Эльмарис. На пути друг к другу (СИ) - Загорская Наташа. Страница 59

— В империи, — Лерс тонко улыбнулся и притянул невесту к себе поближе, провел ладонью по ее бедру, легко коснулся груди, не обращая внимания на сердитое сопение, — к этому относятся намного проще. И полукровки у нас признаны законом на тех же условиях, что и чистокровные представители расы. Любой расы. Тот, кто рожден на территории Дарканской империи всегда может рассчитывать на помощь и защиту. И на то, что ее голос будет услышан. В идеале.

— Мда… — теперь Эльмарис стала намного более понятно, почему в той же столице редко когда встретишь чистокровного эльфа, а вот полукровой или тех, в чьих жилах течет четверть или и того меньше, крови дивного народа — сколько угодно.

Мартиниана была сильнейшей. Кажется, ее кровь была чище даже чем у самой наставницы. И училась она истово, добросовестно. Эльмарис эта эльфийка даже немного нравилась, этой своей фанатичной преданностью выбранному пути, тому, с каким самоотвержением Мариниана всегда бралась за выполнения задания и тому, что она всегда доводила все до совершенства. И вот этот ее пропуск был странен. Эльфы не болеют, почти не испытывают усталости, если только их резерв не подвергся опустошению.

Но наставница Алирани не выказала никакого удивления или тревоги, хотя удивить или выбить из колеи эту невозмутимую, точно промороженную до самых костей эльфийку, было делом невозможным в принципе. А сама Эльмарис так и не успела близко сойтись с остальными девушками. И потому права задавать вопросы не имела.

Целительница направлялась в отведенные им с Лерсом покои, со стойким желанием смыть с себя неудачи, переодеться во что-нибудь домашнее и теплое и, по-хорошему, не мешало бы лечь спать. Или же, дождаться Лерса или пойти в библиотеку и попытаться там, среди огромной кучи старинных фолиантов и свитков, отыскать хоть какую-нибудь информацию о рунах, что связали ее кронпринца. И ведь не скажешь, что ее нет, информации этой. Вовсе нет. Книг по этой теме достаточно, даже словари есть, что удивительно. Но вот ничего, что могло бы помочь понять, что собой представляет эта их с Лерсом связь, есть ли возможность разорвать ее без ущерба друг для друга, и, что волновало саму Эльмарис не в пример больше, как она влияет на их чувства?

И пусть все вокруг утверждали, что рунная магия никак не могла заставить их полюбить друг друга или же, наоборот, возненавидеть, сама Эльмарис все еще сомневалась.

Не в себе. Она была ведьмой и чувствовала, как с каждым днем, с каждой минутой растворяется в наследнике Дарканской империи. День без него становился испытанием, Эльмарис то и дело ловила себя на том, что тянется через рунную связь, желая почувствовать биение сердца упрямого боевика. Она просыпалась по ночам и прислушивалась к его дыханию. И не могла уснуть, если Лерса не оказывалось рядом. Он стал смыслом ее жизни, центром ее существования. Ее сердцем.

И теперь она понимала княгиню Аэрлин. И те ее слова о том, что она смогла бы пережить любую потерю, но только не утрату мужа. И Эльмарис становилось страшно. Она сделала свой выбор, но не придется ли ей пожалеть о нем?

Целительница уже почти дошла до поворота в коридор, ведущий в жилое крыло, как кто-то окликнул ее:

— Леди ОрГраеш, одну минуту.

Эльмарис вздрогнула, услышав, как имя древнего как сам мир дарканского рода связывают с ней, но все-таки обернулась. За полтора месяца в Светлом лесу привыкла уже к тому, что здесь все обращаются к ней, как к супруге наследника Дарканской империи. И ведь ни она, ни Лерс на этот раз не лгали. Честно представились всем, женихом и невестой.

Но эльфы такие эльфы. Говорят, что они умеют видеть глубже, чем внешность или даже аура, могут заглянуть в самую душу. Так это или нет, Эльмарис не знала, но почему-то здесь все без разбору посчитали их с Лерсом супругами.

Боевик только отмахивался от ее вопросов на эту тему, отвечая, чаще со смешком:

— Привыкай, скоро только так к тебе и будут обращаться.

— А если нашу связь можно разорвать? — спрашивала она, и Лерс мрачнел, хмурился, зло сверкал глазами.

— Даже не мечтай, что тебе удастся избежать свадьбы, Рис. Это решено. И права отказаться от меня у тебя нет.

— И что, мое мнение, ты учитывать не собираешься? — она хотела подразнить его, может быть заработать комплимент или один из тех поцелуев, от которых кружится голова и тело становится вялым и покорным чужой воле. Но Лерс разозлился.

— Не в этом вопросе, мелкая. И я не шучу. Ты выйдешь за меня замуж. Других вариантов просто нет.

Тогда она рассмеялась, пытаясь спрятать неловкость за весельем и игривостью. И ни за что бы ни призналась ни одной живой душе, что вот эти собственнические вспышки у Лерса не просто льстят ей, а заставляют ведьминское сердечко буквально трепетать от любви и нежности. И парить в облаках. И чувствовать себя самой счастливой.

Ведь это означало, что она тоже не безразлична. Что ее любят. Что Лерс и в самом деле был готов отправить весь Лантар в пучину морскую, если бы князь вздумал отказать в своем благословении. И да, верить в то, что все это надиктовано рунами, не хотелось.

— Магистр Алирани? — удивленно приподняла брови целительница, когда поняла, кто именно ее окликает. — Что-то случилось?

— Я заметила, как тяжело вам дается управление потоками, — произнесла наставница, приближаясь неторопливым шагом. Остановилась напротив. Невозмутимая. Холодная. Непробиваемая никакими человеческими эмоциями.

Впрочем, Эльмарис давно уже поняла, что эльфам не свойственны порывы или яркие стремления. Они… словно бы и не живые, не настоящие, а так… как куски мрамора, красивые, холодные и безучастные ко всему на свете.

— Я не маг, — Эльмарис упрямо выставила вперед подбородок. — И никогда им не была. Я не вижу потоков. Могу только управлять стихией воды и плести целительские сети.

— Это все равно, — небрежно отозвалась наставница. На Эльмарис она не смотрела, с невозмутимым видом уделяя все свое внимание белоснежной стене за спиной целительницы, — для любого лекаря необходимо видеть потоки. На этом строиться вся суть лекарского искусства. И вы посещаете мои занятия, а значит, обязаны показывать успехи, а пока я этого не вижу совершенно.

— Я не лекарь! — Эльмарис все же сорвалась, закричала, сжав кулаки. Почувствовала вдруг, как воздух вокруг нее заполняется влагой, услышала далекий рокот моря. Шорох волн по песку и тихую песню весеннего дождя.

— Это недопустимо на моих занятиях.

— Больше я не приду, — упрямо поджала губы целительница.

— Это недопустимо, — повторила наставница и все же посмотрела на Эльмарис. И в глазах ее плеснулось что-то настолько темное, яростное, что княжна задохнулась. Почувствовала вдруг, как воздух с хрипами вырывается из горла, успела поднять руку, чтобы оттянуть ворот, открывала и закрывала рот, пытаясь глотнуть хоть немного воздуха, хоть один глоточек…

Но не получилось. Пол закачался под ногами и не сумевшая удержать равновесие, целительница отлетела к стене, больно ударилась спиной и локтями, еще раз широко открыла рот, пытаясь все же вдохнуть, но затем просто лишилась сознания, рухнув на белый мраморный пол.

Магистр же Алирани тонко улыбнулась, погасила ментальное воздействие, отчего глаза ее снова стали привычными и грациозно склонившись, легко подхватила неподвижную целительницу на руки.

Алирани долго готовилась к этому. Всю свою долгую жизнь, изучала старинные свитки, ритуалы, о которых сейчас-то и позабыли уже. Тренировалась в магии, доводя себя почти до полного изнеможения, а свои навыки до совершенства. И пробовала. Много и часто.

Но ничего не получалось.

В самом начале, когда силой Мартаниэля был закрыт прорыв в их мир, она хотела умереть. Отчаянно желала прекратить свое существование, обрести покой.

Эльфы могут жить вечно. Им не страшны ни болезни, ни старость, ни какие другие напасти из-за которых умирают остальные расы. Но и эльфы иногда уходят. Растворяют свою магию в изнанке мира, отправляются на перерождение, чтобы вернуться обратно уже в другом теле и с чистой памятью.