Падение (СИ) - Стасина Евгения. Страница 36

— Давай остановимся на этом варианте, — пододвигая понравившийся мне макет к Антону, предлагаю я. — Уверен? Не слишком ли мрачно получиться? — оценивает друг, выбранный мной дизайн интерьера. — Кстати, я тут поговорил с Ритой… Она согласна расписать стену. Правда ближайший месяц она будет заканчивать подготовку к выставке, но в сентябре вполне сможет этим заняться. — У нас что, в городе больше художников нет? — нервно отзываюсь на его предложение. — Найдем кого-нибудь другого, хочу все успеть к середине декабря… — Так мы и успеем. Она лучшая, сам же видел ее работы. Да и Маша от нее в восторге, так что не вижу смысла кого-то искать. Я откидываюсь на спинку стула, внимательно изучая беззаботное лицо Павлова, колдующего над своим ноутбуком, гадая, чем вызваны подобные перемены. Он никогда не отличался стабильностью, предпочитая обрывать свои связи с женщиной уже на следующее утро, так что несвойственное ему постоянство невольно наталкивает на определенные мысли… — Ты что, влюбился? — не могу скрыть свое удивление, заметив, как вытягивается его лицо от озвученного мной вопроса. Антон перестает бегать пальцами по клавиатуре, поворачивает ко мне голову и смотрит прямо в глаза. — Скажем так, я близок к тому, чтобы признать, что иметь стабильные отношения довольно заманчивая перспектива… Она умна, красива, самодостаточна… Мне тридцать три, наверно и мое время пришло. Так что пусть лучше это будет она, чем какая-нибудь малолетка, с которой я проснусь после клуба, — отвечает он. — Что? Думал я всю свою жизнь буду один, как ветер в поле? Я тоже хочу торопиться домой к ужину и водить сына на хоккей, так что ты, как никто, должен меня понять. Ты же у нас примерный семьянин. — А она? Она разделяет твои взгляды? — спрашиваю, щелкая зажатой в руке шариковой ручкой. — Рита не производит впечатление женщины, готовой варить борщи и терпеливо ждать тебя у окна… — А с чего ты взял, что мне нужна именно такая? — сцепляя пальцы в замок, отзывается Антон. — В этом вся соль — мы с ней на равных, а это не может не заводить. Есть своя прелесть в осознании, что ты обладаешь той, кто прекрасно знает себе цену. Это заставляет держать себя в тонусе. Хотя, от тарелки борща я бы, действительно, не отказался. Так что, если окажется, что она умеет не только водить кистью по холсту — это будет довольно приятным бонусом. Я раздумываю над его словами, даже не пытаясь оспорить тот факт, что в Маргарите, и впрямь, есть какая-то загадка, чего не станет отрицать ни один представитель мужского пола. Разве что, только слепой, не заметит излучаемой ей самоуверенности и четкого знания, что она хозяйка своей жизни. — Значит, все-таки дерево… Ладно, созвонюсь с Градовым, он уже несколько дней ждет, когда же ты, наконец, определишься. Встретимся с ним после обеда и заключим договор, бумаги я уже подготовил, — возвращаясь к на сущим делам, словно и не было между нами задушевного разговора, заявляет Павлов. — Договаривайся на шесть, мне нужно отвезти своих на вокзал, — глядя на наручные часы, вношу коррективы в его планы. — Так что, не теряй меня, звони на мобильный.

*** — Обещай не пропадать на работе с утра до ночи, — целую Андрея, стоя на многолюдном перроне рядом со своим вагоном. — Я тебя знаю, будешь целыми сутками гореть за компьютером. Муж улыбается моей проницательности, крепко сжимая в руках спящего Сеньку, и притягивает меня к себе, чтобы невесомо коснуться губами щеки. — Не стану тебя обманывать — именно так я планирую провести эти ближайшие полтора месяца. Если получиться, сам вас заберу, а то твой отец прожужжал мне все уши, рассказывая какая рыбалка выдалась в этом году. Думаю, я заслужил посидеть с удочкой на берегу пару дней. — Мои будут только рады, я уже и не помню, когда мы в последний раз отдыхали все вместе, — вдыхаю его аромат, просунув ладонь в задний карман его брюк. — И я прошу, не запускай квартиру! — Даю честное слово делать влажную уборку! — смеется Медведев, в третий раз за сегодняшний день, слушая мои наставления. — Давай занесем Семку, отправление через пять минут. Я машу на прощание, долго не спуская глаз с его подтянутой фигуры, когда поезд, наконец, отъезжает от вокзала, пытаясь понять причину кольнувшего меня беспокойства. Словно, что-то неминуемо измениться после нашей разлуки, что-то необратимо поменяется, и я, вряд ли, смогу не пожалеть о решении навестить семью… Качнув головой, в попытке отогнать от себя эти глупости, я смотрю, как тихо и размеренно взымается грудь сопящего малыша, как две капли воды похожего на своего папу, и через пару минут, раскладывая необходимые в дороге вещи по полкам, напрочь забываю о своем минутном смятении. А вечером, когда оказываюсь в стенах родительской квартиры, меня охватывает такое привычное чувство покоя, которое можно испытать, лишь прижавшись к маминой груди. — Как же ты вырос! — потрепав макушку внука, удивляется мой отец. — Что ж вы так долго не приезжали, Семен скоро забудет, как его дед выглядит! — Не забудет, мы ведь каждый день созваниваемся по видео связи, — разбирая сумку, отвечаю я. — И потом, я вас сто раз звала к нам. — Мы уже слишком стары, для всех этих поездов, — улыбается папа. — Деда, а мы завтра пойдем с тобой на каток, я тебя кататься научу, — хвастаясь своими достижениями, спрашивает мой сын, который уже месяц покоряет лед в детской хоккейной секции. — Конечно, только твой дед и сам не промах, бабушка потому в меня и влюбилась! Аж дар речи потеряла, когда лет тридцать назад увидела меня с клюшкой… Только сейчас я понимаю, как сильно истосковалась по подобным вечерам, когда Сема о чем-то весело болтает с отцом, а мама колдует над своей сдобной выпечкой. Наверное, только становясь старше, ты начинаешь в полной мере ценить, как важно вот так собираться, делиться своими переживаниями, глядя на пробивающуюся на висках седину двух дорогих тебе людей. — Папа уходит на пенсию. — между делом сообщает женщина, когда-то подарившая мне жизнь. — Дорабатывает последнюю неделю. Тяжело уже по тепловозам скакать, все-таки шестьдесят четыре. Я бросаю свой взгляд в сторону зала, откуда доноситься дружный хор голосов, хмурясь тому, как заметно осунулась, когда-то горделивая осанка моего отца. — Так что, теперь нас ничто не удержит дома — будет как можно чаще выбираться к тебе. Ты привезла фотографии с годовщины? До сих пор не могу успокоиться, что пришлось пропустить торжество! — наливая травяной чай в мою чашку, словно извиняясь, отмечает мама. Над ней время будто не властно: все та же тонкая талия, минимум морщин на лице, ясный взгляд серых глаз и поднятый вверх подбородок. Она моложе отца на одиннадцать лет, но незнающий этого человек, мог бы решить, что разница между ними куда больше. — Да, давай завтра посмотрим? — слегка улыбнувшись, предлагаю я, чувствуя, как меня неумолимо клонит в сон, после стольких часов, проведенных в дороге.

Я смотрю на нее, не сводя глаз с ее, словно вышедшего из-под руки искусного мастера, профиля, каждая черта которого граничит с тонкой ювелирной работой. Ее красота не привычная, нет в ней свойственной многим женщинам мягкости, скорее холодная, недоступная для понимания, но заставляющая запомнить даже малейшие детали ее молодого лица. Сколько ей? Наверное, лет двадцать семь? От звука ее смеха, не заливистого, слыша который хочется присоединиться, а какого-то сдержанного, говорящего, что воспитание для нее не пустой звук, по моему позвоночнику пробегают мурашки, что не может не удивлять человека, разменявшего четвертый десяток. Вот она подносит бокал к губам, слегка проводя языком по своей верхней губе, собирая остатки сладкого напитка, прислушиваясь к болтовне моего друга, который изрядно перебрал и уже вряд ли соображает, какие глупости ей говорит. Стрелки часов перевалили за полночь, а она так же свежа и собрана, словно только недавно поднялась из постели. Чувствуя жжение от обжигающего коньяка, я хмурюсь пронзившей меня совершенно неуместной мысли: «А какая она по утрам?».

— Андрей, наверное, стоит отвезти Антона домой, — устремляя на меня взгляд своих голубых глаз, обращается ко мне Рита, когда Павлом склоняет свою голову на сложенные на столе руки. — Я вызову такси, ты ведь знаешь его адрес?