Гадюка на бархате (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия". Страница 73

Но что-то мешало Стефану обращаться к ташайке, как к бесправной пленнице. Может быть, то ощущение уверенности и некой тайной силы, которое она оставляла.

— Вы можете называть меня Черисой, господин, — слегка улыбаясь, продолжала ташайка. — И я всего лишь хотела спросить… Вы разговаривали со своим богом? — её взгляд скользнул к оставшимся за спиной Стефана дверям часовни.

— Я… э-э, да, я молился, если вы это имеете в виду.

— Меня всегда удивляло, как вы, жители восточных земель, верны своему холодному далёкому богу. Хотя он даже не отвечает на ваши просьбы, — улыбка Черисы стала насмешливой и жёсткой.

Стефан понимал, что должен в ответ приструнить язычницу, посмевшую глумиться над истинной верой. Но сумел только хрипловато спросить:

— А ваш бог, что, отвечает? — ему хотелось произнести эти слова презрительно, но вышло скорее заинтересованно.

— Конечно. Если просить по-настоящему, — Чериса ещё на шаг приблизилась к Стефану, и теперь они стояли почти вплотную друг к другу, — Тшиен непременно ответит на просьбу того, кто ему верен.

Стефан почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Да что, в конце концов, нужно от него проклятой язычнице?! Не может же она на самом деле думать, что он уверует в её варварского идола?..

— Твой бог остался за океаном! — невольно повысил голос Стефан, с трудом подавляя желание попятиться, осеняя себя знаком звезды.

— Мой бог живёт всюду, — Чериса высунула свою руку из-под длинной полы плаща, — где может проползти одно из его созданий! — смуглое крепкое запястье, как показалось Стефану в полумраке коридора, украшал ряд тёмных браслетов.

Но уже через мгновение Стефан с ужасом разглядел обвившую руку Черисы большую гадюку, чья голова была чуть приподнята, а немигающий взгляд внимательно следил за собеседником жрицы.

— Она не жалит без причины, — с удовлетворением глядя на Стефана, сказала Чериса. — Но и обиды не спустит.

— Я не…

— И умеет ждать — как и Тшиен. Так что когда вы устанете искать милостей Троих — всегда сможете прийти ко мне. А я расскажу, как сделать так, чтобы Тшиен отозвался на вашу просьбу. Он возьмёт с вас плату, о да!.. Но иногда лучше заплатить, чем потерять всё, мой господин.

Стефан собрался было с духом, чтобы ответить гневной тирадой о том, что он никогда не предаст свою веру. Но обнаружил, что уже смотрит в спину удалявшейся жрицы.

Босые ноги Черисы ступали по каменным плитам коридора не громче, чем змея могла бы проползти в траве.

***

Их было пятеро — четверо совсем молодых ещё парней и один светловолосый полноватый мужчина постарше. И двое из них сначала волокли Рихо по узкому коридору со стенами, обшитыми панелями из резного красного дерева, а потом — затащили в полутёмную комнату, швырнув на широкую кровать с тёмно-синим балдахином.

Рихо, конечно же, пытался сопротивляться — но почему-то выходило скверно, словно он сделался вдруг вполовину слабее, чем обычно. Да ещё и его одежда оказалось какой-то странной — длинной, узкой и ужасно неудобной…

Он попробовал вскочить с постели, чтобы броситься на одного из своих пленителей — высокого темноволосого парня с почти по-девичьи смазливым лицом. У того на поясе имелся отличный кинжал с широким лезвием. А завладев оружием, Рихо рассчитывал если не прикончить всю эту дурную компанию, то уж вырваться из их лап — наверняка.

Страшно ему не было ничуть. Не было вплоть до того момента, когда он понял, что собственное тело на самом деле ему не подчинялось — и вместо того, чтобы взвиться в стремительном броске в сторону намеченной жертвы, продолжало мелко дрожать, вжимаясь в смятые простыни. Вот тут-то холодок и пополз по спине.

Оказаться не только в плену, но и полностью беспомощным — такого Рихо пожелал бы разве что лютому врагу. Но, в конце концов, ему не впервой сталкиваться с подчиняющей магией — и так просто он не сдастся, нет!.. Рихо знал, что главное в такой ситуации — постоянно искать лазейку в сетях колдовства. Если поддерживающий заклятие чародей отвлечётся, возможно, удастся освободиться — хотя бы на мгновение. А мгновения ему вполне хватит, чтобы из жертвы превратиться в палача.

Он отчаянно старался напрячь каждый мускул, чтобы заставить шевельнуться хотя бы пальцы правой руки. Не получалось. Зато прекрасно ощущались плотно охватывавшие запястья широкие металлические браслеты. Антимагические оковы?.. Не могли же эти идиоты — кстати, уже собравшиеся вокруг кровати и переглядывавшиеся между собой с мерзкими сальными улыбочками — принять его за мага!..

Тут взгляд пленника упал на собственную, не желавшую теперь подчиняться воле хозяина, руку. И Рихо мгновенно захотелось не то выругаться покрепче, не то — трусливо заорать во всю глотку. Потому что рука была абсолютно точно не его — изящная с золотистой нежной кожей и длинными пальцами. Определённо — женская.

— Ну что, прелесть моя?.. — смазливый брюнет, чей кинжал так приглянулся Рихо, склонился над кроватью и быстрым движением ухватил его за шевелюру, заставляя поднять голову. У Рихо отродясь не было таких длинных волос, чёрная волна которых доходила до талии. Но боль от того, что их сейчас накручивали на кулак, ощущалась прекрасно. — Думаю, теперь ты сильно сожалеешь, что не ответила на моё недавнее предложение!.. Но, дорогая, за глупость нужно платить — так что придётся развлечь не только меня, но и моих друзей!..

Остальная четвёрка мучителей встретила эти слова довольным гоготом. Рихо очень хотелось если не прикончить их на месте, то хотя бы обложить заковыристо и нецензурно. Вот только язык не подчинялся ему точно так же, как и прочие части тела, и вместо ругани с губ сорвалось жалкое:

— Пожалуйста… Пожалуйста, Сандро, оставь меня в покое! Ты ведь такой же адепт, как и я… Создателя ради, отпусти меня, Сандро!

Голос, разумеется, оказался тоже женским. Высоким, юным и… хорошо знакомым. Голосом чародейки, совсем недавно спасшей Рихо жизнь.

— Плевал я на Создателя, — Сандро рванул ворот платья своей жертвы, грубо проходясь пальцами по её маленькой груди. — И о том, что мы с тобой в одной лодке, надо было думать раньше, аристократочка.

Из горла Эулалии вырвалось сдавленное рыдание, когда Сандро велел одному из своих спутников придержать ей руки, пока сам неторопливо расстёгивал ремень на поясе. А в сердце Рихо, который каким-то образом разделил с Эулалией то ли её сознание, то ли воспоминания, рождалась чёрная злоба, сулившая мало доброго мучителям чародейки.

«Я найду этих выродков. Всех пятерых, — думал Рихо, ощущая вместе с Эулалией тяжесть навалившегося на неё тела Сандро. — Найду и прикончу, даже если они не имеют никакого отношения к тёмной магии».

Он и понятия не имел, что будет так мерзко — от боли, от отчаянья и беспомощности. Перед глазами, как живое, встало лицо Лавинии. Что, если герцог Альтьери обращался с ней точно так же?..

Эулалия, между тем, уже не молила мучителей о пощаде и не зажмуривала глаза. Только тоненько неосознанно поскуливала через короткие промежутки времени и тупо таращилась в пространство. Кажется, она впала в прострацию и уже не замечала ни потной возбуждённой рожи очередного насильника, ни чего-то ещё вокруг…

В отличие от Рихо, для которого окружающая действительность оставалась отвратительно чёткой. И который вдруг почувствовал, что совершенно непослушное до этого тело ему отлично подчиняется. Он рванулся вперёд, рассчитывая повалить на пол одного из дружков Сандро — светловолосого, сейчас стоявшего возле постели и ленивыми движениями расшнуровывавшего штаны.

Через мгновение мир вокруг Рихо расплылся тошнотворным водоворотом цветных пятен. Ещё через пару — он очнулся посреди собственной спальни, прижимающим лезвие ножа, который привык хранить под подушкой, к шее что-то сдавленно лепечущего слуги. И тут уже испугался по-настоящему.

…А теперь пытался принять уверенный и спокойный вид под испытующим взглядом Габриэля, вот только удавалось скверно.

— Ну?.. Может, ты объяснишь мне, что это было? — спросил тот, устраиваясь в большом кресле чуть в стороне от кровати с балдахином, на который Рихо то и дело косился с подозрением — пусть даже полотнища ткани здесь были зелёными, а не синими, как в адовом сне. — Я, конечно, понимаю, что особняк, который нам предоставил боэннский епископ, не больно-то хорош, а местные слуги — скверно вышколены. Но это не повод резать их посреди ночи!