Осколки (СИ) - Загорская Наташа. Страница 56

— Ладно, — сама себе прошептала Анна. — Я за ней не пойду. Но постучусь в спальню к шессу Рейджену. Пусть он сам разбирается.

С таким настроем, девушка выпуталась из пледа, отложила в сторону книгу, что все еще держала на коленях и поднялась с кушетки. С опаской еще раз покосилась на ожидающего ее у двери призрака, словно бы рассчитывала, что он просто растет в воздухе.

— Рейджен говорил, что она не причинит мне вреда, — сама себя успокаивала Анна, медленно подходя к двери и даже не задумываясь о том, что в мыслях уже давно стала называть бывшего начальника службы безопасности Дорвана только по имени. — Она всего лишь призрак. Она уже мертвая. А мертвых не стоит бояться.

Призрачная шиисса выразительно посмотрела на девушку, мотнула головой в сторону двери, словно бы говоря, что той пора уже перестать говорить вслух и стоит поторопиться и растаяла в воздухе.

Анна набрала в грудь побольше воздуха, словно бы собиралась прыгнуть в речку с обрыва и резко повернула ключ в замке. Открыть дверь она уже не успела. Кто-то в коридоре так сильно толкнул створку, что та врезалась Анне в грудь, заставляя девушку отшатнуться на несколько шагов.

Отправив Грэйма, Орин не находила себе места. Она металась, как зверь в клетке, принималась то за одно, то за другое, но что-то не давало покоя.

Клинок, лежащий в заветной шкатулке, словно звал ее, манил, уговаривал…

Наконец, она сдалась. Откинула крышку заветной шкатулки и вытащила стилет. Погладила кончиками пальцев блестящее лезвие, осторожно прикоснулась к агритту на навершии. Тьма, заключенная в камень отозвалась на это прикосновение, заволновалась, заметалась в своей темнице, словно бы желала обрести свободу.

— Скоро, — прошептала Орин, рассматривая заветный клинок. — Уже скоро. Осталось совсем немного.

Но тьма не желала ее слушать. Она металась в замкнутом пространстве полукруглого камня, приникала к границе, закручивалась спиралями. Требовала выхода.

Орин вздохнула. Этот клинок достался ей случайно. Сразу, она даже и не подозревала о том, что именно попало ей в руки. И только потом, спустя несколько лет, поняла.

Их было два. Брат и сестра. Выкованные одной рукой, закаленные в одной печи. Даже агритт, используемый в них на самом деле являлся одним камнем, расколотым на две равные половинки.

Разница была лишь только в свойствах. Клинок Орин забирал жизненные силы. А тот, второй, забытый нынче в подземелье, принадлежащем когда-то сильнейшему магу… ему была нужна кровь. Жертвенная кровь.

Орин вздохнула, но вернуть клинок в шкатулку не рискнула. Зажала в руке, испытывая радость и нетерпение от того, что чувствовала под пальцами пульсацию. Клинок очнулся. Он был жив все эти годы, но находился в спячке. Сейчас же… Близость пары, разбудила его.

И он волновался. Трепетал от нетерпения. Просил, нет, даже требовал… обещал исполнения самого заветного желания.

Орин вздохнула и вернулась к своему креслу у камина. Откинула вышитую накидку, под которой была спрятана книга. Та самая книга, из-за которой она и затеяла все это безумие.

Среди невежественных крестьян ходили слухи, что маги ведут свои записи обязательно кровью и только на человеческой коже. Бред. Самый настоящий. Маги, как и все люди, предпочитают писать хорошими чернилами на дорогой бумаге. Книга же, что лежала перед Орин была написана очень давно. Несколько столетий назад, когда магией еще был наполнен воздух. Тогда не было Великого Разлома, не существовало Пограничья, не стоял на страже спокойствия форт Ишар. Мир был другим.

В нем была магия.

Орин вздохнула и перевернула страницу.

Она уже раз сто прочитала описание ритуала, который собиралась провести. Выучила его наизусть. Даже видела его во снах. Но все равно не могла оторваться от ровных строчек, выведенных каллиграфическим почерком, с вензелями и завитушками, не могла не прикоснуться к старым, потемневшим от времени пергаментным листам, обтрепанным по краям. Эта книга манила ее, завораживала. Обещала так много…

Силу…

Власть…

Могущество…

Бессмертие…

Орин ШиМаро магом не была. Она родилась обычным человеком, без малейшей склонности к колдовству. И все свое полуголодное детство завидовала тем, кто мог творить чудеса. Она бредила магическим даром. Мечтала, как однажды сможет и сама творить волшебство. Она прошла долгий путь. Научилась всему, чему только можно было научиться. Творила такие вещи, что даже сама иной раз просыпалась в холодном поту, после очередного ритуала.

Но магия… магии в ней не было. И взяться ей было неоткуда.

Не было надежды, хоть когда-нибудь почувствовать, как это — быть магом.

До того момента, как ей в руки не попали записи полубезумного старика.

Орин закрыла глаза, вспоминая.

«Тогда была осень. Дожди шли уже несколько дней, и в их старом замке, где каждый камешек был пропитано влагой и холодом, гуляли сквозняки. И не было ни одного места, где можно было бы укрыться от сырости и промозглого холода.

Орин кашляла. В груди ощущалась тяжесть, словно бы она проглотила камень, в горле скреблись кошки. Жар не спадал, и она уже почти поверила в то, что жить ей осталось совсем немного. Мать плакала, понимая, что совсем скоро ей придется похоронить еще одного своего ребенка. Отец был равнодушен ко всему — ему не было дела ни до жены, ни до детей. Он был занят тем, что строчил прошения королю, уповая на монаршую волю и требуя облагодетельствовать его род за заслуги славных предков. Дед был единственным, кто хоть как-то обращал внимания на внучку, но лучше бы он совсем забыл о ее существовании. Орин и так было плохо, она то и дело проваливалась в беспамятство, а каждый раз, когда приходила в себя видела сидящего подле ее кровати старого шиисса и слышала его скрипучий голос, повествующий о славных деяниях предков.

Гость приехал к вечеру. Он заплутал в лесах, что окружали старинный замок, вымок под дождем и продрог. Потому-то, старый обветшалый и полуразрушенный замок показался ему настоящим спасением. Надежда на крышу над головой, яркий огонь в камине и миску горячей мясной похлебки заставила постучаться в двери.

Гость ошибся. Огромные камины в замке уже давно не топились, тепло сохранялось только в кухне, да в прилегающих к нему помещениях, из еды было только то, что выращивалось на огороде. Единственное, в чем незваному гостю повезло — это в том, что над головой была крыша. Но продуваемые всеми ветрами огромные помещения, в которых гуляло гулкое эхо из-за отсутствия мебели, вряд ли бы могли посчитаться за благо. Возможно, гость уехал бы с рассветом. Возможно. Но ночью непогода разыгралась еще пуще прежнего, нельзя было выйти даже на крыльцо, чтобы не промокнуть до последней нитки. А из-за косых струй дождя, рассмотреть что-либо даже на расстоянии в два шага, делалось невозможным.

Пришлось остаться. И мерзнуть, слушать сетования отца на бесчувственность королевских чиновников, которые не гнушаясь ничего не подают прошения Его Величеству — ведь не может сам король бак безответственно относится к тому, как живут его подданные, принадлежащие к славному дворянскому роду. Пришлось смотреть на осунувшееся и рано постаревшее лицо матери, которая рожала каждый год по ребенку, а хоронила так и по два за год.

Делать вид, что внимает деду, не успокаивающему ни на минуту, повествуя о славных деяниях предков, возвеличивших род во время предпоследней войны.

— Маги — это зло!! — брызгал слюной дед Орин, дворянин до мозга костей, который предпочел бы сдохнуть с голода на кучке прелой соломы, но не уехать из этого старого замка, что был пожалован еще его предку лет сто, а может, и больше, назад. — Вся магия — от лукавого. Правильно, их уничтожали в свое время, сжигали на кострах и топили в реках. От магов все зло.

Орин было все равно. Она горела в лихорадке и слышала, как приближается к ее постели слепая старуха с косой. Она уже видела ее обтянутый пергаментной кожей череп с пустыми глазницами, чувствовала смрадное дыхание на своей щеке. Она не плакала — слезы высыхали раньше, чем успевали скатиться по щекам, — лишь дышала тяжело, с хрипами, и даже кашлять сил уже не оставалось.