Эльмарис. На пути друг к другу (СИ) - Загорская Наташа. Страница 23

Она перехватила этот его взгляд в зеркале и поежилась. Странный взгляд, выжидающий… словно бы Лерс хотел, чтобы Эльмарис ему что-нибудь сказала в ответ. Хоть что-то.

Но девушка только плечами пожала.

— Давай спать. Ты устал.

— Угу, — Лерс отвернулся и направился к кровати, а Эльмарис буквально почувствовала его обиду. Или не обида то была, а что-то иное? Оглянулась даже, но только и увидела, что спину — боевик уже улегся и по привычке отвернулся к краю.

Девушка вздохнула. Расческу на столик бросила и поднялась. Тоже к кровати подошла, светильники погасила. Рассказывать Лерсу о собственных странных ощущениях не решилась. Странно было все. И непонятно.

— Я тут подумал, — Лерс все еще не спал, хоть и лежал тихо-тихо, — давай к эльфам отправимся. Ты же хотела в Вечном лесу побывать, помнишь?

— Помню, — согласилась Эльмарис. — И еще хотела разобраться с рунами.

— Да, — глухо отозвался Лерс. — Точно. Еще и руны.

Спустя какое-то время он уснул. Расслабился, задышал ровно. А вот Эльмарис не спалось. Что-то тревожило, свербело внутри. Неприятное чувство. Отвратительное просто. И ведь никак-то от него избавиться не получалось.

Целительница вздохнула. Перевернулась на один бок. Потом на другой. Уснуть не получалось.

Вздохнула еще раз.

— Лерс, — позвала тихонько. — Ты спишь?

Боевик не отозвался. Сопел на своей половине кровати и не слышал ничего. А мысли… неприличные, преступные даже, снова проникли в голову. И Эльмарис видела уже себя точно со стороны, осторожно откидывающую одеяло и поднимающуюся с кровати. Словно откуда-то сверху наблюдала за тем, как сама-то берет халат и кутается в него. Осторожно, стараясь не шуметь, выходит из комнаты. И дверь вот придержала, чтобы та не хлопнула.

И тянет ее на лестницу, перед глазами стоит дверь заветная, за которую проникнуть хочется так, что мочи нет терпеть. И ведь знает она, чья там спальня. И знает, что ей никак туда нельзя. Но сил противиться воле неведомой, что ведет ее, не может. А голос, бархатистый, насыщенный интонациями, шепчет на ухо, что вреда не будет, что ждут ее там, что все-то правильно. Так, как должно.

И она идет. Будто зачарованная минует холл и по лестнице поднимается. А впереди коридор и дверь, которая все приближается и вот уже и вовсе напротив. И целительница руку поднимает, чтобы постучать, но не успевает.

Дверь распахнулась сама. И голос, от которого мурашки по коже:

— Ну, наконец-то, долго ты сюда добиралась. Я уж думал, что совсем хватку подрастерял.

Эльмарис вошла в комнату, где царил полумрак. Огляделась, отмечая про себя и богатство обстановки, мебель тяжелую, темного дерева, обивку дорогую на креслах, с позолотой. Почему-то особенного внимания с ее стороны удостоилась кровать, прячущаяся под тяжелым бархатным балдахином с кистями, опять-таки, золотыми. И вот чувствовала целительница, что не стоит ей здесь обретаться. Интуиция кричала, что не к добру это. Что бежать надо.

А ноги несли вперед.

Эльмарис сделала пару шагов и остановилась аккурат в центре спальни. Руками себя за плечи обхватила. Зябко поежилась. И странно то, камин вон как жарко растоплен, яркие языки пламени так и скачут по поленьям, горкой сложенным. А все одно неуютно. И дрожь холодная по телу гуляет, мурашки пот побежали вдоль позвоночника и кожа пупырышками покрылась. Мелкими, острыми.

И внутри все напряглось. Задрожало, засвербело, точно бы вырваться наружу хотело.

— Ну что же ты, — лорд Экрос подошел со спины. Ладони свои на плечи положил. И от этого прикосновения Эльмарис едва крик сдержала. Все тело точно молнией пронзило, от плеч до самых кончиков пальцев. — Не бойся.

И голос, глубокий, бархатистый, от которого внутри все сжимается, звучал чарующе. И перед глазами плыло все, смазывалось: и мебель темного дерева и обивка бархатная, винного красного цвета с кистями золотыми и выбитыми цветами в пятна превратилась. А сердце забилось пойманной в силки птицей. Жар опалил, а краска в лицо бросилась. И дышать больно стало, вот точно под грудью перетянуло. У Эльмарис так было один раз-то только, когда она тетю Сайрин не послушалась и платье себе купила с корсетом до того тугим, что когда затянула его едва на тот свет не отправилась.

А еще жарко стало. И рубашка, тонкая из дорогого материала вдруг мешать стала, раздражать сильно. И хотелось снять ее, чтобы почувствовать на коже легкий прохладный ветерок — хотя откуда бы ему тут взяться? — или вот ладони мужские. Горячие, чуть шершавые. Хотелось…

И Эльмарис к пояску на халате потянулась, распустила его и плечами повела, избавляясь от одеяния, что мешало нестерпимо.

— Вот так… — а он шептал. Склонился низко, к самому уху и дыхание горячее кожу опаляло, жар внутренний только усиливая. — Сними его. Ты же хочешь… я слышу, как бьется твое сердечко, как стучит оно…

И Эльмарис послушалась, хоть и понимала, что все это не правильно. Что так быть не должно, но руки сами потянулись к плечам, провели по ним, сбрасывая тонкую ткань на пол.

— Красивая… какая же ты красивая… — он развернул ее лицом к себе. Улыбнулся.

И несчастная целительница почувствовала, как становятся ватными ноги, как уплывает сознание. Она тонула в голубых глазах, растворялась в ощущениях, себя теряла и связь с реальностью.

Лорд Экрос провел кончиками пальцев по ее щеке, обвел по контуру нижнюю губку. И прикосновения эти, едва ощутимые, отзывались дрожью в коленях. Внутри рождалось нечто такое, чему сама целительница и названия не знала.

Жарко было. И холодно одновременно.

Странно.

И глаза эти… прозрачные, что родниковая вода. Они притягивали взгляд ее к себе, и не было никакой возможности отвернуться.

Лорд Экрос перестал выводить на теле Эльмарис какие-то невидимые узоры, склонился к ее лицу, приподнял голову за подбородок. Целительница даже дышать перестала, ожидая, что будет дальше.

Поцелуй стал неожиданностью, хоть подсознательно она этого и ждала. Жаждала, да сама себе отчета в том не отдавала. Мягкие губы прикоснулись к ее губам. Язык проник в рот.

Противно.

Первой мыслью Эльмарис было отвернуться. Вырваться. Убежать.

Но она не могла пошевелиться. Стояла все на том же месте, вытянув руки вдоль тела, и даже дышать боялась. А лорд Экрос продолжал ее целовать. Язык вот свой в рот засунул. Мерзко. До чего же мерзко-то было.

— Идем, — он отстранился и легонько подтолкнул Эльмарис в спину по направлению к кровати. — Устраивайся.

Эльмарис на кровать улеглась. Вытянулась поверх одеяла, как было велено. И глаз с лорда не сводила. Следила за каждым его движением с какой-то болезненной потребностью. Казалось, что если она хоть на миг отвернется, то случится что-нибудь. И обязательно дурное.

А лорд Экрос был хорош. Высокий, широкоплечий. Не юнец уж, но и до старости ему еще далеко было. Мужчина. Настоящий. И красив. Кудри золотые по плечам рассыпались шелковым покрывалом, глаза ясные, точно вода родниковая горят огнем, от которого у Эльмарис внутри все сжимается, кожа вот бледная на теле, точно рыбье брюшко, и это некрасиво. Вот совсем. И стыдно стало. Вот просто до слез стыдно, что лежит она тут перед мужчиной почти незнакомым, обнаженная и даже прикрыться не может, потому что руки не слушаются.

И ведь понимает, что происходящее, на самом-то деле ненормально. Что нельзя вот так… но и сделать ничего-то не может. Держит ее что-то, не отпускает. Не позволяет снова взять власть над телом собственным. Высказать лорду этому все, что думает о нем и его приставаниях.

Сказочный образ лорда Экроса распался точно замок из песка. И Эльмарис, отстраненно наблюдая за мужчиной, который принялся раздеваться, не могла понять, что же она в нем нашла такого, что почти неделю вздыхала тайно и мечтала… вот об этом самом и мечтала. Правда в мечтах своих она все совершенно иначе представляла.

Свадьбу. И платье… обязательно цветами и кружевами украшенное. И гостей, много. И чтобы тетя Сайрин тоже была, и Арий и… вот про Лерса она как-то не думала тогда, а теперь вспомнила и так больно вдруг стало. Внутри. И снаружи вот тоже. Руку словно бы огнем обожгло, боль эта проникла внутрь, до самого сердца достала, и Эльмарис вскрикнула, дернулась в сторону от лорда, который уже разоблачиться успел и на кровать примостился, ладонь свою на грудь девичью опустил, сжал… да больно так.