Такая Война (СИ) - Вишневский Сергей Викторович. Страница 24

— Как же не хватает посоха, — вздохнул Мак и с отвращением взглянул на корявую палку, которую пытался использовать. Из-за отсутствия материалов и инструмента выходило откровенно паршиво. По сути, эта коряга отличалась от посоха, как кривой нож, сделанный руками мальчишки в кузнице, отличается от заказанного под мастера клинка.

— Там был зверь, — объявила Мать, когда к ней подошли остальные. — Кто-то порвал трупы на части. Местами съедены внутренности, но по большей части — просто порванная плоть людей и лошадей.

Мак нахмурился и сделал шаг в кусты. Там словно разорвало мину. По деревьям, кустам и земле размазало плоть и кровь. Местами виднелись отдельные фрагменты: руки, часть кисти, копыто, человеческий глаз, скальпель с красной руной мага.

— Почему ты решила, что тут был зверь? — спросил подмастерье разумную нежить.

— Вон на той ноге — следы зубов. Царапины на кости. Вон на том шматке мяса — тоже. Слишком большие для медведя или волка.

Коротко оценив кровавую сцену и кивнув догадкам Матери, он вышел обратно с задумчивым видом.

— Разбивайте лагерь, — коротко скомандовал парень. — Пока я не пойму, что могло порвать на части семерых всадников и мага, дальше нам соваться опасно.

— Все-таки зверь?

— Может, и магия, — пожал плечами Мак. — Надо разбираться.

Вонь. Постоянная вонь гниющего мяса. Иногда мне кажется, что этот запах пропитал меня насквозь. Волосы, одежду, деревянную палку… даже еда. Еда отдавала привкусом гнили.

Да, можно было создать такую нежить, которая не испускала бы никаких запахов. Если бы только у меня были с собой хоть какие-нибудь инструменты и хотя бы одна бочка Курабатового раствора. Однако, приходилось обходиться тем, что было. А было у меня… По сути — ничего. Походный артефактный набор и самопальные инструменты для ритуалистики — четыре палки и мотки веревок разных размеров.

Но даже так, я бы мог сделать лучше. Даже так, я бы мог сделать нежить сильнее, умнее и боеспособнее, мог бы начать готовить боевых тварей. С уверенностью могу сказать, что помнил схему боевого голема плоти. Да, нужен был алтарь боли и жертва, но голем плоти — это боевая единица другого порядка.

Проблема была в спутниках. Хотя, если быть до конца честным — проблема была во мне. Ловя взгляды, чувствуя их отношение ко мне, я шкурой чувствовал — они меня боятся. Боятся даже не меня, а силы, стоящей за мной. Ходячие трупы, нежить, черная тягучая тьма из моих рук, призраки.

Гурт начинал втягивать голову в плечи и пятиться, когда видел призрака. Билл призраков не боялся, но всячески избегал прикасаться к мертвецам или предметам из их рук. Рум не скрывал злобных взглядов и всей душой меня ненавидел. Жак, молодой парнишка, был единственный, кто ни на что не обращал внимания. Он был сосредоточен на детях и превратился в бородатого няня.

И именно их отношение к моей силе, а значит, и ко мне, не давало пуститься во все тяжкие. Не давало плюнуть на приличия и начать создавать совершенную и крайне опасную нежить. А мысли об этом меня не покидали.

Пока они смотрели на силу за моей спиной, у меня в груди росла бездна. Нет, не та, где обитают сущности, способные поглотить этот мир. Я о другой бездне, что образуется внутри, когда тебя либо боятся, либо ненавидят. Тогда весь твой путь, все время, все цели превращаются в пыль.

С момента, когда Синдзи рассказал мне о том, что Амора больше нет, я пытался призвать его около десяти раз. Я провел ритуалы «жертвы», «призыва» и «вопрошения». Все они были безуспешны. Признаков, что такая сущность вообще существует, не было. Амор был действительно мертв.

А еще сны. Меня мучали жуткие сны. Очень часто просыпался на рассвете, в холодном поту. Мне снилась жена и сын из прошлой жизни. Каждый раз вбегал в аэропорт, проносился к посадочному трапу, видел их спины. Догонял их, но когда хватал за руки — они рассыпались в пыль. Мужчина в форме пилота указывал мне на самолет, который уже отрывался от взлетной полосы, и говорил, что они там.

Периодически вместо жены появлялась Ашри, тень клана Дух реки Рё, иногда Левитания. Но финал любого сна заканчивается пылью и ветром, уносившим облаком близких мне людей в сторону посадочной полосы.

Сны стали как настоящие в тот день, когда мы вошли в первое село, после саторцев. С того дня, как я увидел младенцев, насаженных на колья, словно шашлык на шампур, я впервые почувствовал тьму. Вспомнился проклятый, который с жалел меня, потому что я ее не слышал.

Она шептала.

В ту ночь я едва смог уснуть, постоянно вздрагивая и просыпаясь. Однако, когда темнота ночи сгустилась настолько, что, казалось, ее можно потрогать рукой, я расслышал ее шепот.

Это не голос, это не шорох… Это что-то другое. Шёпот не был злым, не был добрым, не успокаивал и не подбадривал. Он был тихим, ровным и… Безразличным.

Безразличным к войне, к интригам, к демонам и ангелам. Безразличным к тысячам смертей, к десяткам погибших детей. Безразличным ко всему. Шепот тьмы, словно древний мудрец, вещал о том, что тьма бесконечна, бессмертна и вне моего понимания.

В ту ночь я спал как младенец и встал с кристально ясной головой, ответы на вопросы появлялись, стоило лишь правильно сформулировать.

Смутная цель приобрела четкие очертания. Четкие очертания начали складываться в картину. Картина заняла свое место в галерее.

Мне нужна армия. Мне нужны трупы. Мне нужна сильная нежить.

Все это стало настолько ясно, что в голове завертелись шестеренки раздумий. Единственное, что меня пока еще волновало — спутники. Они были единственным показателем того, что я еще не сошел с ума и не превратился в жуткую скотину.

Вонь. Эта жуткая вонь однажды сведет меня с ума.

Глава 3 ч.1

Тени давно вытянулись и сумерки вошли в свои права. На лес опустилась тьма. Посреди небольшой поляны, в оцеплении мертвецов горел небольшой костер, вокруг которого собрались все живые члены отряда.

Мак сидел у костра и ковырял в нем палкой, подталкивая угли к центру. Рядом, сложив руки на груди, сидели Гурт и Вар. Жак, сидел с другой стороны, покачивая на руках младенца. В метре от него на плаще с рунами мирно спал мальчишка.

— Больно задумчив ты, — произнес старый десятник, наблюдая за подмастерьем. — Ритуалы что показали?

— В том-то и дело, что ничего, — вздохнул Мак. — Никакой магии. Либо ее следы очень мастерски спрятали.

— Это плохо?

— Это значит, существо без магии смогло порвать на части пятерых солдат и саторского мага. Понимаешь?

— Может, оно было не одно?

— Я поднимал мертвецов, — покачал он головой. — Все твердят про чудовище и проклятье «Алас Рут», что бы это не значило. Дальше начинают истошно орать и все. Дальше с ними разговаривать бесполезно.

— Ну, угрохала эта тварь нескольких саторцев. Что плохого? Нам надо к Армавиру двигать и…

— А то, что она в любой момент может и нас с тобой на тот свет отправить, ты не думал?

— В силе своей сомневаешься? — задумчиво спросил десятник.

— Маг саторский не справился, а я в ладоши хлопнул и справился? — усмехнулся Мак. — Тут что-то не так. Сам подумай — поле в двух переходах от ближайшего города. Причем поле обработанное. А кто его обрабатывал? И зачем?

— Дикие?

— Кто?

— Дикие, ну, люд, что отказался по законам империи жить, налог платить и в леса ушел. К ним дорог нет, живут они особняком, ничего никому не платят, но и помощи никогда не просят.

— И как к этому относятся владельцы этих лесов?

— Ну, как еще-то? Каленым железом клеймят, плетьми порют, а кто за оружие возьмется, тех сразу того, — Гурт ударил ребром ладони по горлу, изображая казнь. — Диких часто с разбойниками путают, а для благородных они так вообще одно лицо. Потому за их отлов и разорения никто спрос не ведет.

— А разве они не одно и то же?

— Ну, на дорогу шалить иногда все же выходят, но то скорее с голоду, чем для наживы. Больше нужного никогда не берут.