На улице Мира (СИ) - Лавринович Ася. Страница 19
– Не сказать, чтобы очень красивый, но и уродливым его не назовешь, – продолжил насмешливо Никита.
– Да замолчи ты!
За два года я забыла, как Яровой может допекать.
– В следующий раз смотри, куда бежишь, – предупредил Никита.
– Угу.
В этот момент из актового зала вышел Марк. Он оглядел нас с Никитой, затем сухо проронил:
– Привет, Ник!
– Привет!
– Вер, – обратился ко мне Василевский, – я там все доделал. Сейчас мне домой надо. Мама звонила.
– Да, конечно! – закивала я. – Спасибо огромное за помощь, Марк!
Когда Василевский скрылся из виду, Никита снова уставился на меня.
– Ну? – не выдержала я внимательного взгляда Ярового. Его серые глаза сияли. – Опять что-то с носом не то?
– Вы вдвоем украшали зал?
– А что?
Тогда Никита, не говоря больше ни слова, первым направился в пустой актовый зал. Там на полу повсюду лежали связки воздушный шаров, тяжелые портьеры слабо шевелились из-за сквозняка, а из открытых окон слышался птичий гомон.
– Мм, – промычал Никита, самодовольно поглядывая в мою сторону. – План с айподом сработал?
– На что ты намекаешь? – насупилась я. И, наверное, в ту секунду ужасно покраснела.
– Чем вы тут занимались?
– Да тебе какая разница?
Я вспомнила, что Марк поцеловал меня в макушку, и дыхание снова перехватило. Никита, пиная попадавшиеся на пути воздушные шары, подошел к огромному окну и уселся на подоконник.
– Сейчас встретил Лидочку в коридоре, – недовольным тоном начал Яровой. – Она мне уже расписала, какая замечательная олимпиада по физике будет в нашу смену в лагере, и как она рада, что я еду защищать честь нашей гимназии.
– Ой-ой. – Я приложила ладонь к щеке, будто у меня только что страшно разболелся зуб. Так вот зачем меня искал Никита.
– Ты с ней до сих пор не поговорила, да?
Я покачала головой:
– Прости.
– Так и думал.
– Но я обязательно выполню свою часть договора! – горячо заверила я. Не люблю быть обязанной. – Если пообещала, значит, сделаю. Ты меня хорошо знаешь.
– Хорошо знаю, – странно усмехнувшись, согласился Никита.
Я стояла напротив и смотрела на Ярового. Вспомнила, что когда-то бывший друг был единственным человеком, которому я могла рассказать все на свете. И почему-то именно он находил в утешение те самые слова, которые я ждала.
– Мне просто в эти дни совсем не до этого было, – зачем-то сказала я. И если Яровой решит, что сейчас я имею в виду наши непонятные зарождающиеся отношения с Марком – я Никиту придушу.
Думала, Яровой, как обычно, проигнорирует мое оправдание, но он спросил:
– Что-то случилось?
– Ты что, не читаешь школьное «Подслушано»?
Никита рассмеялся.
– На фига мне это? Ты бы еще спросила, смотрю ли я «Пусть говорят».
И его насмешливый тон вернул меня в реальность. Слишком большая пропасть образовалась за эти два года между нами. Придется рассказать Никите то, о чем мне пока говорить не хотелось. Судя по всему, Яровой решил, что под «мне было не до этого» я подразумевала флирт с Василевским, а, разумеется, не какую-то свалившуюся мне на голову Катерину.
– Ладно, забей! – вздохнула я, отыскивая свой рюкзак.
Возможно, на моем лице отразилось разочарование, потому как Никита все-таки поинтересовался:
– Нет, Вер, серьезно. Все в порядке?
Я замерла на месте с тяжелым рюкзаком в руках. Рассеянно скользнула взглядом по расслабленной позе Ярового, по бордовым портьерам, по разноцветным связкам шаров… А птицы за окном стали кричать еще пронзительней.
– Да, все хорошо, – наконец ответила я. – Завтра же поговорю с Лидией Андреевной.
Закинув за спину рюкзак, первой вышла из актового зала.
***
Яркий свет софитов похож на слепящее июльское солнце. У меня слезятся глаза, а когда я спускаюсь со сцены, охватывает какое-то полудремотное состояние. Будто я на самом деле не в гимназии, а в огромной пустыне. Болит голова, хочется пить, а пылинки, кружащиеся в лучах прожекторов – маленькие песчинки. И звезды, которые накануне мы с Иркой вырезали из фольги, раздвоились, усыпали весь потолок актового зала... Кажется, я все-таки заразилась от папы, потому что в горле страшно першило.
Тем не менее, усевшись в кресло и прикрыв глаза, я начала снова негромко и упрямо повторять слова:
– У каждого человека свои звезды. Одним – тем, кто странствует, – они указывают путь. Для других это просто маленькие огоньки. Для ученых они – как задача, которую надо решить. Для моего дельца они – золото. Но для всех этих людей звезды – немые. А у тебя будут совсем особенные звезды…
Ирка плюхнулась рядом со мной в одно из кресел и внимательно осмотрела. Затем, нахмурившись, спросила:
– Ты чего там бубнишь?
– Слова повторяю, – сказала я. Язык еле шевелился во рту.
– Выглядишь паршиво, – покачала головой Третьякова.
Затем подруга потрогала мой лоб и быстро отдернула руку, будто обожглась.
– Серьезно, Азарова, иди домой. Не до репетиций!
– Правда, такой горячий? – Я тоже потрогала свой лоб. Глаза жгло. – А «Маленький принц»? Ты посмотришь ночью на небо, а ведь там будет такая звезда… такая звезда…
– Такая звезда, где я живу, где я смеюсь, – и ты услышишь, что все звезды смеются. У тебя будут звезды, которые умеют смеяться! – внезапно проговорила Леля Селезнева, отличница из «Б» класса. Леля сидела через пару кресел от нас. Мы с Ирой удивленно уставились на девчонку. Та тут же покраснела.
– Я обожаю «Маленького принца», – призналась Леля. – Наизусть знаю!
– Почему ты не вызвалась исполнять роль Принца? – резонно поинтересовалась я. Мне-то из-за этого пришлось слова учить.
Леля еще больше покраснела.
– Лидия Андреевна сразу твою кандидатуру одобрила, Вера, – ответила она. Тут уж настала моя очередь краснеть.
– К тому же, – шепотом начала Леля, пересаживаясь на один стул ближе к нам. Ирка, почуяв новую сплетню, склонилась через меня к Селезневой. Иногда подруга напоминала мне Андрея Малахова в поисках интриг и сенсаций. – Мне очень нравится Пирожков!
Мы с Ирой одновременно уставились на сцену и разыскали взглядами Пирожкова – единственного парня, который согласился участвовать в постановке. Грузный одноклассник стоял возле кулис и с задумчивым видом грыз ногти.
– Мм, – промычала Ирка.
– Да! – Леля была такой взволнованной. – На самом деле, так хотелось принять участие в постановке! Я все ваши репетиции посещала. И звезды с утра помогала Пирожкову вешать. Мы даже пару раз плечами нечаянно столкнулись.
– Ну, с ума сойти! – покачала головой Ира, пытаясь сдержать улыбку.
– Моя бабушка тоже любит «Маленького принца». Она мне в детстве его все время перед сном читала. Еще бабуля пообещала, что обязательно придет на постановку, пусть даже я в ней не участвую.
Внезапно меня еще больше бросило в жар. Щеки пылали огнем. Кому какая разница, принимаю ли участие в какой-то постановке я? Никто никогда не придет посмотреть на меня со сцены. Никто даже не в курсе, что я на эту сцену выйду. Тогда я стянула с шеи свой желтый шарф и отдала его Леле. Та растерянно захлопала глазами.
– Держи, тебе нужнее участвовать в этой постановке, – сказала я.
– Вер, ты чего? – удивилась Ира.
– Я себя неважно чувствую. А вдруг не успею выздороветь к концерту?
Селезнева сияла.
– Ой, Верочка, правда? Вернее, ты не подумай, что я радуюсь тому, что ты заболела!
– Ты что? Я так не думала. Мне правда сейчас не до этого концерта. А бабушка будет тобой гордиться.
Ира продолжала удивленно на меня смотреть, а Леля в то время уже наматывала на шею шарф.
Когда Селезнева убежала на сцену, Ира спросила:
– Когда ты уже забьешь на тот дурацкий пост в «Подслушке»?
– Наверное, никогда, – сказала я. Глаза снова заслезились. Я громко чихнула.
– Вера, будь здорова! – выкрикнул Даня, которому пришлось выступить в роли осветителя. Тут же неподалеку от сцены слонялась Циглер. Завуч заставила ее принять участие в общественной жизни гимназии и поручила отвечать за декорации. Правда, нам с Иркой все равно приходилось все делать за Амелию.