А теперь держи меня (СИ) - Angel-of-Death. Страница 51

— Я не знаю, — вдруг говорит Шторм, а я пытаюсь вспомнить, какой вопрос задала ему до того, как мы оказались так близко друг к другу. — Не знаю, нравишься ли ты мне «новая» или же я просто всё ещё влюблён в ту девчонку из прошлого.

Рывок — и душа покидает моё тело, оставляя рваную дыру. Она кровоточит, пульсирует, хрипит и изнывает от боли как раненое животное. Осторожно поднимаю взгляд, чтобы убедиться в том, что парень не шутит или не издевается, но его глаза такие серьёзные, что меня пробирает дрожь.

— Меня тянет к тебе, — признаётся Шторм. — Вот, что у меня в голове. Я думаю о тебе, о твоём запахе, глазах, коже, улыбке. Оттолкнуть тебя — это была самая огромная ошибка в моей жизни. И теперь я не знаю, кого именно хочу вернуть. Тебя… Или же ту, в которую когда-то был влюблён.

Горло сжимают тиски, и неимоверное желание разреветься сдавливает меня со всех сторон, будто стены. Я не могу дышать, не могу шевелиться, говорить, даже думать.

Его пальцы осторожно прикасаются к коже моего лица и убирают выбившуюся прядь мокрых волос. Я чуть прикрываю глаза, сдерживая дьявольские желание прижаться к Егору и разреветься из-за ноющей боли в груди.

Я хочу быть с ним. Я хочу прикоснуться к нему, хочу почувствовать его поцелуи, дыхание, объятия. Как тогда, три года назад, когда всё только начиналось. Я очень сильно этого хочу, но… после того, что между нами было…

После всего случившегося…

Я приподнимаю голову, мысленно умоляя о поцелуе, но наши губы не соприкасаются. Каких-то два-три сантиметра, горячее дыхание и колкая боль внутри.

— Так определись, — выдыхаю я ему в губы.

Отступаю на полшага — пальцы, держащие мой локоть, наконец, расслабляются и отпускают меня, — и отворачиваюсь. Оставаться со Штормом наедине — невыносимо. Паршивее, чем торчать в полиции, даже хуже, чем убегать от Малийского и Арчи.

Смогу ли я вынести это?

Пересекаю комнату, открываю дверь и выхожу в коридор. Матвея не видно, зато Таран, сидя на корточках, завязывает свои берцы. Поднимает на меня взгляд и замирает.

— Ты точно вернёшь Машу? — спрашиваю я, скрещивая на груди руки.

— Верну, — его голос холодный и решительный. — Встречаемся здесь же. Если не вернёмся к завтрашнему дню, уезжайте без нас.

Я ничего отвечаю. Конечно же мы не уедем. Разве Егор бросит Иркутского, а я сестру? Мы не сможем так просто взять и уехать, зная, что они в беде. Штормов уж точно.

— Ага, — отмахиваюсь я.

Парень поднимается на ноги и смотрит куда-то мне за спину — приходится обернуться. В дверях комнаты стоит Егор и неодобрительно прожигает Тарана своим взглядом. Молчание давит на меня тяжёлым грузом и, чтобы не участвовать в этом глупом прощание, я ухожу на кухню.

Слышу в коридоре голоса. Видимо, Иркутский вышел из ванной готовый отправляться на задание, чтобы получить долгожданную порцию морфина. Вскоре звуки стихают, хлопает дверь, и дыра внутри меня увеличивается ещё на один сантиметр.

Вот и всё. Остаётся только сидеть и ждать. На большее я не способна…

45

Fallulah — Give Us A Little Love

Флэшбек — 21.

В квартире тишина, пропитанная запахом сигарет и отчаяния. Я сижу на кухне — Егор в комнате. С того момента, как Матвей с Тараном покидают квартиру, мы со Штормом держимся друг от друга в стороне.

Я думаю о его пальцах, сжимающих мой локоть, о его пронзительных глазах, о губах, которые были так неестественно близко, а потом о словах, вибрирующих в моей голове. «Нравишься мне новая», «Влюблён в девчонку из прошлого», «ошибка», «тянет к тебе», «не знаю, кого хочу вернуть».

Чёрт.

Шумно вздыхаю, тереблю в руке пачку сигарет, не решаясь снова закурить. Нужно бросать… Вот только со всеми событиями в моей жизни, это практически невозможно.

Я начала курить из-за Егора. После того, как Матвей получил травму на выпускном, а отец Штормова посеял в моём сердце сомнения. Я бросила парня, уехала в деревню к бабке. Там встретила парочку ребят, которые в дальнейшем иногда составляли мне компанию. Рассказала им свою историю, а они взамен предложили мне сижки. Мол, легче станет.

Не стало.

Я бросила Шторма, а он сделал всё, чтобы вернуть меня обратно, потому что не мог смириться с нашим расставанием. Потом меня бросил Егор, и, вместо того, чтобы хоть как-то исправить ситуацию, я уехала в Питер. Не стала утруждаться и пытаться помириться, просто сбежала.

С другой стороны, я просто игнорировала Штормова, не говорила ему никаких гадостей, а он начал обвинять меня в том, что я посадила его в кресло, утверждал, что больше не любит, что не хочет видеть. Это куда обиднее, чем без причин прекратить общение. Здесь ты хотя бы пытаешься найти ответы, а в моём случае все карты были раскрыты.

Так ли сильно я его любила, раз уехала?

«Меня тянет к тебе». Но…

Разве всё, что идёт до «но», имеет значение?

Не выдерживаю: достаю очередную сигарету, щёлкаю зажигалкой и затягиваюсь. Иллюзия спокойствия окутывает меня в свой кокон, заставляя поверить, что всё в порядке.

После двух затяжек становится тошно, и я тушу недокуренную сижку о пепельницу. Окно открыто, но это не помогает спастись от дыма. Шум города, врывающийся в эту отвратительно-маленькую квартиру, сводит с ума.

«Так определись», — собственный голос в конец добивает меня.

Я продолжаю прокручивать в мыслях наш с Егором разговор, а, когда это становится совсем невыносимым, поднимаюсь на ноги и подхожу к холодильнику.

Открываю дверцу — взгляд цепляется за банки с пивом. Таран постарался на славу. И сигареты, и бухло, и еда. Словно пытается отвлечь нас от чего-то важного. Заставить смотреть в другую сторону, расслабиться и забыть о проблемах.

Чёрт возьми, что же на самом деле случилось с Машей?

«Не знаю, к кому меня тянет».

Не может он определиться. А мне что прикажете делать?

Хватаю две банки с пивом, какие-то закуски и решительно направляюсь прочь из кухни, потому что сидеть в одиночестве среди своих мыслей становится невыносимо. Егора в комнате нет, но дверь балкона приоткрыта, поэтому я направляюсь прямо туда. Отодвигаю занавеску, протискиваюсь внутрь и, наконец, оказываюсь на свежем воздухе.

Шторм оборачивается, услышав возню, — он стоит в углу, облокотившись предплечьями о перила, и наблюдает за городом. Хмурится, встречаясь со мной взглядом, и в этот момент я вдруг понимаю, что прийти сюда было ошибкой.

Но сбегать уже поздно — подхожу к Штормову, протягиваю ему банку, а, когда тот всё-таки принимает пиво, отворачиваюсь.

Шум машин, голоса людей, крики, смех, гудки — всё это смешивается и превращается в настоящее месиво, обрушиваясь на меня с такой силой, что хочется убраться отсюда далеко и надолго. Спрятаться в тёмной комнате, насладиться одиночеством и забыть о существовании остального мира, но вместо этого я открываю банку, наслаждаясь тихим «пс-с-с», и делаю глоток. Противное.

— Что будешь делать? — спрашиваю я, смотря вниз на детскую площадку.

— В смысле?

— В смысле, что собираешься делать на счёт меня?

Парень не отвечает. К пиву не притрагивается, просто стоит и смотрит куда-то вниз.

— Не люблю неопределённости, — продолжаю я. — Это сводит с ума. Либо ты решаешь, что хочешь от меня, либо мы делаем вид, что ничего не было. Доберёмся до Москвы и разбежимся.

— И конечно же, тебе нужен ответ прямо сейчас, — иронично тянет Егор.

— Желательно, — фыркаю я.

Обстановка начинает разряжаться, но напряжённость всё равно не отпускает. Делаю ещё один глоток и шумно вздыхаю, теребя в другой руке пакет с какими-то сухими рыбками.

Штормов молчит, но я не тороплю его. Всё-таки трудно за секунда взять и разобраться со своими мыслями, хотя тянуть с решением ещё хуже. Чем дольше думать, тем больше будет сомнений. Нужно просто схватить топор и отрубить огромный кусок. Ну, или же бросить его и уйти.