Право на выбор (СИ) - Михеева Рина "Пушися". Страница 10

— Полина, — голос Верена придал ей сил, чтобы повернуться и взглянуть на него. — Не смотри. Это морок. Сюда, быстрее. Сюда.

Одна рука Верена была погружена в черноту Печати, другой он отвел в сторону нити "паутины". Фея встрепенулась и пискнула Поле в ухо:

— Беги. Бежим.

— Это иллюзия, — снова крикнул Верен. — Но Отступник и правда сейчас будет здесь.

Поля наконец очнулась и ринулась к Верену, к серебряной паутине с дышащим цветком иномирной тьмы в центре — они уже не казались такими пугающими по сравнению с тем, что накатывало сзади. Потом повернулась к Саю, дернула его за руку — один раз, другой. Енот встрепенулся и тоже бросился к проходу.

— Сначала она, — процедил Верен, глядя на Сая таким опасным взглядом, что тот съежился и едва ли не присел.

Полина осторожно протиснулась в образовавшийся просвет между нитями, ощущая всей кожей, чутьем, интуицией, что прикасаться к ним опасно, а может, и смертельно.

— Скорей, — рявкнул Верен Саю, замершему рядом, только взгляд его метался, останавливаясь то на Печати, то на Верене, то на иллюзорных чудовищах в огненном мареве.

Верену захотелось отпустить удерживаемые нити, чтобы они полоснули по еноту… он почти увидел, как это будет, но тут же удержал себя, прикрыл глаза, заставил безумное желание истаять под опаляющим огнем воли. Енот перебрался на другую сторону, то и дело вздрагивая и замирая.

"Это тоже часть испытания", — думал Верен, стараясь отрешиться от страха за Полину, раздражения, вызываемого Саем, ото всего отрешиться, как должно проходящему Посвящение Лоришу.

Он не хотел этого, видит Тена, не хотел. Но сила Лориша, смертоносная сила, вливалась в его руки — с каждым мгновением ее становилось все больше. Ее не было бы столько, пройди он Посвящение давно — по собственной воле. Но он не желал этого. А теперь… Теперь пути назад нет. Отныне он один из Воронов Лориша.

ГЛАВА 8. Лабиринт Лориша

В последний миг, прежде чем скрыться за Печатью, Верен ощутил, как его толкнула в спину чуждая сила. Отступник был уже здесь, явившийся вслед за насланной им иллюзией. Но он опоздал. Верен обернулся, и от его улыбки — страшной улыбки истинного Ворона Лориша, черный маг отшатнулся, а потом и вовсе едва не упал — сила, которой он пытался ударить Верена, вернулась к нему, но не прежней, а будто окунувшейся в черноту смерти.

Это не могло убить Отступника, но удар был весьма чувствительным, и пока бывший шаман приходил в себя, Верен одним плавным движением проскользнул между серебряных нитей. Мог ли он сейчас убить Отступника? Хватило бы сил? Вероятно, мог бы, но лишь ценой своей жизни.

Безразличие к ней осталось в прошлом. Сейчас Верен хотел жить. И она хотела, чтобы он жил, — та, что пробудила его от существования, похожего на долгий и бессмысленный сон.

Многие вороны в юности чувствуют себя именно так, они словно посланцы Иного, запредельного, несущие в себе его часть, которой трудно найти место в обычной жизни, и потому они часто ощущают себя чужими среди живущих, не в силах нащупать прочную связь с их изменчивым, мятущимся миром. Но Верен не знал об этом. Каждый ворон взрослеет в одиночестве, как говорит поговорка. И смысл ее каждый ворон тоже понимает сам — на собственном примере.

Только оказавшись по другую сторону Печати, Верен отнял руку от затягивающей, крепко держащей черноты сердцевины Печати, выдернул ее, преодолевая упругое сопротивление. Фая, видя это, широко распахнула испуганные глаза. Сколько силы Лориша влилось в него? Сумеет ли он совладать с ней?

Только сам Верен и фея видели, как густая бархатная чернота перетекала в его руки, пока он касался печати, как впитывалась, наделяя силой, что может обернуться против своего обладателя, против кого угодно. Лишь истинный Ворон Лориша может удержать ее и направить так, как сочтет нужным он сам или же… — как сочтет нужным Лориш. Но столько силы шаманки не позволяли принимать при посвящении.

Верен невольно встряхнул руками, но холод не отступил — они словно окоченели до полного онемения, он их почти не чувствовал. Так вот как оно — когда твои руки тебе не принадлежат. Это руки Лориша. И все остальное тоже достанется ему, если не совладать с силой.

Верен посмотрел на свои ладони, словно видел их впервые, потом тревожно взглянул на Полину. Лучше ему не касаться ее. И лишь после — осмотрелся вокруг.

Снова небольшой зал, но лиловые пепельники здесь светятся сильно и ровно, хотя их свет сам по себе неяркий и какой-то мистически потусторонний. Второй выход — напротив первого, перекрытого Печатью, — широкий, очень широкий, свод выгнут дугой и видно, что дальше расходятся в разные стороны три узких туннеля.

— Отступник не сможет последовать за нами? — осторожно спросила Полина, оглядываясь на Печать, что словно подрагивала, дышала, жила своей загадочной жизнью.

— Не сможет, — Верен усмехнулся уголком губ.

— Только ворон может пройти через Печать Лориша и провести других, — тихо прошептала фея, снова опускаясь на плечо своей подопечной.

— С тобой все в порядке? — Полина коснулась плеча Верена, и он, вздрогнув, сделал шаг в сторону, уходя от прикосновения.

— Да, — ворон мотнул головой, — да, все в порядке. Я просто… хочу прочесть, что там написано, — он взмахнул рукой.

Над выходом из этого зала действительно была вырезана надпись, но слова частично закрыли веточки пепельников. Наверное, прежде им не позволяли этого, обрабатывая участок стены с надписью соляным раствором. Но, видно, давно здесь никто не бывал, а если и бывал, то не заботился о сохранности невесть когда выбитых в камне слов.

Верен невольно подумал, что мог бы сейчас приложить ладонь к пепельникам и пожелать избавиться от них. Картина того, как нежный бархатистый ковер темнеет, чернеет и опадает на пол зала прахом и пеплом, возникла перед его внутренним взором мгновенно. Озноб прокатился вдоль позвоночника, окатил смертным ужасом. Страшен дар Лориша… К счастью, ничего такого не потребовалось.

Фея вспорхнула и, трепеща радужными крылышками, зависла в воздухе напротив надписи. Медленно перемещаясь вдоль нее, она прочла:

— Все пути смертных ведут к Лоришу, Приносящему покой. И лишь на одном из них ждет Лоана, Возрождающая для жизни. Отыщи свой путь.

— Ясно. Это тот самый Лабиринт Лориша, что находится на пути к святилищу Лоаны, — вздохнул Верен. — Когда-то паломники блуждали здесь, пока не находили дорогу к святилищу. А тех, кто не сумел отыскать дороги, через три дня вылавливали служители святилища и выводили обратно.

— То есть в святилище они так и не попадали? — уточнила Полина.

— Да. Считалось, что им нужно совершить паломничество к Лоришу или хотя бы поговорить с кем-то из шаманок, которые могут объяснить, что делать дальше. Боюсь, нас выводить некому да и некуда. И блуждать здесь долго…

— Некогда, — завершила Полина.

Верен кивнул.

— И куда же все это делось? Паломники, служители… — проговорила Полина, осматриваясь. — Леяна все это прекратила?

— Не думаю, — коротко бросил Верен, размышляя о дальнейших действиях.

— Нет, это все заглохло само собой, — неожиданно ответил Сай. — Находилось все меньше желающих блуждать по Лабиринту, далеко не всем из паломников удавалось найти выход к святилищу. Ну и… Старики говорят, что благочестие угасло, никто больше не хочет знать правды и искать свой путь, все хотят просто жить, и жить как можно лучше, потому и настали для нас темные времена. Может, они и правы, — закончил он тихо.

Все трое медленно подошли к развилке. Туннели выглядели абсолютно одинаковыми, не считая совершенно незначительных различий вроде валяющегося где-то мелкого камешка или другого рисунка пепельников на стенах — он всегда был разным.

— Может, мне попробовать? — нерешительно предложила Полина и, не дожидаясь одобрения Верена, снова перекинулась в суслика.

Окружающая реальность в очередной раз обрушила на нее лавину нового, незнакомого, удивительного и волнующего. Восприятие зверя — это дверь в другой мир, мир, где не один запах, а десятки и сотни, где звуки и образы воспринимаются совершенно иначе, где все, что молчит для человека, обретает голос — каждый шорох за гранью слышимости человеческого уха, каждое дуновение ветерка — за пределами ограниченного человеческого восприятия.