Готика Белого Отребья (ЛП) - Ли Эдвард. Страница 13
Писатель обнаружил, что его очень интересуют подобные вещи.
- Ничего себе! Можешь его описать?
- Толстый парень с короткой стрижкой, с немного пухлым лицом. Он всегда потирает промежность, как в тот раз, когда я видела его ещё живым, я тогда была маленькой. Трёт себя он, в общем там, и усмехается с похотливым взглядом.
Неподдельный интерес Писателя продолжал возрастать. Фигура, которую, как ему показалось, он видел, действительно соответствовала этому описанию. Только разве что без потирания промежности.
Хм. Или нет?
- Говорят, что любой, кто отбуксирует эту машину, будет проклят вместе со всей своей семьёй. И есть ещё одна легенда…
- Да? И какая же? - нетерпеливо спросил Писатель.
Сноуи выглядела все более встревоженной, и Писатель подумал, что, возможно, этот Дикки Кодилл изнасиловал или приставал к ней в детстве.
- С другой стороны, Сноуи, я вижу, что тебя это беспокоит, так что можешь мне больше ничего не рассказывать.
- Ну ладно, - cказала она. - Вообще-то мне очень хочется убраться отсюда, - затем она взяла его за руку и повела обратно на улицу. - Расскажу в другой раз.
Писателю нравилось быть в напряжении, потому что это заставляло его изобретать собственные догадки. Я здесь всего несколько часов, а у меня уже избыток материала для книги!
Появился ещё один ряд темных магазинов, ещё более пустынных, поскольку последние уличные фонари остались позади. В одном из окон мелькнул слабый отблеск света, и когда он поднял голову, то смог разглядеть трубу. Крематорий, - понял он. - Это, должно быть, было то самое место. На входной калитке буквы, как те, что высечены на могильном камне, гласили:
ВИНТЕР-ДЭЙМОН
ПОХОРОННОЕ БЮРО
Писатель удивился своему отсутствию колебаний.
Странно, что у Сноуи был ключ от входной двери заведения, которым она открыла дверь здания, но…
- Чёрт, я чувствую себя плохо, потому что не рассказала остальную часть истории. Я имею в виду, ты - писатель и всё такое, ты, наверно, злишься, когда кто-то начинает рассказывать историю, и потом не рассказывает её до конца…
- Ты имеешь в виду легенду о машине Дикки Кодилла? Как я уже сказал, пожалуйста, не рассказывай ничего, что может тебя расстроить, - но, по правде говоря, Писателю хотелось узнать всё до мельчайших подробностей.
- Я расскажу тебе эту часть позже, я имею в виду Дикки и Боллза, и то, как они умерли.
- Да, точно, ты упомянула, что они оба были убиты в каком-то аббатстве.
- Да, видишь ли, в наши дни люди говорят, что какие-то копы из АТО пришили их в лесу, или это сделал сам Клайд Нэйл, самый крупный производитель незаконного самогона в наших краях.
- И то, и другое кажется вполне правдоподобным, - однако по её выражению лица и позе, в которой она стояла, Писатель почувствовал нечто иное.
- Как Дикки и Боллз на самом деле были убиты, cпросишь ты? Они были в лесу и, в общем, их убило чудовище, оно разорвало их обоих на части голыми руками. Вырвалo позвоночник прям у Дикки из задницы.
- Ага, чудовище, значит, - повторил Писатель.
Сноуи улыбнулась.
- О, ты, наверно, думаешь, что я просто пытаюсь тебя обмануть.
- Нет, вовсе нет. Я свято верю, что неверие в то, чего никогда не видел – это принцип дурака.
Она сексуально вильнула бёдрами.
- Позволь мне сказать, что я знаю, что это правда.
- Ты хочешь сказать, что сама видела это чудовище? - парировал Писатель, стараясь сохранить при этом проницательность, которая не предполагала насмешек.
- Клянусь могилой моего бедного папочки, - сказала она. Теперь она выглядела странно взволнованной. - Тогда, само собой, я его не видела, но потом видела, причём несколько раз, - eё глаза сузились, как осколки стекла, и она снова улыбнулась. - И ты тоже его увидишь.
- Что? - Писатель уже не знал, как это воспринимать. Это было бессмысленно. - Ты хочешь сказать, что я увижу монстра, который убил Дикки и Боллза много лет назад?
- Угу. О, не волнуйся, он мёртв, и он…- oна ткнула указательным пальцем, указывая на похоронное бюро. - Он там. И ты увидишь его, но сначала ты должен кое-что сделать для меня и Дон.
Писатель нахмурился.
- И что же именно я должен сделать?
- Мы тебе скажем, но сначала ты должен согласиться. Иначе я не смогу тебя впустить.
Она улыбнулась Писателю, в то время как он смотрел на неё, возможно, целую минуту.
Это уже был перебор и гипотетически очень опасно. За этой дверью могло поджидать что угодно, и это точно не будет какой-нибудь «монстр», а, скорей всего, кто-нибудь с ружьём наперевес. Он уже собирался отказаться от этой затеи, но Сноуи продолжила рассказывать:
- Чудовище умерло где-то в… я не уверена, в 96-м или 97-м, и его тело хранится здесь с тех пор.
Писатель продолжал пристально смотреть.
- И у него даже было имя, представляешь! Люди в нашем городе называли его Толстолобом, - закончила она.
Ментальное воздействие этого имени потрясло его, как быстрая езда по незамеченным железнодорожным путям. И он не только видел его нацарапанным в автобусе, но теперь был жутко уверен, что видел его и в другом месте.
По спине у него пробежал волнующий холодок.
- Договорились, - сказал он.
Сноуи открыла большую, обшитую панелями дверь, петли которой эффектно заскрипели.
Писатель последовал за ней.
* * *
Даже такой “блестящий” мозг, как у Писателя, терял способность обрабатывать данные, рассуждения и наблюдения, которые ему навязывали с тех пор, как он сошёл с автобуса. Бестелесный голос, с абсурдным намёком на липких червей, говорил в его голове о загадочной надписи в автобусе, рассказывающей о “Толстолобе”, который, как выяснилось, убил психопата и владельца “Эль Камино” 1969 года, которую Писатель только что видел и которая, несомненно, была ему знакома; очевидно, целый клан альбиносов, все с теми же чертами лица, что и на тревожно знакомых эскизных портретах, расположенных в старом отеле, в котором он остановился сегодня вечером и явно зарегистрировался более двадцати лет назад, но не помнил; медленное просачивание того, что могло быть только подлинными воспоминаниями, давно забытыми (включая "Семейку Монстров"!); человек, похожий на него, который сбежал из бара, не заплатив ту же сумму, которую сам Писатель заплатил в начале 90-х годов, и…
И…
Теперь я иду за секс-бомбой альбиносом, которую только что встретил, в ПОХОРОННОЕ БЮРО, ночью, потому что она сказала мне, что я увижу тело этого… Толстолоба, МОНСТРА, но только после того, как Я СДЕЛАЮ что-то, о чём она отказалась говорить.
Тем не менее он пошёл за ней.
Он переступил порог, огромная дверь закрылась за ним и закрылась на замок. Он молча следовал за ней, широко раскрыв глаза. Под налётом старости, выцветших красок и разрозненного упадка сохранились остатки былого величия; общая обстановка и атмосфера старомодного похоронного бюро, построенного примерно в 1900 году. Антикварная мебель, степенные, хоть и закопченные, обои, настольные лампы на латунных ножках с цветными абажурами. Справа поднималась покрытая ковром лестница, слева была гостиная, освещённая скромным желтым светом настольной лампы; Писатель заметил закрытый гроб.
Там кто-то есть?
Сноуи провела его по тихому вестибюлю вдоль стены, на которой висели старые фотографии угрюмых, усатых мужчин в высоких воротничках и галстуках-бабочках, все они были в деревянных овальных рамках. Единственное, что отвлекало его от всего этого завораживающего убранства, была чувственная фигура задницы Сноуи, идущей прямо перед ним, и случайные взгляды на её грудь.
- Откуда, - начал Писатель, - у тебя есть ключ от этого места? Ты работаешь здесь тоже?
- Я… что-то вроде того. Если быть точнее, то я не работаю здесь, а просто помогаю Дон… С некоторыми делами…
Данное заявление совершенно не пролило свет на происходящее. Но у Писателя было такое чувство, что он скоро узнает все ответы на интересующие его вопросы…