Падение (СИ) - Стасина Евгения. Страница 27

Мама колдует над ужином, отец еще не вернулся с очередной поездки, так что, не придумав ничего лучше, я устраиваюсь на своем диване с толстым романом в руках.

«Беспокойство Элеоноры Батлер было напрасным. Салли Брютон была точна:

— Девушка почти полностью без образования и со вкусом готтентота. Но у нее есть сила и энергия. Нам нужны такие, как она, на Юге, да даже в Чарльстоне. Может, особенно в Чарльстоне…» — читаю я, и, не в силах сопротивляться навалившейся на меня слабости, засыпаю.

Я тихонько приоткрываю дверь в ее комнату, ругаясь себе под нос на раздавшийся скрип давно не смазываемых петель. За окном уже довольно темно, и лишь настольная лампа освещает ее силуэт, наполовину скрытый накинутым на ноги пледом. Я аккуратно, боясь разбудить ее своим неожиданным вторжением, беру в руки книгу, которая вот-вот грозит выпасть из ее ослабленной хватки, смотрю на обложку, и, улыбаясь столь девчачьему выбору, откладываю произведение на пол, рядом с диваном. Непослушные пряди ее волос выбились из косы, упав на белую матовую кожу лба. Бережно коснувшись мягких вьющихся локонов, я отвожу их в сторону, наслаждаясь представшей передо мной картиной. От красоты ее безмятежного лица захватывает дух, а от осознания, что эта девушка завладела всеми моими мыслями, хочется сжать мягкое податливое тело в объятиях, всем и каждому говоря, что она только моя. С момента моего отъезда наш малыш заметно подрос, о чем свидетельствует мерно вздымающийся от дыхания живот, обтянутый персиковым плюшем. Смогу я когда-нибудь так же смотреть на другую, находя ее самой прекрасной на этой планете?

Наверное, я слишком пристально наблюдаю за своей женой, потому что, через пару минут, ее веки с пушистыми черными ресницами слегка подрагивают, являя свету серые глаза, за один такой взгляд которых, полный восторга и любви, я готов свернуть горы. На губах появляется растерянная улыбка, а руки уже обвивают мою шею, и я, не в силах сдержаться, страстно целую ее, забывая обо всем, что еще секунду назад казалось мне важным. Спустя пару часов, утомленный бессчетным количеством посыпавшихся на меня вопросов, лежа в ее постели, я забываюсь спокойным сном, чувствуя ее горячую ладонь на своей обнаженной груди.

Август на моей малой родине выдался довольно прохладным, что не может ни радовать, когда твое тело на пятнадцать килограмм тяжелее, а от постоянной жары твои ноги заметно распухают. Мы прогуливаемся по парку, наблюдая за играющими на площадке малышами, приглядываясь к коляскам, которые гордо катят перед собой молодые девушки. Мама обнимает меня за плечи, сетуя на то, как быстро я превратилась во взрослую женщину, плотнее запахивая на мне полы вязанного кардигана. — Еще вчера тебя в сад водила, а уже скоро ты мне внука подаришь, — приложив руку к моему животу, говорит она. — Как там Андрюша? Ремонт закончил? — Да, на днях привезут мебель, и я могу возвращаться, — подставляя лицо легкому ветерку, отвечаю я. Маме не обязательно знать, что последнюю неделю Андрей даже толком не спит, готовясь к обрушившимся на его голову различным проверкам, убежденный, что подобный интерес к его небольшим объектам вспыхнул не просто так. Мы минуем детскую площадку и усаживаемся у небольшого фонтана, отключенного городскими службами и теперь являющего собой довольно печальное зрелище. На каменном дне, покрытом зеленым налетом, раскиданы пустые бутылки и обертки от шоколадных батончиков. — Вот и славненько, он у тебя молодец. Я безумно боялась, что когда-нибудь ты приведешь на наш порог лысого татуированного байкера, — смеется она, вновь обхватывая мои плечи. — Почему именно байкера? — смеюсь над ее страхами, почему- то пытаясь представить Андрея в косухе и плотно сидящих на теле кожаных штанах. — Не знаю, наверное каждая мать боится именно такого зятя, — доставая из сумки булку и, раскрошив ее, бросает на асфальт, глядя на то, как голодные птицы устраивают бои за крошки. — Может быть сходим в магазин, купим необходимые материалы и я, наконец, начну шить одеяльце на выписку? Не зря же я всю свою жизнь сижу за швейной машинкой? Я утвердительно киваю, не видя поводов отказываться, зная, что в этом деле моей маме равных нет. Об этом свидетельствуют постоянно поступающие на ее телефон звонки от заказчиц, мечтающих, что именно она сошьет платье на грядущее в их жизни торжество. Да и аккуратно сложенные в мой чемодан шторы с небольшими квадратными чехлами из яркой бирюзовой ткани, не могут не подкреплять моего твердого убеждения. — Я скучаю, — отойдя в дальний конец магазина, сообщаю мужу. — Я тоже, — наверняка, улыбаясь отвечает он. — Как ты себя чувствуешь? Мама договорилась в своей больнице, так что рожать будешь под ее контролем. — Здорово, быстрей бы уже, спать по ночам не возможно, такое чувство, что все мой кости переехал каток… — разглядывая стенд с разнообразными пуговицами, делюсь с ним тяжестью своего состояния. — Кухню уже установили? Я не удержалась и скупила кучу тарелок всех форм и размеров, так что поеду обратно с огромными баулами. — Да, осталось подключить технику и можно смело пользоваться. Я тут подумал… — выдерживает он паузу. — Жди меня завтра, составлю тебе компанию, чтобы не так одиноко было ехать одной. Сердце пропускает удар и ускоряет свой темп, от столь скорого воссоединения с мужем, и я едва сдерживаюсь, чтобы не пуститься в пляс. — Я люблю тебя, Медведев, — излишне громко заявляю ему, даже не думая краснеть от своей несдержанности перед взирающими на меня продавцами. — Я знаю, — греет мне душу его грудной смех. — Так что жди, я закончу сегодня свои дела и выезжаю. * * * Я разглядываю свое тело в большое настенное зеркало, жалея, что совершенно забыла о том, что мучное, которое мама взяла за правило печь каждый вечер, имеет свойство откладываться не только в моем и без того округлом животе. Зная, что сегодня увижу Андрея, я не могу отогнать от себя пугающие мысли, что могу предстать в его глазах раздобревшей матреной, с раздавшимися боками и розовым румянцем на пополневших щеках. Глупо надеяться, что беременность не ударит по твоей талии, но и признавать тот факт, что от былой красоты в моем теле мало что уцелело под этой атакой калорий, безумно болезненно. Я надеваю свой плюшевый домашний костюм, убираю спускающиеся ниже поясницы волосы в тугую косу и тянусь к своей косметичке. Немного подкрасив ресницы, я тяжело вздыхаю, не очень-то довольная своим отражением. Время тянется немыслимо долго, словно стрелки настенных часов кто-то добротно намазал клеем, мешающим завершать им очередной круг. Весь этот месяц я прокручивала в голове нашу встречу, представляя, с каким упоением буду осыпать его поцелуями, сойдя с поезда и оказавшись в его надежных объятиях. И не так уж и важно, что ожидание сына внесло свои коррективы в мой внешний облик, поскольку я твердо намерена получить удовольствие от нашего воссоединения. Мама колдует над ужином, отец еще не вернулся с очередной поездки, так что, не придумав ничего лучше, я устраиваюсь на своем диване с толстым романом в руках. «Беспокойство Элеоноры Батлер было напрасным. Салли Брютон была точна: — Девушка почти полностью без образования и со вкусом готтентота. Но у нее есть сила и энергия. Нам нужны такие, как она, на Юге, да даже в Чарльстоне. Может, особенно в Чарльстоне…» — читаю я, и, не в силах сопротивляться навалившейся на меня слабости, засыпаю. * * * Я тихонько приоткрываю дверь в ее комнату, ругаясь себе под нос на раздавшийся скрип давно не смазывавшихся петель. За окном уже довольно темно, и лишь настольная лампа освещает ее силуэт, наполовину скрытый накинутым на ноги пледом. Я аккуратно, боясь разбудить ее своим неожиданным вторжением, беру в руки книгу, которая вот-вот грозит выпасть из ее ослабленной хватки, смотрю на обложку, и, улыбаясь столь девчачьему выбору, откладываю произведение на пол, рядом с диваном. Непослушные пряди ее волос выбились из косы, упав на белую матовую кожу ее лба. Бережно коснувшись мягких вьющихся локонов, я отвожу их в сторону, наслаждаясь представшей передо мной картиной. От красоты ее безмятежного лица захватывает дух, а от осознания, что эта девушка завладела всеми моими мыслями, хочется сжать мягкое податливое тело в объятиях, всем и каждому говоря, что она только моя. С момента моего отъезда наш малыш заметно подрос, о чем свидетельствует мерно вздымающийся от дыхания живот, обтянутый персиковым плюшем. Смогу я когда-нибудь так же смотреть на другую, находя ее самой прекрасной на этой планете? Наверное, я слишком пристально наблюдаю за своей женой, потому что, через пару минут, ее веки с пушистыми черными ресницами слегка подрагивают, являя свету серые глаза, за один такой взгляд которых, полный восторга и любви, я готов свернуть горы. На губах появляется растерянная улыбка, а руки уже обвивают мою шею, и я, не в силах сдержаться, страстно целую ее, забывая обо всем, что еще секунду назад казалось мне важным. Спустя пару часов, утомленный бессчетным количеством посыпавшихся на меня вопросов, лежа в ее постели, я забываюсь спокойным сном, чувствуя ее горячую ладонь на своей обнаженной груди.