Мужчина из темных фантазий (СИ) - Суббота Светлана. Страница 2

Я поймала себя на том, что смотрю ему в глаза, любуясь их теплым светом. И… чуть не надавала себе по щекам. Что. Я. Творю???

Этот чувак крутит мной, как игрушкой — захотел выкинул, захотел подобрал, а я застыла как суслик перед змеей? Только что лапками в воздухе не салютую. Нельзя так быстро сдаваться. Если хочет меня заслужить, пусть поработает, докажет, что достоин.

Я смерила прищуренным взглядом ладонь Пэя, сминающую ткань девичьего платья. И его рука мгновенно поползла вверх. Хм. Неужели мое мнение еще что-то значит?

— Эмили, ты зря оборвала разговор и не дала мне высказаться. Может быть, попробуем сейчас сесть вместе и спокойно обсудить ситуацию?

Сердце трепыхнулось. Вдруг захотелось выдернуть Пэя из чужих объятий, прижаться к крепкому плечу щекой…

Над головой грянула новая мелодия, и я вздрогнула, сбрасывая гипноз вновь появившейся надежды. Не ответила ничего, просто развернулась и быстро, торопливо сбежала, по-другому и не назвать.

Так и выскочила на улицу, чуть не выбивав плечом дверь. Барбара, извини, что задержалась на минуту, но ты вряд ли успела далеко уйти.

Хм… Барбара?!

На улице курили и болтали несколько человек. Красного платья Барбары не было видно ни на стоянке машин, ни на дороге к кампусам. Куда? Куда можно было исчезнуть за пару минут? Не сквозь землю же они провалились?

На мои вопросы курильщики недоуменно пожимали плечами.

Тревога горчила на языке, я в ужасе прокручивала в голове картину, где подруга уходила. Она смеется, брюнет нагло тискает ее за попу, зовет приятеля. О, ее же опоили!

Пробежав до конца здания, полная дурных предчувствий, я заглянула за угол. Темно, ничего не видно. Только фонари, мигающие от перепадов электричества, да мусор, гонимый ветром по тротуару.

Вдруг послышался женский вскрик.

Сдавленный, тусклый, оборванный в самом начале.

Или стон?

Я оглянулась на группу у входа.

— Эй, вы слышали?

Оглянулся только один парень. Посмотрел на меня недоуменно, пожал плечами и снова вернулся к медитативному покачиванию. Даже если рядом с клубом начнут стрелять… такие люди не сразу среагируют.

Я всмотрелась в темноту и сделала шаг вперед. Надо идти, двигаться, узнать, что происходит.

В моем родном городишке работы практически не было и после школы пришлось два года маяться. То есть помогать дедушке в лесничестве, в основном следуя за ним хвостом и уговаривая отпустить меня учиться дальше. После потери дочери и зятя он категорически не хотел куда-либо меня отпускать, подозрительно относился к любым приезжим, была бы его воля — так и прожила я всю жизнь у кромки леса. Не знаю, как дедушка представлял мое будущее, но разбирать звериные следы я начала раньше, чем читать, а по банкам стреляла с малолетства.

И сейчас, даже не в голове, а где-то в центре грудины, глубоко, я ощутила знакомую тяжесть охотничьего предчувствия. Инстинкты просыпались, царапали острыми когтями.

Наклонив голову, почти на цыпочках я двинулась дальше. Желтоватый свет фонаря высветил ряд мусорных баков у черного входа.

Ох, ты ж! Откуда ни возьмись появилась серая кошка, подняла трубой взъерошенный хвост и промчалась прямо передо мной. Проклятье, я так скоро сама на помощь звать буду, от страха рухну прямо здесь с инфарктом.

Хорошо бы хоть чем-нибудь вооружиться для уверенности. Проходя мимо, я быстро заглянула в бак и поморщилась, представив, как эпично получится отмахиваться полиэтиленовым мешком с отходами.

Куски разбитой стеклянной столешницы? Не то… Пара колченогих стульев? Неплохо наши студенты гуляют, от души. Недолго поколебавшись, я подняла острый обломок от ножки стула. Жаль, какого-нибудь железного прута не попалось, но хоть что-то. Глупо, конечно, выгляжу с деревяшкой в руке, зато увереннее себя чувствую.

Еще пару шагов. Из-за дальнего бака послышался стон. Низкий, откровенно чувственный и довольный. Я чуть деревяшку не уронила. Серьезно? Заниматься любовью рядом с пусть и полупустыми, но все же мусорными баками? Недооценила я интерес Барб к приключениям. Стало так неудобно, что я чуть не повернула обратно.

Ладно, раз уж пришла, проверю, вдруг это насильник от удовольствия выстанывает.

Мучимая смесью раздражения и удивления, я шагнула дальше и обнаружила подругу, прислонившуюся спиной к клубной стене. Она стояла, закрыв глаза, дорогое красное платье было надорвано на плече, одна из лямок выглядела срезанной, открывая загорелое плечо, сияющее под фонарным светом.

Тонкие девичьи руки удерживали молодые люди, стоящие с двух сторон. Они, склонившись темными шевелюрами, увлеченно целовали кисти подруги.

Вроде бы все нормально, и я уже стыдливо попятилась назад, но неожиданно один из кавалеров издал неприятный, какой-то «мокрый» чмокающий звук.

— Эй, Барб, все хорошо? — услышала я свой громкий голос. И почувствовала, как от стыда стали горячими щеки. Боже мой, что я творю?

Девушка вздрогнула, но глаз так и не открыла, продолжая блаженно улыбаться. Зато резко, словно пробудившись, дернулись парни. Одним движением, совершенно синхронно, они подняли головы. Мой разум зафиксировал странные красные потеки вокруг их ртов и… жуткие лоскутные раны на руках Барбары.

Быть такого не может! Кто это? Наркоманы? Вампиры?! Или придурки, возомнившие себя кровососами?

Один из них бросается ко мне.

И я слышу громкий вопль. Кажется, кричу я. Нет, точно ору я. Истошно. Считается, что самый сильный крик издают, когда голосят «как резанные», но поверьте, ПОДОЗРЕВАЮЩИЕ о скором разрезании вопят еще отчаянней, теперь я стопроцентно знаю.

Парень двигается с какой-то фантастической, ненормальной скоростью. Только что он стоял у стены, а в следующую секунду бьет меня кулаком в грудь, обрывая крик. Я так и не успеваю взмахнуть деревяшкой, лишь начинаю падать назад, молча, не в силах глотнуть даже крох воздуха, сгустившегося в плотную кашу.

От земли, ударившей в спину, и темного неба над головой начинает кружиться голова.

— Тише, тише, красавица, — говорит он мне своим жутким красным ртом. Нависает, усаживаясь прямо мне на ноги и скалясь. — Какая хорошая девочка. Пришла за подругой — это правильно. Ты же рада нас видеть? Улыбнись, я тебе нравлюсь!

Его уверенность поражает. Гипнотизер? Но нет, он мне категорически не нравится. По шкале симпатий от нуля до ста — твердая минус тысяча в обратную сторону от «нравится».

В его широко распахнутых глазах наркомански плавает огромный зрачок, а во рту блестят острыми иглами белоснежные клыки. Они вымазаны красным, как и улыбающийся от уха до уха рот.

Я понимаю, что на губах у парня кровь, кровь моей подруги, но ни слова сказать не могу, только пытаюсь вытолкнуть застрявший пробкой воздух.

— Сейчас ты получишь лучший поцелуй своей жизни. В шейку, — сообщает мне монстр и медленно наклоняется, смакуя каждый рывок моего дергающегося тела.

Хочется влупить ему свинцовой пулей между бровей, но хорошие городские девочки не носят оружия, и все что мне остается, это только крепче сжать царапающую ладони деревяшку.

— Такая нежная юная мордашка, — умильно шепчет он мне в лицо.

Секунда растягивается до бесконечности. Словно я попала внутрь фильма с замедленным действием. Вокруг все нереально, просто не может такое происходить по-настоящему, не со мной.

Монстр вдруг хмурится и отстраняется, к чему-то прислушиваясь, оставляя на моей шее каменную ладонь. Начинает оглядываться, я с трудом вижу смазанное начало движения, он опять становится нечеловечески быстр, но это его не спасает.

Чье-то рычание. Звук выстрела. Напавший на меня урод дергается, а его плечо… заливает странной, ярко-зеленой жидкостью.

Но я не смотрю по сторонам, не радуюсь, что кто-то пришел мне на помощь. По мнению моего охотничьего инстинкта, вампир слишком молниеносен, чтобы размышлять и рисковать. Поэтому я бью.

Что есть силы бью острым сколом ножки стула прямо в грудь. По центру, как показывают в фильмах. Не знаю, правильно я делаю, однако рука идет сама. Удар!