Сердце волка (СИ) - Хант Диана. Страница 59

Я часто заморгала.

Грэст, шумно вздохнув, и положив ладонь мне на шею, не дал мне подняться с земли, а сам принялся растирать зажатыми в другой руке мягкими, словно бархат, листьями. Остатки масляных потоков словно впитывались в тело, запах дегтя сменился дурманящим ароматом леса, а кожа начала гореть под его прикосновениями.

Я яростно пыталась противиться его касаниям, но мои попытки сопротивления были такими же успешными, как недовольство котенка, которого умывает мама-кошка. Разница между мной и котенком была в том, что после умывания котенка всегда отпускают.

— Неужели, — пробормотала я, мотая головой, ощущая, что слезы струятся по лицу, шее, затекают в уши, — неужели воины свободного народа берут женщин силой?

Голос мой прозвучал так горько и жалобно, что Грэст, не прекращая своих действий, что-то рыкнул в ответ, но увидев, что его не поняли, пояснил.

— Твое счастье, женщина, что я устал.

— Никогда бы не подумала, — пискнула я, и Грэст довольно осклабился, а я принялась лихорадочно соображать, чтобы ещё пискнуть, чтобы его отвлечь. Непонятно, на что я надеялась, но почему-то каждая отвоеванная секунда казалась дороже золота.

Грэст пристально посмотрел мне в глаза, словно вчитываясь в мои мысли.

— Пойми, когда нас найдут, на уже тебе будет мой запах. Ты будешь моей. И больше того — на нас обоих будет запах твоего желания. Еще ни один волк не знал неудачи с самкой. С человеческой самкой. Ты ещё будешь молить меня о продолжении, изнывая от удовольствия.

— Не уверена, — пролепетала я, ощущая, как внутреннюю сторону бедер словно опалило огнем.

Грэст только ухмыльнулся в ответ, и довольно оглядев творение своих рук, отшвырнул листья в сторону.

ГЛАВА 3

Твердые, шершавые пальцы заскользили по моему телу. Подушечками больших пальцев он надавил над ключицами, где-то в районе груди, сделал несколько надавливаний по бокам. Перешел на плечи и хорошенько сжал их с двух сторон, так, что я подумала, он решил сломать мне кости. Но когда руки его, двигающиеся с молниеносной быстротой, оказались на талии, я ощутила сладкую истому в плечах и буквально оцепенела от такого открытия.

Что он делает с моим телом, если каждое его прикосновение словно отрезает меня от внешнего мира, погружая в мир собственного тела?

Теплые волны принялись омывать меня под самой поверхностью кожи, и все верхнее, то есть внешнее, показалось наносным и неважным, а измученное последними событиями тело, всеми этими походами-переходами-путешествиями на чьем-то плече, принялось оживать под умелыми касаниями оборотня.

Грэст погладил мои бедра по бокам, провел пальцами с внутренних сторон снизу-вверх, что заставило меня вскрикнуть, и схватить его за руки, но он, казалось, даже не ощутил касания моих пальцев. Грэст с сосредоточенным видом осмотрел живот, довольно ухмыльнулся собственным мыслям, и его пальцы оказались чуть ниже пупка. Он осторожно погладил мягкую податливую кожу, нахмурился, словно примеривался, и надавил.

Я охнула — теплая, даже горячая волна хлынула по ногам, бедрам, до самых стоп. Я даже голову подняла, хлопая ресницами. Грэст встретился со мной взглядом и весело сообщил:

— Неудивительно, что вы, люди, такие слабые. Вы даже не знаете, куда нажать, чтобы кровь разогнать.

Я часто заморгала, а потом ухитрилась, уперевшись сзади на руки, выскользнуть из-под его ладоней. Усевшись, я быстро прикрыла грудь руками, поджала колени. Впившись в самодовольный подбородок Грэста яростным взглядом, я прошипела:

— А может, застой крови у нас, у людей, потому что наши тела не предназначены, чтобы на чьем-то плече сутками висеть, подпрыгивая и отбивая ребра.

Грэст смутился.

— Я был осторожен.

Я фыркнула.

Еще несколько секунд передышки.

— Не помогло!

И жалобно продолжила:

— У меня все болит.

Грэст выглядел озадаченным, даже затылок поскреб.

Но в следующий миг в его, чуть навыкате, желтых глазах, мелькнула какая-то мысль, длинный нос дернулся, а тонкие губы зазмеились в усмешке. Я постаралась поджать ноги ещё ближе, лихорадочно пытаясь сообразить хоть что-то, это уже не имело значения, когда железные пальцы легли на мои лодыжки, меня дернули назад.

Я проехала по земле и оказалась подмятой под сильное твердое тело. Он склонился к самому моему лицу, несколько секунд смотрел на мои губы. Железные пальцы легли на подбородок и нижний край губы, оттягивая ее, Грэст склонился еще ниже, и чуть ли не выдохнул прямо мне в рот:

— Я тебя вылечу, Эя.

В тот же миг он буквально взвился ввысь, и я поняла, что ноги мои оказались разведены по сторонам его тела. Попытка свести их вместе наткнулась на твердые горячие колени, Грэст дернул уголком тонкого рта, и, снова ухватив мои ноги за лодыжки, развел их шире.

Он снова приблизился, вглядываясь в меня, но на этот раз он смотрел не на мое лицо.

Его лицо потемнело, глаза расширились и сверкнули дьявольским огнем, губы приоткрылись, а пальцы, охватывающие мои лодыжки, еще сильнее сжались, так сильно, что я заорала. Едва ли он услышал мой крик — с ним что-то происходило. Темные пряди волос, приглаженные назад, растрепались, падая на лоб. Рот дернулся, ноздри тонкого длинного носа хищно расширились, словно он надел вдруг маску безумца, опасного безумца. Мне отчего-то показалось, что верхушки его ушей заострились.

Он сейчас примет полуформу, поняла я, цепенея от страха, практически теряя сознание.

Плавая на поверхности мышления, все ещё не погружаясь в темный омут ужаса, я видела, как лицо его склонилось ещё ниже над… моим телом. Он застыл на несколько секунд, потом раздался звук врывающегося в ноздри воздуха. В следующий миг меня снова дернуло вниз, и я оказалась плотно прижатой к земле его телом.

Грэст опирался на одну руку, другая же скользнула назад, куда-то вниз. Он быстро, словно рассеянно погладил меня по бедру, затем легонько шлепнул, и его рука переместилась на кожаную повязку, что прикрывала его бедра.

Я пыталась отодвинуться, сжать ноги, но оказалась надежно прижатой его рукой. А любая попытка сжать ноги находила его твердое горячее тело, каждый раз заставляя его дышать еще страшнее.

Я приподняла голову и заорала прямо в синюю гладь неба, словно надеясь, что этот голубой купол треснет от силы моего крика и обрушится на землю, погребая нас под осколками, но на мой рот плотно легла твердая ладонь. Я ощутила, что все его тело дрожит. В бедра мои уперлось что-то твердое, я забила по земле ногами, продолжая колотить каменное тело Грэста. Я молотила, царапалась, даже пыталась укусить, но укусить волка за ладонь не получилось.

Не обращая внимания на мои кулачки, сомневаюсь, чтобы Грэст ощущал удары, он подтянул меня вниз, и удерживая за ногу рукой замер, словно примериваясь.

В тот же миг налетевшее откуда-то темное облако сорвало с меня Грэста, перевернув несколько раз и меня.

Я не поняла, что это, слышала лишь клацанье зубов и утробное рычание.

Воздух со свистом рвался под мощными ударами, в ушах у меня в унисон с тяжелым, плотным пульсом раздавалось чье-то тяжелое, хриплое дыхание.

Кто-то катался по поляне рядом со мной.

Я поняла, что лежу на животе, когда спины моей коснулось что-то легкое и шершавое. Должно быть, сухой лист. Я, облокотившись на трясущиеся руки, приподняла голову и увидела, как по поляне, яростно рыча, катаются два волка в полуформе.

Надо бежать, — прозвучало в голове. — Надо спасаться. Едва ли победа этого, нового, сделает твою участь лучше. Беги же!

Водоворот мыслей несся и несся, затягивая меня куда-то, а я продолжала лежать, не в силах пошевелиться. Дрожь в теле сменилась странным онемением, я смутно чувствовала тело, как тогда, когда, лежа на плече Рива, наблюдала за происходящим свысока.

Темный клубок из двух чудовищ распадался несколько раз, и в воздух взметались страшные вихри с горящими глазами и бьющими наотмашь, мускулистыми лапами.