Территория бога. Пролом - Асланьян Юрий Иванович. Страница 16

Более того, люди были подставлены. Когда Мамаев узнал, что Светлана и Василий живут на кордоне без оружия, он пообещал помочь, и осенью 1995 года легальный ствол прибыл на Мойву. Это была старая «тулка», но в хорошем состоянии.

Идрисов взревновал и начал угрожать, что не выпишет разрешение на хранение оружия, да, похоже, побоялся грозного пермского дарителя. Тогда он начал действовать другими методами — привезенными из Средней Азии. «Все, что я слышал о красоте Самарканда, все правда, за исключением того, что он более прекрасен, чем я мог себе это представить!» Да и кто мог представить? Гниды вообще величиной не отличаются. Такие вот голубые купола минаретов.

Мамаев сильно отличался от компании, с которой прилетал на северный кордон. Однажды директор заповедника Идрисов сам предложил ему завалить в заповеднике сохатого, но бывший милицейский начальник вежливо отказался.

За всю вторую зиму на Мойву не дошло ни одного письма. А в марте, когда Светлана и Василий двинулись в отпуск на лыжах, у Чувала они встретились с группой травоядных, которые шли им на смену. Тогда женщина-биолог сообщила, что еще в декабре Идрисов, приехавший в Госкомэкологии области, кричал, что на Мойве живут браконьеры, бракоши и даже баркаши. Говорил, что обоих уволит, а мужика вообще посадит. Рейдовые группы в ту зиму не появлялись, а по радиосвязи Идрисов на неугодность не намекал. Но в Красновишерске все подтвердилось: начальник охраны Белков пересказал идрисовский сценарий: одна опергруппа заходит и расставляет вокруг кордона капканы, а другая — фотографирует и составляет протоколы. «План, конечно, гениальный, — сказал Белков Идрисову, — но никто этим заниматься не будет: ни я, ни мои подчиненные». Тогда тот заорал: «Я сам подкину капканы с мясом и составлю протоколы!»

Начальник охраны пересказывал. А сам Идрисов молчал и ходил кругами.

Дядюшка Фэй — так назвали Идрисова местные дети, сокращая имя директора до какого-то китайского варианта.

Преступника судили быстро. Что занимательно. Чрезвычайно удивительно. Для нашей страны, конечно. В августе он Идрисова убил, а уже в феврале начал отматывать назначенный срок. О причине появления такой световой скорости в России я узнал позднее. Судили — значит, я, как журналист, имею право просмотреть уголовное дело от корки до корки. Поэтому я заявился в областной суд с просьбой выдать мне один из томов местного собрания сочинений для ознакомления. Заместитель председателя суда вежливо попросил принести соответствующее письмо, подписанное главным редактором газеты. Я не стал напоминать юристу содержание статей закона о средствах массовой информации и не только подготовил письмо на бланке редакции, но и сам подписал бумагу. Чего там мелочиться — к человеку надо относиться с адекватной долей признательности.

Когда я начал читать показания убийцы, мои мягкие волосы встали дыбом — так, что со стороны могло показаться, будто на голове енотовая шапка. Да, преступник незамысловато аргументировал причину своих жестоких действий: «По приказу директора я должен был ручным рубанком обтесать внутри гостевого домика стены — сруб шесть на шесть метров, высотой два с половиной. Я отказался делать эту дурную работу. В результате меня лишили премии за второй квартал — небольшой материальной поддержки».

И что, за это он убил человека? Я не поверил. А кто бы поверил? Убийца утверждал, что директор заповедника был необразованным человеком! Убийца нагло лгал! Рафаэль Идрисов имел диплом Алма-Атинского университета! Правда, я сам диплома не видел.

Астролог сулил по телевизору нам, Водолеям, что завтра нас ожидает опасность со стороны кипящих, едких и огнеопасных жидкостей. Про спиртосодержащие суррогаты и парфюмерию ничего пророк не сказал. А завтра пятница, конец недели. Как быть? Что можно? Неужели они решили растворить меня в кислоте? Где скрыться? Да ты сам пришел к редактору, дорогой друг. С какой стати он должен благословлять тебя на смертельный риск? Хочешь, чтобы он, а не ты взвалил на себя ношу моральной ответственности? Ну-ну, тебе просто необходима душевная поддержка, материальная… Но получилось бы именно так — ответственность. Ты забыл, что за все отвечаешь сам, лично, собственным здоровьем. Твой поступок похож на слезовыжималку, слезоточивое вымогательство, когда одноногий на костылях стоит между рядами движущихся машин с протянутой рукой и заглядывает в открытые окна… Опасный, нечестный и беспощадный промысел. Главный тебе не помог, но зачем тебе его помощь? Выруби из дерева, Юра, своего бога.

Я начал действовать. Изучая дело, я решил встретиться с одним из героев заповедной территории — Никифоровым, который должен был находиться в интернате для инвалидов в Чайковском, а это далеко, на самом юге области. «На далеком жарком юге, на краю родной земли, живет в маленькой лачуге негритенок мальчик Ли…»

Конечно, я импульсивный человек — я позвонил и выяснил, что, на мое счастье, сейчас он в Перми, в стационаре ортопедического отделения. Я нашел мужика: он сидел на кровати в палате на четырех человек. Виктор сидел так, как стоят кедровые вогульские идолы, — понятно стало, что ног у него нет вообще.

— Было, в августе девяносто шестого мы, я и Карпов, вылетели на Цитрины. Газовики заказали себе домик для отдыха. Мы вылетели, да без лебедки, без крючьев, без веревок, без дополнительных рабочих. Готовили и подтаскивали бревна на сруб. Вы никогда не занимались такой работой?

— Случилось один раз, — кивнул я головой. — Помню, еще б чуть-чуть — и сдох бы.

— Вот-вот, — улыбнулся Никифоров, рыжий и сухощавый мужчина лет тридцати. — Поэтому мой напарник и умер, Карпов.

Например, на окладной венец надо было два десятиметровых бревна по сорок сантиметров толщиной — до тонны весом. Из подручных средств соорудили «пьяный ворот» — и за двадцать дней заготовили и подтащили весь кругляк. Да на трелевке изорвали около пятисот метров провода. «Оператором» чаще всего приходилось быть Карпову, как более сильному, но и он падал на землю с маху, когда провод рвался. Сплошные ушибы — плеч, ребер. Через два месяца его вывезли на вертолете в больницу, а там — паралич, усть-язьвинский интернат, инсульт и кладбище…

Да-а, заказчики, значит, предлагали организовать медицинскую помощь, вплоть до Москвы, найти специалистов высокой квалификации, но у Карпова отнялась речь, а у директора Идрисова, наверное, мозги… или сердце, какая у него еще там была требуха. Короче, Идрисов решил не беспокоить богатых заказчиков.

— А что с вами случилось? — не выдержал я.

— Идрисов взял с меня заявление на расчет — без даты, которую потом поставил такую, какая потребовалась. Он со многими так поступал. И оставил меня на Цитринах до весны одного. Правда, в ноябре он забросил мне напарника, который оказался не напарником, а нахлебником — прилетел без продуктов, но с пиломатериалами. Он серьезно верил в то, что ежемесячно будет приземляться вертолет, как ему Идрисов пообещал. А тут выяснилось, что Бахтиярова директор тоже оставил на бобах — ничего не дал за мясо, рога, унты. Считай, это еще пять человек! Припасы, конечно, скоро закончились, и мы начали ходить на кордон Мойва, к Зеленину. Вася делился с нами последним. Тридцать километров туда, и обратно столько же. Да прикинь, что и зимнюю одежду нам не забросили. А в это время Мойву посещали вертолеты с отдыхающими, в сопровождении директора, но сотрудникам ничего не привозили. Иногда борт стоял по два-три дня — заказчиков загулявшихся ждал. Только Идрисов отговаривался по радиосвязи, будто вертолет был полностью загружен, два мешка крупы взять не мог. Я сомневаюсь, что идрисовские гости со всем своим грузом могли весить четыре тонны — столько Ми-8 может взять безо всяких сносок. И позднее летчики говорили, что никаких проблем действительно не было, а был Идрисов — недоносок. Да, а вы знаете, что городским он выписывал путевки на ловлю рыбы до устья Мойвы, а иногда и до устья Ниолса, а поселковым, из Мутихи, Ваи, Велса, — только до Лыпьи? Вот поэтому жители верховий и относились к инспекторам как к личным врагам… Сегодня всего не перечислишь, до дна не расскажешь…