Тайная Сила (СИ) - Московский Василий. Страница 5

Каким-то инстинктивным чувством, он знал, что со временем, она поймёт. Но, сколько потребуется времени? Как же с ней рядом прекрасно и сладко. И как мучительно страшно и больно. Мысли и слова путаются, тонут в поднимающихся в нём эмоциях. Как совладать с ними? Как убедить её? И как пробудить в ней чувства, что загорелись и крепли в нём самом? Ведь, без этого, все его поиски, и все его труды и жертвы не имели никакого смысла!

Аваллах услышал шаги. Он увидел её в стрельчатом дверном проёме.

— Откуда у тебякайис? — на её лице было искреннее удивление. — Украсть или отобрать ты его точно не мог — скайисомтакое не пройдёт. Для непосвящённого — это просто песок. Тебе могли его толькоподарить. А дарят его только в одном случае…

— Так оно и было, — просто ответил он. Пленница молчала в мрачном изумлении. Невольно, Аваллах залюбовался ею. Платье с глубоким декольте, кожаным поясом-корсажем, подчёркивающим фигуру и грудь, сидело на ней отлично. Его тёмный, отливающий зелёным, цвет, изысканно подходил к её рыжим волосам и ярким глазам. Тонкие точёные руки охватывали не закрывающие изящные плечи, рукава, слегка расширяющиеся у кистей. Она стыдливо пыталась удержать глубокий вырез на длинной юбке, нескромно открывающий прекрасное, стройное бедро и приоткрывая восхитительное нечто, обхваченное тёмной материей узеньких трусиков, доходя почти до самой талии. Она была босая, и её маленькие, стройные ступни изысканно контрастировали с матовой чернотой гладкого пола.

— Присаживайся. — Пригласил Аваллах, указав на один из стульев рядом с овальным столом. И добавил: — Не бойся, он без фиксаторов, шипов и прочих прелестей.

О, чудо! Пленница послушалась. Может, дело вкайисе? Она села. Привстала, снова села.

— Ну надо же, не обманул! — покачала она головой. В этот момент она снова по-девичьи скромно сжала ноги и попыталась прикрыть их тканью юбки. Однако, это лишь ещё изящнее подчеркнуло восхитительность её округлостей. — Слушай, зачем юбка, если и так видно, что под ней?

— Наши дамы считают это модным, — пожал плечами Аваллах. — Извини, другого нет.

— Оправдываешься?

— Немного.

— И как в этом ходить?

— Свободно и слегка поддразнивая. Если не нравится, ходи аккуратнее и на ветру не стой.

— Спасибо, буду иметь в виду.

Аваллах разлил напиток по кружкам.

— Он не отравлен, если ты боишься, — и в подтверждении своих слов, чуть пригубил из кружки пленницы-гостьи. И сел напротив неё. Она испытующе на него смотрела. Ему было приятно и тяжело. Но, взгляда он не отвёл, хотя очень хотелось.

Потом, будто сказав себе — а, была не была! — эльдарка пригубилакайис.

Она вновь удивлённо воззрилась на Аваллаха, покивав головой, мол, а ты молодец, вкусно приготовил.

После недолгого молчания, она снова спросила:

— Ты живёшь один?

— Один, — ответил Аваллах. — А почему ты удивлена?

Она пожала плечами:

— Судя по всему, ты не простой воин кабалы. Значит, у тебя должны быть рабы.

Аваллах поморщился:

— Я слишком ценю своё одиночество и ухаживать за собой предпочитаю сам.

Она бросила на него недоверчивый взгляд. Его ответ явно её озадачил.

— Почему именнокайис? — спросила она. — Судя по всему, ты знаешь церемониал, с ним связанный, так?

— Знаю, — Аваллах сделал движение веками.

Эльдарка отставила кружку и скрестила руки на столе, пристально посмотрев на Аваллаха. Прямо в глаза, обжигая его своим взглядом.

— Тогда, чего ты хочешь? — спросила она. — Зачем тебе я? Это твоя прихоть и каприз?

— Нет, — качнул головой Аваллах.

— Хочешь, чтобы я решила, что ты особенный? — её губы дрогнули в ледяной полуулыбке. Глаза, полные боли, ненависти, страха, отчаяния и ожидания страданий, выдавали её. — Знаешь, может, когда я была малолетней девчонкой, я бы поверила. Но не теперь. Я сталкивалась с вашими, и знаю, чего от них точно НЕ ждать. Честности, доброты и милосердия. Вы прекрасные актёры, вы прекрасно играете с эмоциями других, особенно с эмоциями своих жертв. Вас это забавляет. Раз уж я у тебя в плену и не могу вырваться, то, да, мне придётся смириться со своей судьбой и ждать, когда ты наиграешься и начнёшь пытать меня. Но не думай, что я верю тебе.

— Я не собираюсь тебя пытать, — в который раз повторил Аваллах. Сердце его сжималось. В горле пересохло. Он чувствовал себя маленьким и беззащитным. И привествовал это чувство, радуясь ему, и ненавидел себя за него. — Я не хочу причинять тебе боль. И кому бы то ни было.

Он почувствовал, как его начинают захлёстывать эмоции — вина, ярость, отчаяние и какое-то облегчение, странное, неведомое и сладкое.

— Больше не хочу, — тихо добавил он, отчаянно надеясь, что она не почувствовала, как дрогнул его голос.

— Правда? — приподняла бровь эльдарка. — А зачем ты тогда набрал столько рабов? Женщин. Молодых девушек. Матерей с детьми. Я чувствовала ужас и отчаяние каждого из них. Ту бездну безысходности, которая заполнила их души, когда ваши волокли их, когда вырывали детей из рук матерей. — её голос дрогнул, он чувствовал, каким титаническим усилием воли она сдерживает крик чистой, неугасимой и непреодолимой боли, которой было охвачено всё её существо. Чувство, горящее приглушённо, полутоном среди безысходного отчаяния и ужаса загнанной жертвы перед муками и страданием, горящее с самого начала их знакомства, теперь разгорелось в ней со всей силой и обожгло его самого. — Я должна была их защищать. От таких как вы. Как ты. И я подвела их. Предала! И теперь, Бездна знает почему, сижу тут и говорю с тобой.

Она резко отвернулась и замолчала, пытаясь сдержать рвущиеся из неё эмоции.

Аваллах не торопил. Он сам едва сдерживал рвущееся из груди сердце. Боги, лишь бы не дать ей заметить…

— Я не знаю, — овладев собой и небрежно смахнув с пушистых ресниц слезу, продолжила эльдарка, — что это за шутка богов. Но, раз это происходит, может и ты, правда, не такой как твои поганые собратья.

Она снова повернулась к нему, впилась в него взглядом, обдавшим его и льдом и пламенем.

— Скажи мне, чего тебе нужно? Для чего тебе они? И для чего тебе я, если ты больше не хочешь причинять боль?

Аваллах едва собрался с мыслями и ответил:

— Насчёт тех, кого я забрал. Я тебе клянусь, что они в безопасности, — в его голосе звучала сталь, — что ни волоса не упадёт с их головы.

— Как тебе верить?

— Сама всё увидишь. Скоро.

— Для чего они тебе?

— Чтобы не отдавать другим.

— И меня тоже?

Аваллах немного заколебался. Сказать ей правду сейчас? Примет ли она её? Готова ли? Нет. Не сейчас. Поэтому он решил сказать лишь часть правды.

— И тебя тоже.

И, не имея больше сил сдерживать чувства, добавил:

— Особеннотебя.

Непонимание, недоумение в её взгляде, подозрительность, интерес, и что-то такое, на что откликнулся маленький цветок, взросший и растущий в его сердце. Словно ласковое прикосновение. Ветер начала весны среди зимней стужи.

Аваллах не выдержал, и чтобы эльдарка не догадалась, что он малодушно отвёл взгляд, он залпом осушил свою кружку.

Глава 4

Она шла почти совсем бесшумно, едва касаясь пола своими босыми ступнями. Единственным звуком, выдававшим её движение, был лишь шорох шёлка, касающегося обнажённого тела.

Аваллах давно услышал её, но не подал виду. Он знал, зачем она пришла. Ждал этого. Он знал, что так будет уже тогда, когда оставлял её в комнате, которую отвёл под её спальню. Ещё он помнил её удивление, когда она увидела, что он не собирается ни связывать, ни запирать её. Видел лёгкую насмешку, проскользнувшую колючим ледком в её взгляде. И теперь, произошло то, чего он ждал.

Мягким, быстрым движением она подскользнула к нему. В тусклом отблеске света, льющегося сквозь узкое, зарешёченное окно, сверкнула сталь украденного ею клинка. Аваллах почувствовал его острое лезвие у своего горла. Но, ничего не делал. Так же как и она.