Колдунья из Угро (СИ) - Никитина Анастасия. Страница 15

— Остряк-с, — рассмеялся Макс. — Ничего-ничего. Кончится твоя вольница, я тебя научу чинопочитанию. Ладно, жди. Сейчас буду.

Пять минут спустя устроились в кабинете майора.

— Давай, докладывай, чего там наши эскулапы назаключали? — с нетерпением спросил Макс. Он был в курсе болезни Николая, и за результаты медкомиссии переживал не меньше него. — Судя по твоей довольной роже, годен?

— Так точно, товарищ майор!

— Есть Бог на свете, — выдохнул Макс. — Много ограничений и рекомендаций к бумажной работе натыкали?

— Годен без ограничений, товарищ майор, — уточнил Николай, с удовольствием поглядывая на вытянувшееся от удивления лицо Макса.

— Как так? Хирург был пьяный и слепой на оба глаза? Тебе же еще на службе все нервы последствиями ранения вытрепали? Черт, да я вообще боялся, что тебя медкомиссия завернет. Там новый костоправ, по слухам, зверь.

— Ну, я готовился, — протянул Николай серьезно. — Специальные китайские методики, аутотренинг, акупунктура…

— Да иди ты! — отмахнулся Макс недоверчиво.

Николай не выдержал и рассмеялся:

— Все расскажу. Только горло промочить бы. Или на кофе для старого друга ты не разоришься?

— Ну, хоть намекни, — взмолился майор, подозревая, что Николай затеял очередную шутку.

— Намекну. Меня завернули бы железно. Но мне повезло. А теперь давай кофе.

Макс встал и занялся чайником, поминутно оглядываясь на друга. Николай, которому ошеломленная моська майора доставляла несказанное удовольствие, насмешливо подмигнул. «Как быстро все может измениться, — подумал он, закуривая. — Утром меня тряс нервяк, а вечером — я готов резвиться как ребенок. Ну, Агафья, спасибо!»

— Рассказывай, — потребовал майор, плюхнувшись на свой стул, когда дымящаяся кружка появилась перед Николаем. — Пресвятая Дева Мария спустилась с небес, чтобы помочь российской полиции путем чудесного исцеления одного отставного капитана?

— Ну, почти, — рассмеялся Николай. — Дева Агафья, если быть точным. Не пресвятая, но для меня она сотворила чудо.

— Колька, не темни, — поторопил Макс. — Я и так ни хрена не понимаю.

— Да я сам не понимаю. Девчонка — знахарка. Массаж, травки какие-то сибирские.

— Какие еще травки?

— А я знаю, какие? — отмахнулся он. — Знал бы ты, как эти травки сапожным кремом воняют. Но результат — вот он. Рука не болит, не дрожит. Годен без ограничений. Так что с меня бутылка деревянному Феликсу за такую квартирантку. Хотя ему, пожалуй, об этом рассказывать не стоит.

— Жесть, — поразился майор. — Я, конечно, слышал подобные россказни. Знахари, целители… Сам знаешь, как я их «люблю». Хотя Сибирь большая, мало ли, что там в тайге творится. Но, честно говоря, думал, что вранье это все. Лохотрон для богатеньких дураков да отчаявшихся смертников. А оно вот как обернулось.

— Да я и сам офигел. Не ожидал, — признался Николай. — Хирург там и вправду зверь. Думал, все, завернет, и не почешется. А он, хлоп, и «годен».

— Ты смотри, — предостерег вдруг Макс, — чтоб тебе благодарность теперь глаза не застила. Еще влюбишься в свою спасительницу и организуешь новую секту имени ее.

— Не застит, не боись. Религиозной истерией я не страдаю, — улыбнулся Николай. — Возможно, все объясняется просто. Что мы знаем о лечебных травах и всяких китайских массажах? Да нифига! А в этом что-то есть, раз люди тысячелетиями так лечились, и я тому готовое подтверждение.

— С каких это пор ты заделался специалистом по тайным знаниям Сибири? — улыбнулся Макс. — Ладно, не буду спорить. Может, так и было, а может, и не так. Только с Агафьей ты все же поосторожнее. Кто ее знает, почему за нее Ильин просил.

— Да понимаю я все, — отмахнулся Николай.

В этот момент дверь без стука распахнулась:

— Майор… — начал было высокий совершенно седой мужчина, но, заметив Николая, осекся. — А… Кого я вижу? Блудный мент собственной персоной. И что заставило уважаемого банковского служащего посетить нашу презренную контору?

— Дмитрий Константинович… — вмешался Макс.

— Что «Дмитрий Константинович»? Я сам забыл, сколько лет я — Дмитрий Константинович. Вот-вот соседи явятся, а ты с гражданским уголовные дела обсуждаешь. Служебное расследование захотел?

— Но мы…

— Понокай мне еще, понокай… Инструкции не про вас писаны, мушкетеры долбаные? Это я знаю, что ентот вот бывший банкир без пяти минут свой. А прокуратура за эти пять минут такое дело нарисует… — друзья опустили головы. — Осознаете? Правильно.

— А что случилось-то, Дмитрий Константинович?

— А то ты не знаешь, что большое кресло сменило хозяина. Очередная проверка на носу. Ты бы, майор, бумажки нужные к общему знаменателю привел, а то все в курсе, как ты макулатуру писать любишь. А ты… — полковник повернулся к Николаю. — Чтоб духу твоего здесь не было через пять секунд. Наденешь погоны, милости прошу. А до тех пор сделай так, чтоб я тебя не видел. Все ясно?

— Так точно, товарищ полковник, — подскочив, рявкнул Николай.

— Не тянись, не тянись, — с притворной строгостью, но скорее добродушно отозвался начальник. — Клоуны, блин.

Телефонный звонок прервал их разговор. Макс коротко переговорил со звонившим и поднял глаза на полковника:

— Труп на набережной, вроде утопленник.

— Так… — полковник задумался. — Максим, мухой туда, и работай, — он повернулся к Николаю. — Корбов, сам уйдешь, или адрес на бумажке написать? Прокуратура и так уже, с легкой руки высокого начальства, на нас волком смотрит и зубами щелкает. Сексизм, видишь ли, у нас процветает. Только и ждут, до чего еще доколебаться. Хочешь майора под каток подставить? С кем я работать буду? Брысь!

Заметив из окна своего кабинета, как друзья разбегаются в разные стороны от подъезда Управления, Дмитрий Константинович Бурун с улыбкой покачал головой:

— Клоуны. Ну, чисто, клоуны, мать их. Где бы мне таких клоунов на весь отдел набрать?..

Полковник вздохнул и подошел к столу. Возле телефонного аппарата притулилась скромная стопочка тонких папок. Всего шесть штук. Из них ему предстояло выбрать, кто будет своим присутствием отводить от убойного отдела обвинения в сексизме. Он быстро просматривал документы, не находя ничего, хоть мало-мальски подходящего. Выпускницы юрфака желали работать исключительно следователями, а не стаптывать каблучки, бегая по городу. «Вот и как мне их уговаривать? На колени падать, с букетами и конфетами? — думал полковник. — Куда катимся? Где это видано, баба в убойном отделе? Дамских детективов начитались начальнички, не иначе. Одна надежда, что через полгода она выйдет замуж и уйдет в декрет… Хотя кое-кому даже декрет не светит». Он с раздражением захлопнул пятую папку. Подательница сего, дама сорока пяти лет, всю жизнь проработавшая паспортисткой, на старости лет таки окончила юрфак и решила сменить поле деятельности.

Мужчина подтянул к себе последний комплект документов, веером раскладывая перед собой бумаги. С фотографии на него смотрела невзрачная серая мышка, про таких говорят, незаметная. К его величайшему удивлению, девица выразила желание служить именно в убойном отделе и именно на оперативной работе. Он внимательнее вчитался в сухие строчки. Агафья Полозкова, двадцати пяти лет, с отличием окончила юрфак университета в этом году. В качестве специализации девушка выбрала уголовное право. Спортивная и стрелковая подготовка были выше всяких похвал. Характеристики с практики и предыдущего места работы описывали просто пряник сахарный, а не человека. Она и исполнительная, и умная, и инициативная, и пунктуальная, и еще бог знает какая хорошая. В этой бочке меда была только одна ложка дегтя. Девица приехала в Питер из какой-то сибирской глуши. «Наверное, она решила таким образом квартиру в Санкт-Петербурге получить, — сделал вывод начальник убойного отдела, складывая документы обратно в папку. — Ничего, очень быстро поймет, что на гражданке заработает на жилье гораздо быстрее, и свалит. Будем надеяться, что дерьмократические веянья в верхах к тому времени затихнут». Он позвонил в отдел кадров и сообщил, кого берет к себе. С понедельника Агафья Полозкова должна была приступить к работе.