Гадюка на бархате (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия". Страница 64

Уже познакомившись с озорным нравом Карен, порой способной на весьма злые проделки, Стефан невольно ждал того, что та вполне может в качестве платы за проигрыш выставить своего соперника на всеобщее посмешище. Но она лишь осторожно взяла Стефана за руку и утащила его в закоулок меж замковых хозяйственных построек. Где-то поблизости раздавались грубые голоса солдат, а глаза Карен казались темнее и ярче в здешнем полумраке.

— Госпожа Фалькенберг… — робко протянул Стефан, видя, как тяжело вздымается грудь стоявшей в паре шагов от него Карен.

— Поцелуйте меня, — выпалила она, и её неровное дыхание отдалось жаром на щеках Стефана. — Это моё желание. Я ведь честно выиграла его, так?

— Но разве я смею…

— Спор есть спор, господин Кертиц. А мне, — Карен потупила взгляд — не то кокетничая, не то и вправду смущаясь, — будет лестно, если первым поцеловавшим меня мужчиной станет родственник её величества…

— Так тебе важно только моё родство с императрицей? — напряжённо спросил он. Слова собеседницы уязвили его самолюбие — Стефану порядком надоело, что он известен в основном как брат прославленного Железного Барса, а теперь вот ещё и как родич Гретхен. Но, произнося эти слова, Карен выглядела такой очаровательно невинной, что Стефану вовсе не хотелось её ни в чём упрекать. Поэтому и вопрос свой он задал с интонацией скорее сожалеющей, чем обвинительной.

— На самом деле, — голос Карен стих до шёпота, — совсем не оно… Стефан.

…Тот первый поцелуй вышел неловким, но оказался подобен горящей щепке, брошенной в бочку с маслом — едва заметный огонёк симпатии очень быстро сменился большим пламенем. Бойкий характер и непосредственность дочери Фалькенбергов очаровали Стефана ничуть не меньше, чем её яркая красота. Карен же забыла о наставлениях матушки и своих собственных мечтах о выгодном браке — внимательный, весёлый и неглупый Стефан покорил её сердце, вытеснив из мыслей корыстные планы.

Поэтому Карен вовсе не ожидала, что Стефан вдруг скажет, чуть жмурясь на солнце и сжимая в ладони её руку:

— Сегодня, когда мы вернёмся в замок, я хочу поговорить с Альбрехтом, а потом — и с твоим отцом. О нашей с тобой помолвке.

Произнёс он это очень просто — словно бы дело было уже решённым — и Карен не смогла скрыть изумления. И в то же время уверенность Стефана отчего-то грела ей душу.

— Но, конечно, если ты сама не согласна…

Вместо ответа Карен обняла возлюбленного, касаясь его всё ещё имевших вкус ягод губ в поцелуе — сначала лёгком, а потом — всё более глубоком. Стефан отлично понял такой ответ.

Солнце обращало сплетённые в простую косу волосы Карен в огненную змею и играло бликами на чёрных кудрях Стефана. Этот день был таким тихим и радостным, что подступающая война казалась влюблённым всего лишь смутной, хоть и зловещей тенью.

***

— Ты делаешь меня всё более счастливым, — мягко обнимая Гретхен, её муж произнёс эти слова вполне искренне. Но, едва супруга прильнула к нему, уткнувшись в тёмный камзол, улыбку на лице Альбрехта сменило встревоженное выражение.

Известие о том, что она ждёт ребёнка, которое Гретхен смущённо сообщила сегодня после завтрака, несло с собой не только радость, но и новые заботы — в первую очередь о том, как обеспечить безопасность не только императрицы, но и нерождённого наследника престола.

Замок Соколиное Гнездо, хоть и расположенный в весьма удачном с точки зрения возможной обороны месте, был невелик и стар. Вряд ли его укрепления выдержали бы серьёзный штурм, особенно с участием боевых магов. Стоило побеспокоиться о том, чтобы как можно скорее перебраться в более серьёзно защищённый и находившийся в глубине дружественных земель Сосновый Утёс.

— Только вот я не могу не думать о том, что, — Гретхен подняла на мужа большие ореховые глаза, и тот заметил, что в них блеснули слёзы, — наш ребёнок родится в разгар войны и… в изгнании, — сначала Гретхен намеревалась сказать «на чужбине» — Север действительно оставался для неё чужим и неприветливым. Но решила не обижать Альбрехта, говоря так о его родине.

— Война к тому моменту вполне может уже закончиться. Я уверен, число наших сторонников будет только расти, а узурпатор не продержится на троне долго. Дела в столице идут не особенно хорошо — думаю, что и там скоро вспыхнет недовольство правлением твоего кузена.

— Ты получил новости из столицы? От кого же?

— От Ланзо Рауша.

— Твоего секретаря? Его не арестовали?

— Он слишком хитёр, чтобы попасться приспешникам узурпатора. А теперь ещё и собирает вокруг себя недовольных новой властью. Не знаю в подробностях, как они собираются действовать — похоже, у них и нет ещё чёткого плана. Но теперь у нас появилась возможность получать правдивые сведения о происходящем в Эрбурге. И, думаю, тебе будет приятно узнать, что в числе тех, кто поддерживает Рауша и твоя подруга, баронесса Герварт.

— Амалия!.. Ох, я и вправду счастлива это слышать, дорогой. И рада, что с ней всё в порядке, — в порыве чувств Гретхен прижала к губам маленькую ладонь, стараясь не расплакаться всерьёз. Радость захлёстывала юную императрицу попеременно с печалью от того, как далеко остался теперь родной дом и всё то, что было знакомо с детских лет.

— Не бойся за неё. Рауш всегда отличался осторожностью, так что он не станет подвергать своих соратников лишней опасности. А нам надо подумать о том, как самим приобрести новых союзников уже здесь, на Севере.

— Ты ведь переписываешься с Эррейнами?.. Они действительно выступят на нашей стороне? Что тебе ответила госпожа Франческа?

— Она решила проявить гостеприимство, — улыбка Альбрехта сделалась очень нехорошей, — пригласила нас обоих в Утонувший Лес. Но я не собираюсь тащиться через пол-Севера в это чёртово болото, где можно похоронить целую армию!.. Я написал ей, что соглашусь на встречу только где-нибудь поблизости от земель Бернхарда, пусть даже и в замке одного из вассалов Эррейнов. А ты на переговоры в любом случае не поедешь.

— Но, Альбрехт, — в голосе Гретхен прозвучало удивление, сквозь которое начинали прорезаться раздражённые нотки, — это ведь я — правительница Мидланда.

Освещённая солнцем, чьи лучи проникали в узкое окно спальни венценосной пары, Гретхен стояла и с вызовом смотрела на мужа. До сих пор она беспрекословно принимала главенство Альбрехта, но сейчас её неприятно царапнул его не предполагавший возражений тон. В конце концов, он всего лишь консорт, а не император!..

— Конечно, милая, — Альбрехт улыбнулся ей — словно маленькой девочке, которой приходилось разъяснять очевидные вещи, — и именно поэтому тебе не стоит отправляться туда — ты можешь оказаться слишком ценной добычей для наших врагов. А сообщить тебе условия союза с Эррейнами я смогу сразу же, отправив магического вестника. И не забывай, что теперь ты должна думать не только о себе, но и о нашем наследнике.

«Сообщить тебе». Не «обсудить с тобой», а именно сообщить. Привыкнув улавливать скрытый смысл в разговорах и отмечать любую случайно оброненную реплику придворных, императрица теперь невольно обратила внимание на эту фразу мужа. Похоже, Альбрехт опять собирался решать всё сам.

Гретхен уже готова была продолжить спор, не могла найти достойного ответа — ведь доводы Альбрехта были вполне резонны. И потом, испытывать на себе все опасности и неудобства долгой дороги к месту переговоров, а после — и обратного пути, Гретхен отчаянно не хотелось. Поэтому она поспешила заглушить свои сомнения мыслью о том, что Альбрехт куда как лучше неё самой понимает Север и ответила мужу с улыбкой:

— Думаю, в этом ты прав, дорогой.

Альбрехт с трудом сдержал облегчённый вздох — ссора с женой пришлась бы очень некстати, особенно если учесть то, что сегодня ему ещё предстоял непростой разговор со Стефаном.

***

Когда-то Утонувший Лес был всего лишь заросшей ельником низиной среди окружавших её холмов. Но магическая битва, прогремевшая в этих местах несколько столетий назад, превратила почти всю бывшую долину в озеро, которое выглядело странно и жутко. Над его безмятежной гладью продолжали возвышаться макушки огромных елей, а сквозь удивительно прозрачную и чистую на вид воду, можно было разглядеть сами деревья и даже другую — не слишком разнообразную — растительность.