Волшебное зеркало Тимеи (СИ) - Кроткова Изабелла. Страница 5

О Господи!..

Я приложила ладонь ко лбу. Неужели температура?..

— Она уехала к подруге.

Я остановилась в дверях зала, ничего не понимая. Мама не собиралась никуда ехать, это было не в ее правилах — уезжать, оставляя гостей дома одних.

— Но обещала скоро вернуться, — пояснил черный гость и невозмутимо добавил:

— Не составите нам компанию?

— Нам?.. — я оглянулась по сторонам и увидела, что со второго этажа спускаются помощники маэстро — долговязый Ксавье и маленький тучный импресарио с труднопроизносимым именем.

— С удовольствием… — ответила я медленно. Интересно, где тетя Клаша?.. Что, кроме Рене Валлина и его друзей дома больше никого нет?..

Где-то в глубине первого этажа звякнула посуда. Наверно, это она…

Без всякого удовольствия я прошла в гостиную и в изумлении уставилась на стол. Откуда все эти яства? Какие-то диковинные соусы, огромная рыбина на блюде… У нас точно ничего такого нет…

— Разрешите угостить вас? — прищурил месье левый глаз. — Я бы пригласил вас в ресторан, но у нас совсем мало времени! Тем более что я хочу сделать вам одно интересное предложение.

Я села за стол, по-прежнему ощущая смутную тревогу, и Ксавье тут же услужливо поставил передо мной блюдо с каким-то варевом.

— Что это? — отпрянула я, начиная жалеть, что не поехала перекусить в ресторан Вадима.

— Суп из лошадиных глаз! — любезно сообщил Ксавье, и я в ужасе оттолкнула кушанье.

— Напрасно… — заметил импресарио, запуская ложку в свою тарелку и отвратительно чавкая.

— Что все это значит?! — резко спросила я, чувствуя, что тревога в груди отчаянно нарастает.

Наверху хлопнула дверь. Кто там?.. Тетя Клаша?..

Месье Рене Валлин придвинул свой стул чуть ближе, так, что я услышала его дыхание.

— Марина! — начал он свою речь, и я содрогнулась. — Почти пять лет назад скончалась моя седьмая, горячо любимая жена. С тех пор я безуспешно искал ту, что заставит мое сердце вновь забиться. Искал, но не находил. Пока не встретил вас…

Я молчала, уже понимая, что он скажет дальше, и не представляя, что я могу ему ответить.

— Вы… нет, ты! — глаза его сверкнули. — Ты! Та самая, кого я ищу. Ты вызываешь во мне восторг, трепет и страсть! Да! Страсть, которую, казалось, уже невозможно возродить в моем сердце. И вот она снова жива, я снова влюблен, страстно, горячо влюблен!

— У меня есть жених… — шепнула я растерянно.

Неожиданно фотография Вадима в веселой рамочке, стоявшая на комоде в углу, сорвалась и упала на пол. Я бросила на нее взгляд… но она лежала в таком ракурсе, что казалось, будто рот у Вадима перекосился, а один глаз уменьшился.

— Мама!!! — закричала я, вскакивая.

Рене схватил меня за руку своей костлявой рукой и силой удержал на стуле.

— Мама!!! — завопила я еще истошнее, изо всех сил стремясь вырваться. Импресарио тем временем невозмутимо поедал омерзительный суп, а Ксавье копался вилкой в спагетти с какими-то существами, похожими на фиолетовых червей.

— Мариночка, своими криками ты разрываешь мне душу… Неужели я настолько неприятен тебе? — он качнулся ко мне, пожирая глазами, и я засеменила ногами под стулом, безуспешно пытаясь выскочить из-за стола.

— Я предлагаю тебе стать моей женой! — пророкотал он неожиданно громко и сильно, и от этого рева погасла стоящая перед ним свеча. Только сейчас я обратила внимание, что по углам стола стоят зажженные свечи.

— Готичненько! — заговорщицки подмигнул мне Ксавье.

— Но я не люблю вас! — закричала я, дергая рукой. — У меня есть жених… Оставьте меня, прошу вас!

Я кинула взгляд в угол… И мне показалось, что Вадим на фотографии, по-прежнему лежащей на полу, вновь скривил рот в противной ухмылке.

— Я дам тебе все… — зашипел старик, и дыхание вдруг стало жарким, как огонь, и опалило мои губы. — Ты будешь хозяйкой моей парижской квартиры и огромного замка с прудом, где плавают восхитительные лебеди! У тебя будут бриллианты величиной с перепелиное яйцо, я обещаю тебе гастроли по всему миру и деньги… много, много денег…

— Но я не люблю вас! — вскричала я, чувствуя, как из глаз брызнули слезы. — Вы такой… вы такой СТАРЫЙ!!!

Это слово выскочило из моего рта и словно запрыгало по полу. Мне послышалось, как изо всех углов вдруг раздались его отзвуки — «старый… старый… старый…»

Внезапно он выпустил мою руку. И я тут же отпрянула, потирая ладонь.

— Так значит, моя сестра все-таки приедет… — прошептал он, — как я не хотел этого…

Я вновь попыталась отодвинуть свой стул, но он неожиданно стал очень тяжелым.

Маэстро повысил голос:

— Ксавье!

— Да, месье Рене? — поднял брови долговязый секретарь.

Хозяин произнес несколько слов, кажется, по-испански, но я не была уверена в этом. Ксавье кивнул и на том же языке обратился к импресарио. Тот мгновенно перестал жевать и резво выбежал из-за стола.

— Старый… — горестно произнес в сторону маэстро, и внезапно мне стало жаль его.

Вдруг он резко повернул голову и обратился ко мне почти отчаянно:

— Согласись, Марина! Я прошу тебя в последний раз!

В последний?.. Значит, если я сейчас откажусь, он больше не будет просить меня?..

В дверях возник импресарио и двинулся в нашу сторону. Разложив на стуле небольшой желтый чемоданчик, он открыл его и начал азартно рыться. Наконец, он нашел какой-то предмет и показал маэстро.

— Погоди, — жестом остановил его тот и вновь обратился ко мне.

— Итак, я жду ответа.

Я сглотнула. Как они смеют? В моем доме… У меня сегодня концерт…

— Нет! — закричала я громко и пронзительно. — Нет, нет и нет! Гнусный, отвратительный старик! Не смей прикасаться ко мне! Ты мне противен! И никакие богатства на земле не заставят меня выйти за тебя замуж!

Месье едва заметно кивнул импресарио, и тот передал Ксавье извлеченный из чемодана предмет.

В то же мгновение мои плечи оказались в цепких руках секретаря.

— Пустите меня! Что это значит? Тетя Клаша! Помогите!!! — заверещала я.

Маэстро поудобнее откинулся на стуле.

— Спокойно, спокойно… — увещевал над ухом мелкий импресарио.

Ксавье тем временем трижды быстро махнул чем-то перед моими глазами, и я ощутила три легких укола — в запястье, в бровь и в губы.

К горлу подступила дурнота, которая неожиданно быстро прошла.

— Ну, вот и все! — захлопал в ладоши импресарио и засмеялся.

Маэстро строго взглянул на него, и тот сразу замолчал.

Острые пальцы отпустили меня.

Я дернула плечом и гневно посмотрела на маэстро и его помощников. У меня открытое концертное платье, а тело слишком нежное для таких грубых ручищ, как у мерзкого Ксавье… Наверняка останутся синяки, которые гримерше придется замазывать огромным слоем тонального крема…

— Ну нет — так нет! — развел костлявыми руками месье Рене, неожиданно повеселев. — Воля ваша.

Он перевел взгляд на часы.

— А время-то…

Я тоже посмотрела на часы. Без пятнадцати шесть!

— Надеюсь, когда я вернусь после концерта, вы уже уберетесь отсюда! — с ненавистью бросила я.

В ответ раздался отвратительный старческий смех.

Стул непостижимым образом вновь стал легким, я без труда отодвинула его и бросилась к выходу.

— До скорого свидания… — долетел до меня скрипучий голос дирижера, но я захлопнула его вместе с входной дверью.

ГЛАВА 7

У врат филармонии, как обычно, дежурили два охранника — Эдик и Доберман. Толстый Эдик стоял у служебного входа, а Доберман, прозванный так за определенное сходство с данной породой собак, — у центрального.

Подходя к служебному входу, я заметила, что Эдик озабоченно разговаривает с кем-то по телефону.

— Нет, не подошла еще, Виктор Никитич! — донеслось до моего слуха, и Эдик взглянул на безвкусные часы на своей волосатой лапе. — Шесть двадцать. До концерта десять минут. А вы ей звонили?..