Не бойся темноты (СИ) - А Ярослава. Страница 27

Тут она почувствовала его присутствие. Каким-то шестым чувством. Затылок закололо, и девушка медленно повернула голову. Это был Даниэль.

Он стоял невдалеке, в напряженной позе. Золотые волосы разлохматились, но сейчас даже при ярком свете солнца они не казались Томе красивыми, как прежде. Прекрасные синие глаза горели недовольством. И их блеск терялся на фоне той жуткой жажды, что исказила все прекрасные черты. Томка с отстраненно подумала, что он стал каким-то другим, будто вылезла наружу все его демоническая сущность.

— Ты странная, — после недолгого молчания произнес он.

Томка даже не стала напрягаться и пытаться уловить какой-то смысл в его словах.

Нужно подняться и бежать, бежать не оглядываясь. Наверное, Даниэль прочитал все ее мысли. Потому как губы его исказились в усмешке.

— Даже не думай.

Нужно отвлечь его и отвлечься самой. Что бы не скатиться до банальной истерики.

— Как ты меня нашел?

— Это было не сложно, — неожиданно самодовольно мурлыкнул он, — Твои эмоции выделяются на фоне других. Столько переживаний, терзаний, чувства вины.

Томка сглотнула комок в горле и на мгновение прикрыла глаза.

— Что тебе нужно, Дани?

Он склонил голову на бок, пронзая изучающим взглядом. Несколько плавных шагов и сильные руки, подхватив под мышки, поставили на ноги. Томка спиной почувствовала его тело, а жесткая рука обхватила под грудью, сдавливая так, что и без того затрудненное дыхание стало рваным. Девушка в страхе уставилась прямо перед собой, всеми силами стараясь контролировать дыхание.

— Ты. Мне нужна только ты, — шепнул он на ухо и губы скользнули ниже по изгибу шеи.

Он окутывал, одурманивал своими неспешными касаниями. Запах ненавязчивого мужского парфюма заполнял легкие, вызывая отчаянный протест К горлу подкатывала тошнота и страх. Дикий, первобытный. Животный ужас добычи уже пойманной свирепым хищником, но отчаянно трепыхающейся в отчаянной попытке освободиться.

Резким движением Даниэль сорвал в головы кепку и перекинул свободной рукой волосы ей через плечо, что бы тут же ухватить их в крепкий кулак.

— Правильно, — довольно протянул он, — Бойся. Меня нужно бояться.

Томка жалостливо всхлипнула и поняла, что слезы уже давно текут по лицу и остановить их она не в силах. Разве может она ему противиться? Как? Где найти силы, что бы противиться его воле?

— Чего ты добиваешься, Дани? Пусти меня. Пусти, — позорно взмолилась Тамара, цепляясь руками за его запястье в надежде, хоть как-то ослабить удушающую хватку.

— А то ты не знаешь, чего я хочу? — голос его был полон пренебрежения, — Мой отец наверняка посвятил в некоторые подробности моей жизни. Правда?

Томка молчала, не зная, что ответить. Она пыталась оставить хоть крохи разума, в охватившем казалось весь мир безумии, но он ускользал в ту темноту, что плавно накатывала с каждой волной все сильнее, подталкивая к краю.

— Покорная, — довольно произнес Даниэль, — Ты можешь быть такой послушной, когда захочешь. Мне это нравится.

Он запрокинул несопротивляющейся девушке голову, прижался губами к ее рту, и Тома перестала, что-либо понимать вообще. Это мало походило на ласку. Это вообще не было поцелуем. Он просто застыл как каменное изваяние, жадно втягивая в себя ее дыхание. Где- то на грани обморока она почувствовала, что тело этого нелюдя стало мелко дрожать. Все эмоции как-то разом покинули ее, и сознание накрыла всепоглощающая тьма.

Дженни злилась. В первую очередь на себя. И зачем она пустила на порог Эдварда Карлайла в отсутствие Даниэля? То, что она недолюбливала бывшего главу рода, это мягко сказано. Она его ненавидела всеми фибрами своей кошачьей души. Дженни то же была оборотнем и свою жизнь прожила, работая сначала прислугой в богатом графском доме, а затем и няней маленького Даниэля, которого полюбила все душой как родного сына.

— Что вам нужно? — холодно поинтересовалась она, исподлобья глядя на мужчину, — Даниэля дома нет.

— Я к тебе: — коротко ответил он, проходя в просторную светлую кухню.

Карлайл уселся на кухонный стол, на ее любимое место и скосил взгляд на воздушные пирожные со взбитыми сливками, которые Дженни недавно испекла.

— Может, чаем угостишь?

Дженни возмущенно уставилась на его непроницаемое лицо, но послушно пошла, ставить чайник. Она не спеша достала тонкие фарфоровые чашечки с блюдцами, заварник. По привычке все красиво расставила на столе и, услышав щелчок чайника, известивший о том, что он вскипел, стала заваривать чай. После налила в две чашки ароматный напиток и стала напряженно наблюдать, как Эдвард ест ее пирожные и запивает чаем.

— Твои пирожные ни капельки не изменились, — заметил он, жмурясь от удовольствия, — Во всем графстве нет кухарки лучше, чем ты Дженни.

Женщина хотела сказать что-то едкое, обидное, но в последний момент сдержалась. Сидит он ест, пирожные, что она приготовила для Даничкиных гостей. Он когда уходил, предупредил, что вернется с той замечательной девушкой. Дженни еще в прошлый раз помнила, как Тамара любит сладкое, вот и напекла побольше.

— Вы озвучите цель своего визита? — нетерпеливо спросила Дженни.

— Что не терпится выставить меня вон? — понимающе усмехнулся Карлайл и подцепил еще одно пирожное, — Нам нужно поговорить о Дани.

Дженни замерла в ожидании, с ненавистью поглядывая на собеседника.

— В городе происходя очень странные вещи, Дженни. Очень жуткие вещи. И все это каким-то образом связано с мои сыном.

Как бы она не любила Карлайла старшего, но в его привязанности к сыну не сомневалась никогда. Дженни прекрасно знала, что в Даниэле вся его жизнь, потому как другого смысла после смерти истинной пары у оборотней не было. Дальнейшее существование — это сплошное мучение. В этом Дженни прекрасно понимала бывшего хозяина. Когда-то очень давно она тоже потеряла свою пару. Каким-то чудом не сойдя с ума она смогла перенести свою любовь на свою молодую хозяйку, которая только-только вышла замуж на графа Карлайла. Лара была мила и непосредственна как ребенок. Дженни опекала свою непутевую девочку, и души в ней не чаяла. А когда появился Дани, то он стал ей практически родным. Ежедневные хлопоты с маленьким наследником заставили боль потери отойти на задний план. Она все также тосковала, но это больше не кидало ее в пучину отчаяния. Наконец Дженни могла почувствовать себя почти счастливой. Все оборвалось в ту роковую ночь, когда не стало ее ненаглядной Лары. Что тогда произошло доподлинно не знал ни кто. Сама Дженни тогда уехала помочь одной больной родственнице, оставив ребенка на попечение матери. Карлайл на все расспросы отмалчивался. А потом поползли слухи и графа лишили титула. Дженни до последнего отказывалась верить сплетням. Граф души не чаял в супруге, но сопоставляя все факты, она решила, что он убил ее из ревности. Кому как ни служанке знать количество любовников хозяйки? Лара была наивной, инфантильной фантазеркой. Даже материнство не заставило ее повзрослеть. По крайней мере, так думала Дженни.

— Ты наверняка слышала о смерти студентки, которую загрыз дикий зверь?

Женщина кивнула и налила себе еще чашечку чая.

— Дани подозревают в ее убийстве.

Дженни стало нечем дышать. Руки затряслись, и она усилием воли заставила себя поставить чашку на стол, что бы не разбить в приступе паники.

— Почему? — шокировано выдохнула она.

— На это указывают определенные обстоятельства смерти еще одной девушки, — уклончиво ответил Карлайл.

— Натали Ройс? — с ужасом прошептала Дженни.

Эдвард несколько мгновений пристально изучал побледневшую как полотно женщину и успокаивающе взял ее за руку.

— Милорд, — она обратилась к нему как когда-то в той прошлой жизни, — Это ведь не мог быть он?

— Нет. Конечно же, нет Дженни. Наш мальчик на такое не способен, — горячо заверил ее мужчина, — У меня чувство, что это какая-то чудовищная ошибка или совпадение. Но для того, что бы во всем разобраться нужно понять, что происходило с Дани, когда погибла Грейс. Дженни, пожалуйста.