На улице Мира (СИ) - Лавринович Ася. Страница 33

Амелия помолчала.

– Говорят, неприкаянная душа той девчонки все эти годы бродит по территории опустевшего лагеря.

– А вот в это я не верю! – громко воскликнула Ирка, будто пытаясь убедить саму себя. Пришлось на нее шикнуть.

– Здесь столько камер, но наверняка все-таки можно умотать. Хочу найти лазейку в заборе и смотаться к заброшенному лагерю, – сказала Амелия.

– Ночью? – ахнула Диана.

– Ну не днем же! Хочу посмотреть, происходит ли там что-то странное. Но одной даже мне стремно. Возьму с собой Веру.

– Меня? – возмутилась я. – Я при чем?

Тут же вспомнился шипящий похоронный марш в трубке, лысая ведьма, крысы в углу, оторванный палец... И если глупые шутки с школьным «Подслушано» и расшатанной стремянкой походили на козни Соболь, то «страшные» и непонятные вещи были вполне в репертуаре Циглер. Зачем ей вести меня в заброшенный лагерь?

– Ты кажешься самой адекватной и смелой, – ответила Амелия.

– Вот спасибо, – проворчала я. – Всем спокойной ночи.

Некоторое время в палате стояла гнетущая тишина, но потом Амелия вновь начала:

– Наверняка почти тридцать лет назад бедная девчонка точно так же болтала с подругами о том парне, обсуждала его нос, глаза, уши. А если он был вожатым? Как он мог довести ее до такого отчаянья…

Мы с Дианой и Иркой подавленно молчали.

– Знаете, девчонки, пока я не заехала с вами в одну комнату, думала вы такие пустоголовые… – сказала вдруг Циглер.

– Ты поменяла свое мнение? – удивилась Диана.

– С чего бы? – хрипло рассмеялась Амелия. – Я только еще больше в этом убедилась. Спокойной ночи, клуши!

Ирка с Дианой обиженно засопели. Я оторвала взгляд от страшных теней на потолке и зажмурила глаза, боясь, что теперь еще больше буду думать о маме или о той несчастной девчонке, повесившейся в темном лесу. Но, на удивление, я быстро провалилась в сон. Почему-то мне снился Никита. Обнявшись, мы слушали одни наушники на двоих в том же автобусе, который теперь вез нас к морю.

С утра мы испытали на себе все прелести лагерной жизни. Труднее всего дался ранний подъем. На зарядку пришлось собираться под ворчание Ирки и Дианы, а невыспавшаяся Амелия казалась еще мрачнее.

Непривычная еда на завтрак, глупые речевки от младших отрядов, учебные занятия… Я выбрала себе в качестве дополнительного курса английский язык и даже умудрилась получить несколько поощрительных жетонов. Несмотря на то, что уроки отличались от школьных, и проходили в непринужденной игровой форме, после обеда я уже чувствовала себя выжатым лимоном. Наверное, дома на летних каникулах я бы только проснулась к этому времени, а тут столько всего переделать успела…

Больше всего Диана и Ира ждали в этот день вылазки на озеро. Я не разделяла их энтузиазма. Купаться и загорать по времени – глупость. Не расслабишься.

На пляже Соболь, напялив откровенный купальник, вышагивала туда-сюда перед парнями из старших отрядов, прежде чем занять место. Кузя коршуном кружил неподалеку. Диана в большой соломенной шляпе направилась было к Оксане, но та, подружившись с новыми девчонками, послала Рудневу восвояси, мол, рядом с ними уже нет места. Мы с Ирой искоса наблюдали за этим спектаклем. Когда Диана, потоптавшись на месте, направилась в нашу сторону, Ирка перегнулась через меня и кинула на песок свою сумку.

– Не дури, – нахмурилась я.

– Мы снова у нее как запасной план. Мне это не нравится, – сказала Ира. – Почему с нами? Пусть вон с Антоненко сидит, у той свободно!

Ирка кивнула в ту сторону, где Люся в своей красной панаме сидела на полотенце и грызла яблоко.

Пока мы с Ирой спорили, Диана уже подошла к нам:

– Ой, девчонки, уже кто-то место занял?

– Нет, здесь свободно, присаживайся, – ответила я, убирая Иркину сумку.

Третьякова снова исподлобья взглянула на меня:

– Считаешь, это нормально?

– Я считаю, нам с тобой уже давно должно быть все равно.

Ирка демонстративно поднялась с полотенца и направилась к Дане. Диана улеглась рядом. Вдвоем мы проводили Ирку взглядами. Руднева вздохнула:

– Я знаю, что ее раздражаю.

– Она до сих пор на тебя злится, – сказала я.

– Мы ведь раньше были так близки. Ты больше общалась с Никитой, я – с Иркой.

Руднева замолчала и перевела взгляд с Ирки на Соболь. Та громко и звонко хохотала, обсуждая что-то со своими новоиспеченными подругами.

– Ты тоже осуждаешь меня? – спросила Диана. – Просто в какой-то момент мне показалось, что у нас становится все меньше общих интересов.

– Я тебя не осуждаю, – возразила я. – Так бывает, что люди вырастают друг из друга, как из вещей. И в дружбе, и в любви. Это грустно. Но абсолютно естественно. Ты не должна дружить с кем-то определенным с пеленок до самой старости. Мы ведь с Яровым тоже больше не общаемся, например.

В завершении своих слов я взглянула в ту сторону, где парни из нашей гимназии вместе с другими ребятами играли в пляжный волейбол. Тут же разглядела Никиту. Странное дело, в одной команде с ним играл Марк, – даже на пляже с идеальной прической, но мой взгляд был прикован к Яровому. Никита, стянув растрепавшиеся волосы резинкой на затылке, в этот момент ловко отбил мяч. Я старалась не пялиться конкретно на него, но у меня это плохо получалось. Все-таки не верилось, что этот красивый высокий парень – тот самый Никита, который в детстве смотрел со мной мультики и делился жвачкой. Когда в игре возникла пауза, Яровой, будто почувствовав мой изучающий взгляд, посмотрел в нашу сторону. Тогда я смутилась и отвернулась. Проклятье, он заметил! А вот Диана продолжала без стеснения глазеть на Ярового.

– А зря ты перестала общаться с Никитой. Он – настоящий красавчик.

Мне вдруг тоже захотелось поспорить, как спорила Ирка вчера по поводу вожатого. Сказать про нос картошкой, запах изо рта, жуткий сколиоз... Но возразить Рудневой было нечего. Никита и вправду с возрастом стал очень красивым парнем.

Когда настало время старших отрядов заходить в воду, Диана полезла в плетеную пляжную сумку.

– Я, пожалуй, не буду плавать. Лучше займусь своим загаром.

Она снова оглянулась на Соболь с подругами. Те тоже не шли в воду, а, выставив пятые точки под солнце, валялись на животах и болтали.

– Хочешь составить компанию? – предложила Диана, протягивая мне какую-то оранжевую баночку. – Молочко-спрей для быстрого загара. Отличная вещь!

– Вера, идешь? – помахала мне рукой Ира.

Я было приготовилось подняться с пледа, но краем глаза заметила, что Диана так и не опускает протянутую с оранжевой баночкой руку. Почувствовала себя крайне неуютно. С одной стороны, Ирка ждала, пока я пойду в воду, а с другой – брошенная подругами Диана просила меня остаться.

И все-таки я уже чуть не поднялась к Третьяковой, как к ней и без меня подлетели Даня с Никитой. Даня взял Иру за руки, Яровой – за ноги, и вдвоем они потащили орущую и хохочущую подругу в воду. Я же, только представив себе, как Никита взял бы меня за лодыжки, смутилась. Нет, Ирка и без меня не заскучает. Я повернулась к Диане и спросила:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ну как там правильно заниматься загаром?

Руднева просияла и принялась намазывать меня своим чудодейственным молочком.

Ребята, выйдя из воды, сразу направились к нам, правда, по пути потеряв где-то Третьякову. Даня тут же занял место рядом с Дианой, а мокрый Никита приземлился на Иркино полотенце, рядом со мной. Я приподнялась на локтях и нарочито уставилась на озеро. Там, на другом берегу, виднелся дикий хвойный лес. Никита, будто нарочно коснулся влажным плечом моей горячей кожи, и я тут же покрылась мурашками. Но при этом почему-то сама не двигалась с места, хотя вполне могла лечь ближе к Диане. А Никита снова заерзал, еще и мокрыми пляжными шортами задел мое бедро. И я опять покрылась гусиной кожей. Видела боковым зрением, как Яровой без стеснения пялится на меня: на грудь, живот, ноги. Но вместо того, чтобы подняться и уйти на поиски Ирки, продолжала лежать, уже не разбирая, откуда берутся на теле эти предательские мурашки. Наконец, пережив неловкость, я чуть отмерла. Толкнула Никиту плечом и сердито прошептала: