Вдовий мыс - Чизмар Ричард. Страница 4

По свидетельству шурина Коллинза и остальных двух выживших игроков — Джошуа Темпе, счетовода, и Дональда Гарланда, рыбака, — вечер 4 сентября проходил вполне типично для их посиделок. Коллинз и Темпе перебрали с выпивкой и играли небрежно, а их голоса по ходу вечера звучали все более громко и невнятно. Шурин, с другой стороны, переел арахиса и острого вяленого мяса, после чего, как обычно, вызвал немало жалоб ввиду своего столь же острого метеоризма. О’Лири был привычно спокоен и любезен весь вечер, и если относительно него и можно было сделать какое-либо наблюдение, то оно, по единодушному признанию остальных, состояло в том, что всю вторую

половину игры О’Лири сопутствовало несказанное везение.

К концу вечера, когда было уже чуть за полночь, подавляющее большинство монет, находившихся на столе, было собрано рядом с О’Лири, тогда как вторым, с крупным отставанием, закончил много ворчавший Дональд Гарланд. Мужчины надели пальто, пожелали друг другу спокойной ночи, медленно и неуверенно спустились по винтовой лестнице и разошлись по домам.

Все, кроме Джозефа О’Лири.

Добравшись до своей съемной квартиры на Уэстбери-авеню, О’Лири отправился прямиком за кухонный стол, где больше часа сочинял ныне известное, бессвязно написанное письмо, в котором объяснил, что ранее этим вечером, когда во время перерыва в игре зашел в туалет, он испытал тревожное — хотя и, как он признался, волнующее и раскрепощающее — сверхъестественное воздействие.

В 1933 году, чтобы облегчиться на маяке Вдовьего мыса, нужно было спуститься в то место, которое довольно грубо, но емко именовалось сральником. Стоило человеку оказаться в этом уединенном и тускло освещенном месте, у него сразу появлялось желание закончить свое дело как можно скорее, потому что обстановка там была весьма жуткая и оно явно не предусматривало никакого комфорта.

И именно там, в этом сральнике, как утверждал О’Лири, ему явился призрак прекрасной девушки. Она предстала перед ним в развевающемся белом халате, сперва испугав своим бестелесным шепотом, но затем соблазнив словами и объятиями.

К игре О’Лири вернулся, пребывая в оцепенении. В письме он признавался, что ему казалось, будто все это было сном.

Но было ли то во сне или наяву, как только О’Лири закончил письмо, он встал из-за стола, взял самый тяжелый молот из своего инструментария и вернулся на маяк Вдовьего мыса, где ранее намеренно не запер за собой дверь, как это делалось обычно. Затем поднялся по двумстам шестидесяти восьми ступеням — и забил каждого члена семьи насмерть, пока те лежали у себя в постелях.

Завершив бойню, он вышел на мостик — возможно, чтобы увидеться со своей бестелесной возлюбленной, сообщить ей, что выполнил задание, которое она ему поручила, — и, перелезши через железное ограждение, просто вышел в беззвездную ночь.

Рано утром тело О’Лири нашел местный рыбак: оно разбилось о каменистую землю. Вскоре после этого прибыли представители властей и обнаружили еще более страшную сцену, что развернулась внутри маяка. Голосовая запись #4Б 21:41, пятница, 11 июля 2017 г.

Полагаю, в свете неисправности камеры мне следует вкратце описать мою обстановку на маяке Вдовьего мыса. Не только чтобы мои потенциальные слушатели смогли составить точную картину у себя в голове, но и чтобы я сам смог сделать это в дальнейшем, когда засяду писать книгу.

Представьте, если хотите, трехэтажное строение, которое ждет вас наверху длинной извилистой лестницы маяка Вдовьего мыса. Много лет назад, когда маяк еще действовал, лестница выходила сначала в место, которое называлось жилой зоной. Это было на удивление большое и уютное пространство, которое обычно делилось на хозяйскую спальню, вторую спальню, поменьше, гостиную и рабочую кухню, где стоял узкий обеденный столик.

Но все эти удобства с маяка давно убрали, и теперь здесь остались только захламленные складские помещения, причем самого отвратительного толка. Почти каждый квадратный фут на этом уровне занимают заплесневелые картонные коробки, набитые крошащимися книгами и газетами, штабели гниющих бревен и ржавых металлических прутьев, стародавние, тоже проржавевшие коробки передач размером с автомобильные шины, пустые прогнившие бочки из-под горючего и запыленная, развалившаяся мебель рубежа веков. Но пугает из этого больше всего, пожалуй, кучка затянутых плесенью рук и ног манекенов, которая свалена в темном углу. Что она здесь делает, я даже вообразить себе не могу. Ах да, и еще одна последняя нотка тревоги: здесь гнездятся крысы, я в этом совершенно уверен.

Ладно, поднимаемся выше. На следующем уровне, в месте, которое обычно называется смотровой или зоной обслуживания, где хранилось горючее и другие припасы и где смотритель маяка зачастую нес вахту, мне и предстоит провести следующие три ночи. Эту комнату единственную пусть и расчистили от большей части мусора, но вид у нее такой, что не скажешь, чтобы было заметно, будто ее хоть раз убирали за последнее столетие. Деревянный пол затянут неприятной пленкой из пыли и грязи и усеян крысиным пометом. Огромные завесы паутины украшают стены и окутывают разбросанные предметы старой мебели. С места, где я сейчас стою, если посмотреть направо, видно антикварный комод, который в приемлемом состоянии потянул бы на пятизначную сумму. Рядом с ним, на полу, лежит мой спальный мешок, рюкзак и прочие принадлежности. Если я посмотрю налево, то увижу кофейный столик, под искривленной столешницей которого, возможно, еще копошится жизнь. Позади него, на стене, кто-то из прежних посетителей маяка вырезал свои инициалы на одной из опорных балок: Д. К. Мне остается только гадать: кем был этот Д. К. — мужчиной? женщиной? ребенком? Было ли ему хорошо здесь, на маяке Вдовьего мыса? Или, может, было страшно?

И наконец, если я посмотрю прямо перед собой, в глубокие тени, которые тянутся к дальнему концу комнаты, то увижу темную зияющую пасть лестницы.

Пройдя по последнему ее отрезку на самый высокий уровень маяка, я окажусь в застекленной световой комнате. Вокруг нее тянется печально известный мостик, где случилось столь много необъяснимых и трагических событий. Сделанная из чугуна, эта высокая галерея, как говорят, открывает самый прекрасный вид на океан во всей Новой Шотландии, а то и на всем Восточном побережье.

И на этой соблазнительной подробности, леди и джентльмены, наш тур по маяку Вдовьего мыса завершается.

Голосовая запись #5Б
22:59, пятница, 11 июля 2017 г

Уже поздно, и у меня слипаются глаза. Я довольно устал после всего, что сделал за день, поэтому желаю вам спокойной ночи и приятных сновидений. Сам же молюсь, чтобы мой сон прошел без помех, потому что завтра нужно рано вставать. Впереди ждет много интересного.

Голосовая запись #6Б 04:51, суббота, 12 июля 2017 г

(Невнятно.)

Не могу. Не хочу. Они… мои друзья. Голосовая запись #7Б

07:14, суббота, 12 июля 2017 г

Доброе утро, и какое же оно прекрасное, это утро!

И если для человека, который провел ночь на грязном, заброшенном и, согласно бытующему мнению, проклятом маяке, по голосу я кажусь радостным и отдохнувшим, то это потому, что так оно и есть. Я действительно радостный и отдохнувший.

Да, поверьте, друзья, я сам удивлен не меньше вашего.

Началась моя ночь не самым многообещающим образом. Я хоть и влез в спальный мешок и погасил лампу в начале двенадцатого, уснуть не мог как минимум до половины первого. Почему? Точно не знаю. Может, от возбуждения. Может, от тревоги. Или же виной всему неожиданно холодный пол, который я ощущал костями даже сквозь дорогущий спальник. Я и сейчас в воздухе чувствую липкий холодок.

Все это время я лежал и слушал, как маяк нашептывал свои тайны, и в моем истощенном мозгу эхом отражалась единственная мысль: что я надеюсь здесь найти?

Этот вопрос мне задавали множество раз, пока я готовился к приключению: мистер Рональд Паркер, мой литературный агент, даже бывшая жена, — список можно продолжать, — и мне ни разу не удавалось найти ответ, который хоть сколько-нибудь отражал бы действительность.