Цитадель (СИ) - Ганова Алиса. Страница 19
- Чуть дальше есть мостки, можно посидеть.
- Пойдем туда! – согласилась Тамаа и пошла по кромке воды.
На берегу разросшееся дерево, похожее на плакучую иву, отбрасывало заманчивую тень на небольшой ветхий помост. Тамаа осторожно прошла по нему, шлепая босыми, влажными ногами, покрытыми песком. Постояла, оглядела речку с небольшим течением, а потом совершенно спокойно закатала штанины по колено и села, опустив ноги в воду.
Наблюдая, как довольная Тамаа полощет ноги, взбивая брызги, он последовал ее примеру. И вскоре они сидели вместе, брызгая друг друга как озорные отроки.
Когда штаны промокли, Томка отошла в кусты, а потом вышла, пряча за спиной исподнее.
- Мокрые, – пояснила застенчиво и развесила на ветках, но так, чтобы не бросалось в глаза. Неожиданный поворот пришелся Ло по душе.
– Развесь и верхнее платье! - предложил он.
Заметив многообещающий взгляд Ло, Томка обрадовалась и стала медленно стягивать балахон. Ее распирали радость и предвкушение, но она изо всех сил пыталась изобразить скромность и остатки целомудрия.
Оставшись в тонкой сорочке, стыдливо опустила глаза и села рядом с ним, ожидая скорых поползновений. Однако Долон оказался очень выдержанным. Тома даже начала переживать, что дело не продвигается, и она останется не солоно хлебавши.
Долон старался не смотреть на полураздетую Тамаа, каждое движение которой было искушающим. Даже поправляя прядь волос, она обещала наслаждение, но он боялся показаться невыдержанным, желторотым юнцом, впервые дорвавшимся до женского тела.
- Я поплаваю, – бросил он, живо скинул жилет и рубаху, повернувшись спиной, стянул верхние штаны и спрыгнул в исподнем в воду.
Окаченная брызгами Тома с трудом сдержала в себе восклик полный разочарования: «Бл…ть!»
Ничего не оставалось, как продолжать изображать скромнягу и ждать.
Ло рассекал речку вдоль и поперек, пока не замерз. И только потом решил выбраться на берег. Однако оказавшись рядом с Тамаа, вновь ощутил, как просыпалась плоть. Подумав, что надо бы отвлечься, поведать что-нибудь интересное, принялся рассказывать об истории города.
Минут десять Тамара терпеливо слушала, что городу 548 лет, что изначально было две главные улицы, которые начал строить какой-то Пай, потом достраивал его старший сын, потом младший, потом внук и еще целая толпа родственников. Потом им была оказана честь представить план цитадели, который дорабатывали в течение 15 лет… А потом ее охватила злость: он сидел в одних мокрых штанах прям перед ней и дразнил, рассказывая сказки про два кусочка колбаски… Точнее про две главные городские улицы, до которых ей не было никакого дела! Решив, что надо что-то предпринять, иначе сегодня так ничего и не перепадет из-за целомудренного идиота, она соскользнула с помоста в воду.
- Глубоко! – спохватился Ло.
- Я умею плавать! – рассмеялась Тома.
- Откуда? В Туазе же одни пески!
- Не знаю, но умею. Смотри!
- Замерзнешь!
- Я быстро!
Вода и вправду была холодной. Уже совсем скоро Томка застучала зубами и, подплыв к Долону, протянула руку. Как она и ожидала, влажная ткань стала почти прозрачной и облепила изгибы тела.
Ло не сводил с нее глаз, а Тамара наблюдала, как под тканью его брюк явно проступает доказательство того, что ее действия были не напрасны. Не желая, чтобы он снова прыгнул в воду, собрала волосы, чуть наклонилась к воде, и стала их отжимать. Вид со спины должен был быть соблазнительным. Почувствовав скользящую по бедру горячую ладонь, жадно сминающую тело, повернулась к нему и посмотрела с поволокой, обещая наслаждение.
Почти рывком Долон притянул Тамаа к себе, откинулся на спину и, перекатившись, прижался к ней всем телом. Он жарко дышал, пытаясь задрать прилипший к телу подол. А когда Томка коснулась паха, издал довольный стон. Ло был голоден, сильно возбужден, и действовал согласно инстинктам. Она не спешила раздвигать ноги, но он справился сам, грубо разведя руками и, с довольным рычанием, вошел во влажное лоно.
Позволив ему утолить первую страсть, Тамара расслабилась и, не поправляя задравшийся подол, нежилась на солнце. Долон лежал, положив голову на ее грудь.
А потом начала дразнить Ло. Коснулась губами его мочки, шеи, груди, спускаясь ниже. От удовольствия он вздрагивал и покрывался мурашками. Почувствовав, что прикосновения находят отклик, стянула рубаху.
Теперь Долон не спешил, наслаждаясь откликом Тамаа на неспешные, дразнящие прикосновения к шее, плечам, груди. Когда коснулся губами ее соска, она выгнулась под ним и чаще задышала. А потом положила его руку на лоно, позволяя касаться всех сокровенных мест.
Он не был изощренным любовником, но его желание угодить компенсировало Томе неопытность Долона.
- Не спеши! Еще немного! – шептала она, направляя прикосновения к самому чувствительному месту.
Ло смотрел на нее и с трудом сдерживался, чтобы не наброситься вновь. Тамаа стонала, закусывала губу, двигала бедрами в такт ласкающим движениям его пальцев и учащенно дышала. Темп ускорялся, она все больше неистовствовала, а потом резко выгнулась, закричала и сжала бедра.
Когда открыла глаза, в которых он успел увидеть страсть и похоть, с силой толкнула его на спину, и оседлала, направляя член в свое разгоряченное лоно. Она двигала бедрами, задавая быстрый темп, и не сводила с него властного взгляда.
«Это я ее, или она меня?» - Ло сжал ее бедра и начал сам задавать ритм: быстрый, дикий, ненасытный. Захотелось войти в нее как можно глубже, до упора. Словно прочитав его желание, Тамаа соскользнула с бедер и, встав на колени, грациозно выгнулась, опустив локти на землю. Грубо подтянув округлые бедра к себе, он начал двигаться, приближаясь к наслаждению. Тамаа была развратной, грязной, и от этого такой сладкой. Его затрясло от удовольствия и сладкой истомы, охватившей все тело.
Развалившись на плаще, укрыл Тамаа краем широкой накидки, чтобы не покусала мошкара, и обнял. Разговаривать не хотелось.
***
Почесав спросонья комариный укус, Тома спохватилась:
«Заснули!» - и дернулась, но тут же мужская рука прижала к горячей, мерно вздымающейся груди. Ло безмятежно спал, подложив руку под щеку. Обычно упрямо поджатые губы были приоткрыты, щетина и ресницы отсвечивали золотым в лучах уходящего солнца. Будить его было жалко, но садилось солнце, и их ждали в цитадели, особенно ворчливый брат Тауш, который наверняка припомнит опоздание и будет брюзжать.
Осторожно выпростав руку из-под плаща, как можно нежнее коснулась его руки, провела пальчиком до плеча, украшенного шрамами, и стала медленно спускаться вниз. Долон приоткрыл глаз, и Томка улыбнулась.
- Кажется, проспали. Надо спешить.
Но вместо того, чтобы вскочить и броситься одеваться, прильнула к нему и ласково скользнула пальцем по его подбородку и губам. Ло сосредоточенно смотрел на нее.
- Что? – смеясь, спросила она.
- Не хочу уходить, но надо, – вздохнул он, понимая, что надо поторопиться.
Одевшись в спешке и проверив, не остались ли в волосах или одежде травинок и другого компрометирующего сора, Ло взял Тамаа за руку и спешным шагом повел по одному ему ведомому пути.
Обошли дикий сад, прошли по краю поля, испещренного оврагами, и вышли к крутому обрыву.
- Мы же убьемся! – испуганно заверещала Томка, глядя вниз.
- Неа! – заговорщицки заверил Ло. Подошел к краю склона, присел, пошарил рукой и, показывая находку канат, привязанный ко вбитому в землю крюку, торжественно заявил: - Нашел! Умеешь спускаться? Или на спине спустить?
Тома оглядела его плечи:
- На спине заманчиво, но двоих веревка может не выдержать. Лучше по одному.
- Она крепкая.
- Я хочу еще пожить. И чтобы ты остался невредим. Спускайся, а я за тобой.
- Уверена? Если что, кричи, поднимусь.
- Я не трусиха! – храбрилась Томка. – Давай спускайся, иначе от брата Тауша до ночи придется брюзжание выслушивать.