных монстров было бы ещё страшнее, чем в руках у дикарей.

Подумав об этом, Ноэми вдруг услышала, как рядом раздался шорох. И чуть не умерла от страха в то мгновение, которое потребовалось ей, чтобы обернуться и увидеть перед собой одного из Гончих — молодого высокого парня с чуть растрёпанными светло-русыми волосами.

— Не бойтесь, госпожа Бернар, — с беспечной улыбкой сказал он, прислонившись к дереву рядом с Ноэми. — Меня прислал господин Агилар, присмотреть за вами, пока все не закончится. Я — Эгон, если что.

— Хорошо, Эгон, — напряжённо отозвалась Ноэми.

Она по-прежнему не испытывала симпатии к церковникам. Вот только сейчас всё равно почувствовала — присутствие одного из них её скорее радовало, чем нет. Как и то, что арбалет, который держал Эгон, явно был оружием посерьезнее, чем нож в руках у самой Ноэми. Впрочем, очень скоро из её головы исчезли все мысли, кроме одной: «Надеюсь, эти монстры нас не заметят!.. Трое милосердные, защищающие, ради всего святого, сделайте так, чтобы они нас не заметили!»

Между Гончими и ташайцами уже успел завязаться ближний бой. Ноэми ужасно боялась смотреть на происходящее поблизости, но, вместе с тем, закрыть глаза ей было бы ещё страшнее. И она следила за не слишком понятным ей смертельным танцем, в котором пятнистые фигуры оборотней мешались с облачёнными в чёрные мундиры. Слышала — почему-то приглушённо — будто сквозь водную толщу крики, звон металла и то мерзкое шипение, с которым сталь церковничьих мечей касалась плоти тварей. Ощущала тяжёлый запах крови и палёной шерсти, от которого начинало мутить. И, отчаянно, как веревку над пропастью, сжимала в ладони рукоять ножа.

Ноэми не смогла бы объяснить, как скоро ей показалось, что бой подходит к концу, а ташайские твари — те, что ещё не лежали мёртвыми на земле — уже не наседают на Гончих с прежней яростью. Время словно бы застыло. Ноэми не удивилась, если бы ей сказали, что прошёл час или, напротив, всего пара минут.

Но стоило Ноэми подумать о том, что беда миновала, как, словно прямо из-под земли, перед ней вырос куда более жуткий кошмар. Проклятый предводитель дикарей, Ансу. Ноэми не успела даже пискнуть, как его левая рука крепко ухватила её за плечо, а наконечник короткого копья в правой оказался приставлен к горлу.

— Только зря бегала от меня, беленькая сучка! — хохотнул Ансу, чуть сдвигая лезвие, и Ноэми коротко всхлипнула, когда её кожу обожгло болью. — А твой папаша ценой своей головы купил не слишком-то много свободы для тебя!

— Своей головы?!

— Можешь не сомневаться, я отрезал её лично. А всё из-за твоей дурости, девчонка!

Ноэми подумала, что, наверное, услышав эту новость, должна была бы ощутить скорбь и отчаянье. Но вместо этого чувствовала только злость на Ансу, на ташайцев, на Гончих… На всех тех, кто сломал её спокойную мирную жизнь и отнял то немногое, что было дорого.

Так что, когда арбалетный болт, пролетевший совсем рядом, вонзился её мучителю в живот, Ноэми не ощутила сожаления или ужаса, лишь злорадное удовлетворение. На какой-то миг ей даже захотелось широко улыбнуться пристрелившему Ансу Эгону — как бы безумно это ни прозвучало. Но миг спустя Ноэми поняла, что всё-таки ещё способна испытывать страх. Он ледяной волной окутал её, когда Эгона, не успевшего даже вытащить меч из ножен, опрокинул на землю ташайский оборотень. Тварь, кажется, не была вооружёна ничем, кроме собственных когтей, ненормально длинных даже для хищника. Однако их, вкупе с чудовищной силой, оборотню вполне хватило, чтобы за минуту превратить взрослого крепкого парня в распотрошённую тушу.

Умом Ноэми понимала, что стоило бы бежать со всех ног, воспользовавшись теми мгновениями, что подарило ей увлеченность твари убийством Эгона. Но почему-то продолжала стоять, вжимаясь спиной в ствол дерева. И не могла отвести взгляда от того, как оборотень терзал измочаленный труп, гадая, станет ли сама следующей жертвой. «Не надо, пожалуйста! — мысленно взвыла Ноэми, чувствуя, что ещё миг — и она заорёт в голос, наплевав на то, что подобным, несомненно, привлечет внимание твари. — Не хочу тут валяться, не хочу умирать, нет-нет!.. Смерть, больно… Не хочу!»

Тем не менее, даже эти отчаянные мысли не придали Ноэми сил достаточно, чтобы броситься прочь. Ноги словно завязли в застывшем на воздухе белёсом соке каучукового дерева. Было кошмарно жарко и тошнило от ощущения горячих капель, подсыхавших на лбу и щеках. Умирать по-прежнему очень не хотелось, но вот упасть в обморок начинало казаться просто прекрасной идеей. Сдавшись, Ноэми почти потеряла сознание, когда негромкое щёлканье, прозвучавшее очень знакомо, словно бы встряхнуло её и вернуло миру вокруг пропавшие было чёткость и яркость.

Жажда крови в итоге дорогого стоила оборотню. Гончие явно не собирались проявлять благородство в схватке с дикарями, и в спину убийцы Эгона один за другим вошли два болта. Правда, живучесть ташайских тварей и тут осталась неизменной. Развернувшись, оборотень с рёвом бросился на противников. Но его движения были уже куда более медленными, и, мгновением позже клинок в руке Агилара с мерзким шипением вошёл в грудь его врага. И, вздрогнув всем телом, оборотень наконец-то рухнул замертво.

То, что она сделала после этого, позже Ноэми точно не смогла бы объяснить. Не раздумывая, она с криком бросилась к Агилару. И лишь пару минут спустя, уткнувшись в пропахшую кровью и еще какой-то вонючей дрянью куртку, поняла, что привела церковника своим порывом в изрядное недоумение.

— Дура чёртова, — услышала Ноэми над ухом напряжённый, но не злой голос. И сейчас ей вовсе не хотелось укорять Агилара за невоспитанность. — Ты бы еще резвей прыгала, точно бы на меч напоролась! И я хорош, идиот…

— Там… там, — промямлила Ноэми, оглядываясь по сторонам, но оставаясь всё ещё не в силах собраться с мыслями. — Там Эгон, он застрелил этого, а потом его… Может, ему чем-то можно помочь, — её взгляд скользнул к красно-буро-розовым ошмёткам, и Ноэми закусила губу, подумав, что сказала большую глупость.

— Ничем, — голос Агилара прозвучал на удивление мягко. И так же мягко его ладонь легла Ноэми на затылок, заставляя повернуть голову. — Разве что — помолиться за его душу. Эгон теперь уже перед Престолом Троих. И не смотри туда больше, иначе это точно ночью будет сниться.

Ноэми подумала, что все равно не уснёт в ближайшую ночь, две… Да, пожалуй — ещё с неделю. Но пререкаться с Агиларом не захотела. Как и отпускать его в принципе. Может, он и был служителем кровавой Тирры, но рядом с ним хотя бы немного отступал страх перед дикарями. Поэтому услышав над головой спокойное:

— Ян, давай, уведи её куда-нибудь, а я пока здесь осмотрюсь, — вцепилась в рукав спасителя и выкрикнула:

— Нет! Не оставляй меня, нет!.. Я никуда не пойду. К тому же тут этот… Ансу, их предводитель. Он сказал, что убил моего отца!.. В Ансу стрелял Эгон, но, кажется, тот ещё жив. Я хочу узнать, как именно это случилось… с отцом. Рихо, пожалуйста, — она впервые назвала его по имени, что, конечно, было ужасно неприлично. Но сейчас Ноэми сделалось на это абсолютно наплевать. Все равно отец не раз с сожалением говорил, что благородной дамы из неё не выйдет… И едва ли Трое окажутся столь милостивы, чтобы вышла просто скромная и благочестивая женщина.