Мурочка, или Менелай и Елена Прекрасная (СИ) - Романова Наталия. Страница 14

- Я беспокоюсь, Арни точно нужен был психолог?

- Ну… в школе обратили внимание, почему бы не походить.

- Просто… странно это, он же не детский.

- Мурочка, это маленький город, здесь всё по знакомству, поверь, этот парень лучший в своём деле, так что… может, пользы особой не будет, но и вреда тоже. Пусть Арни походит, ты же видишь, что ему непросто.

- Вижу, - Агата вздохнула и вжалась ещё плотнее в большого дядю. Сколько бы ни обнимал, сколько бы ни давал ей тепла и ласки этот мужчина, ей всегда было мало, она была подобна энергетическому вампиру, который питался теплом другого человека. Молоденькой девушке было невдомёк, что отдавала она ничуть не меньше, что мужчина рядом с ней буквально купался в её ласках, поцелуях и блуждающих по его большому телу ручках. Уже давно он просыпался между Мурочкой и Машенькой. Маленькая девочка раскидывалась на большей половине кровати, но обязательно ручку или ножку, а то и всё тельце закидывала на папу, а Мурочка перебиралась во сне на половину Ярослава и хваталась, что у неё было сил, за мужчину рядом, пытаясь обхватить его руками и ногами одновременно.

Она была  одета совсем просто, в красную – а какую ещё? – трикотажную пижаму, без макияжа и с влажными волосами. Мужчина невероятно любил такую Мурочку. С утра она первым делом красилась, когда ярче, когда совсем немного, но вечером, уложив детей, после душа, пахнущая шампунем и немного духами – она была невероятно соблазнительной, домашней, настоящей Мурочкой. Его.

- Ты ничего о себе не рассказываешь, большой дядя.

- А что ты хочешь знать, Мурочка?

-  Ты был женат?

- Неееееет, - он улыбнулся, - я не был женат.

- Правда? – она резко повернулась, встала на колени, чтобы заглянуть в глаза сидящему Ярославу.

- Конечно, с чего бы мне врать?.. Но я жил с девушкой, это, наверное, считается.

- Расскажи.

- Ой, это было настолько давно, что кажется уже неправдой.

- Всё равно, - Агата почувствовала, что она злится на эту девушку, и очень сильно.

- Нуууууу, сразу после армии, я ещё в загранку ходил.

- Это как?

- Хммм, - он ухмыльнулся разнице в их мировоззрении. – За границу, на торговом судне, это было очень престижно в те времена.

- Так ты моряк дальнего плавания?

- Он самый. Так, о чём я? Мне было лет двадцать пять, ей и того меньше, мы жили вместе… наверное, около пяти лет, да, примерно так.

- Иииииииииии???

- И что, Мурочка? Жили, а потом разошлись.

- Но это же тааааак много…

- Да, для двадцати пяти это много…

- А почему разошлись?

- Наверное, ей хотелось определённости, хотелось узаконить отношения, думаю, она ждала от меня этого, но я как-то не сообразил, и, как итог, мы разбежались, она вышла замуж, а я как-то один… был, до тебя… вас.

- Ты до сих пор любишь её, - девушка опустила голову и готова была заплакать от уверенности, что он до сих пор любит некую девушку, не её… При этом она не могла бы сказать, что бы она ответила на признание большого дяди в любви. Эти чувства были очень противоречивыми, однако ревность побеждала всё.

- О, нет, Мурочка, конечно, нет, я о ней и не думаю, просто ты спросила, я ответил.

- Правда?

- Конечно, клянусь, я вовсе не люблю её, - слова, которые чуть было не сорвались с языка, мужчина оставил себе, проглотив их с комком в груди.

- Это хорошо, - отчего-то девушке действительно стало хорошо. Она была практически вжата в мужчину, в большой комнате, где возвышалась ёлка и потрескивал камин, издавая характерный звук и запах. Она впитывала в себя и этот запах, и ощущение тепла  и покоя, ощущение счастья и какого-то довольства жизнью, разрешая себе не пугаться этого, а наслаждаться.

Уже отдаваясь поцелую целиком и полностью, как умела только его Мурочка, она закинула на его поясницу ногу и буквально втиралась в мужчину, мурлыча при этом.

У мужчины каждый раз перехватывало дух от того, как сверкали глаза девушки, какой открытой и даже смелой становилась она в такие моменты. Она просила больше и больше, ещё и ещё, и получала это.

Его руки сняли сначала красную трикотажную кофточку, и он нежил грудки, казавшиеся меньше из-за размеров его рук, потом шорты и, не найдя под ними трусиков, он долго гладил внутреннюю сторону бедра, видя, как в нетерпении, а то и в злости, Мурочка требует его рук на самом нежном, интимном месте. Возможно, давал он больше, чем получал, возможно, Агата этим пользовалась, но мужчина не возражал, а только приветствовал такое поведение.

Ему хотелось доставить Мурочке удовольствие, радость, хотелось, чтобы она вздыхала, а потом срывалась на крик, хотелось, чтобы её глаза расширялись, когда он входил в неё, всегда осторожно, давая ей время, ускоряя амплитуду и глубину толчков. Они испробовали массу позиций, нашли свои уловки и радости, подстроились друг под друга и получали максимальное удовольствие от занятий любовью. При этом Ярослав отчаянно понимал, что никто и никогда не дарил ему такой спектр удовольствий и радости, как Мурочка. Она была смелой девушкой, немного безбашенной и, порой, просила о неожиданных вещах своего большого дядю, и он мало когда мог или хотел отказать ей.

Сейчас, уставшей от взаимный ласк, ощущающей натёртость, как это бывало всегда, Агате не хотелось никуда идти, подниматься на второй этаж, как и делать любые телодвижения.

- Не хочу вставать.

- Мурочка, скоро проснётся Машенька.

- Я не хочу, не пойду, я тут хочу.

- Хорошо, - он быстро встал, улыбнувшись, принёс пару одеял, подушки, а потом уложил между ними Машеньку, поставив между подушек молоко, которое потребует девочка.

Утром он проснулся от того, что кто-то переступает через него, это был Арни, который пытался тихо забрать свою книгу, но родители спали, растянувшись прямо посредине комнаты, оккупировав при этом подходы к дивану, на котором и лежала книга.

- Тсссссссс, - Арни, показывая глазами на спящих Агату и Машеньку, на что Ярослав только кивнул головой и, подоткнув одеяло под обеих, отправился на кухню, где они втроём благополучно справились с завтраком и отправились кто в школу, а кто на работу.

Агата быстро зашла во двор, закрыла за собой калитку и стала вытаскивать Машеньку из красной – а какой ещё? – коляски. Девочка капризничала всю дорогу, хныкала и просилась на ручки. Всё, что успела заметить Агата – что девочку буквально вырвали у неё из рук, в следующее мгновение она услышала грохот чего-то, и мужской крик, смешанный со своим, от боли и непонимания. Кто-то откинул её далеко по вычищенной дорожке, она упала, больно ударив колено и голову, и сейчас смотрела, как Он, тот самый человек, держит Машеньку на руках, от чего та извивается и отчаянно плачет, а Антон приставил к голове мужчины пистолет…

Агата видела подобное в кино. Скорее всего – с глушителем, во всяком случае она именно так себе и представляла глушитель. Представления её были поверхностны и основаны на паре блокбастеров, которые она видела. В это же время она слышала мальчишеское отчаянное: «Пааааапа» и, скосив взгляд в сторону, видела, как Лютик, в домашней одежде и тапочках, стоял на снегу и кричал что-то в трубку телефона.

- Ребёнка отпусти, - она услышала спокойный голос Антона.

- Нет. - Он.

- Ты что-то не понял? – Агата слышала щелчок, наверное, так и звучит предохранитель, и увидела, как сильнее вдавилась сталь в висок мужчины, который держал её Машеньку.

- Ты уверен? – В этот момент Он просто выронил Машеньку, от чего она упала, распластавшись по дорожке. У Агаты зашлось сердце, остановилось на те доли секунды, пока она не услышала крик ребёнка в купе с приказным Антона:

- Не поднимай её, возможно, травма.

Агата мало что понимала, кроме того, что Машенька плачет, её уронили с высоты об землю, а Лютик сидит в снегу и мелко вздрагивает. Как в замедленной съёмке она увидела, как Машенька сама поднялась на ножки, и какой бы вред не могли причинить её действия, девушка вцепилась мёртвой хваткой в ребёнка и отходила к Лютику под полным ненависти взглядом мужчины, преследовавшим ей и её детей.