Шолох: Теневые блики (СИ) - Крейн Антонина. Страница 27

Молча покинув пределы аркады, мы не стали возвращаться к зоне зеленого лабиринта, за которым лежит выход с острова, а свернули куда-то вбок. Полынь, не отпуская меня, левой рукой сделал несколько быстрых пассов, сложил большой и указательный пальцы колечком, тихо шепнул заклинание и резко дунул в получившуюся дырку. Вокруг нас возник прозрачный переливающийся пузырь, похожий на мыльный, — мера против подслушивания.

Я не на шутку разнервничалась. Наконец, куратор вздохнул и сказал, продолжая все так же активно тащить меня в неизвестном направлении:

— Я знаю, что у тебя нет магии, Тинави, — монетки в его волосах зазвенели, как бы выделяя слова хозяина.

— О, — сказала я и тяжело сглотнула. Что ж… Промелькнувшая утром мысль оказалось верной. Полынь продолжил:

— Да. И это я подал твое заявление на вакансию Ловчей.

А вот это уже что-то новенькое!

— Но зачем?

— Не поверишь — из-за принца Лиссая.

Перед мысленным взором у меня возникла длинная строчка из восклицательных и вопросительных знаков. Вербально я никак не стала выражать свое удивление, решив дождаться продолжения. Но Полынь шел, как ни в чем не бывало. К этому моменту у меня уже сформировалось твердое убеждение, что он из тех людей, кто говорит только тогда, когда сам этого хочет. Спрашивай, не спрашивай — лишь воздух зря сотрясать будешь. Так что окей, поиграем в молчанку.

Мы вывернули из-за поворота и неожиданно оказались перед озером. Отсюда открывался потрясающий вид на Храм Белого Огня — одну из главных достопримечательностей острова-кургана. Бежевые башни храма вырастали вверх, будто бы сделанные из мокрого песка. Фасад, составленный из трех стрельчатых порталов, буквально таял на палящем майском солнце, а фигуры храбрых воинов, выстроившихся по фронтону, казались кремово-безобидными.

Хороший храм, одобряю. Похож на мороженое.

К нам приблизился высокий короткостриженный мужчина, чей блестящий золотой балахон вызвал у меня удушающий приступ зависти. Как-то так сложилось, что наши священники одеваются моднее, чем львиная часть Шолоха. Мужчина шагнул внутрь нашего «мыльного пузыря». Они с Полынью пожали руки. Затем священник ритуально поклонился, прижав сложенные ладони к губам. Там, где соединялись мизинцы, был нарисован глаз, левая и правая половины которого встречались лишь при таком жесте.

— Тинави, позволь представить тебе господина Эрвина Боу, служителя Храма Белого Огня и, по совместительству, нашего информатора. Эрвин, Тинави из Дома Страждущих — новенькая Ловчая и моя помощница.

Мы выразили взаимное удовольствие от знакомства. Я старательно сохраняла нейтральное выражение лица, хотя с каждой секундой количество вопросов росло, а вот ответов, увы, не прибавлялось.

— Эрвин, расскажи, пожалуйста, об убийствах.

Священник кивнул и посвятил меня в детали произошедшего, не обременяя, впрочем, хоть каким-либо вступлением.

Первый труп был найден месяц назад на закате, в озере, перед которым мы находились. Тело обнаружил мальчик-хорист, коего злобные однокашники скинули в этот пруд по причине единственно детской жестокости. Зацепившийся за водоросли хорист долго барахтался, выводя отнюдь не ангельские трели, пока, наконец, не наткнулся ногой на нечто холодное. Оно было скользкое и слегка сияло в темноте воды. Тогда, должно быть, вопли юнца достигли ультразвука.

То, что раньше было человеком, отчаянно пыталось всплыть со дна, но не могло — здоровенная гиря на ноге мешала. Мальчишечья свора была на седьмом небе от эдакой находки, но их бурное ликование вскоре прервал сам Эрвин Боу. Священник разогнал детишек и вызвал на место преступления Смотрящих из Лесного ведомства.

— Но Смотрящие уже на следующий день сообщили, что это дело «им не подходит», — продолжил Эрвин. — Убитым оказался садовник по имени Олаф Сигри, уроженец Асулена, то есть объект для расследований Иноземного Ведомства. Одновременно с этим на трупе были обнаружены многочисленные рисунки, требующие дешифровки и имеющие явно заклинательное предназначение, а значит, попадающие под юрисдикцию Башни Магов… Вдобавок ко всему был вечер пятницы. В итоге дело Олафа двое суток лежало в папочке, а потом его все-таки решили отдать Ловчим. Иноземное Ведомство отказалось «просто так» брать на себя преступление и запросило все сопроводительные документы. Задним числом Смотрящие пошли собирать улики. И, к собственному удивлению, нашли в озере еще три скелета, также болтающихся на цепях. Пока задокументировали, пока передали Ловчим… Только на шестые сутки после обнаружения трупа убийство было передано для расследования господину Полыни. Благослови Хранители души усопших, — священник ритуально коснулся кончиками пальцев лба.

— Классно, — вздохнула я. — Очень оперативно сработали, что тут скажешь.

— Вернее будет сказать, что на меня сбросили сразу четыре убийства, — вмешался в разговор куратор. — Причем в ходе следствия стало ясно, что трое предыдущих пропали, мягко говоря, давно. Сообщения об их исчезновениях поступали равномерно с самого начала весны. Вот только к пропажам людей в Шолохе относятся очень поверхностно — мало ли, куда захотел уехать взрослый человек? Ну и что, что никому не сказал? — а потому дела велись крайне вяло.

— Если бы не стечение обстоятельств, то и тело Олафа Сигри предстало бы нам в виде скелета, — еще раз набожно коснулся лба священник. — Все предыдущие жертвы были съедены ливьятанами — подводными змеями-падальщиками, раньше водившимися здесь в изобилии.

Мы подошли вплотную к озеру. Вода шла рябью от легкого ветерка. Я вздрогнула, представив себе ливьятанов на глубине — мерзкие, слизкие, прожорливые твари с огромными зубами и совсем без мозгов. Полынь снова перехватил нить рассказа:

— Наш маньяк — мы называем его так — явно рассчитывал, что Олафа постигнет та же судьба. Но волею случая как раз около месяца назад местные ундины по пьяни снесли решетку, отделяющую озеро от рва Рейнич. И ливьятаны умчались на волю, а труп остался сам по себе.

Меня передернуло от отвращения. Многие в Шолохе держат у себя в декоративных прудах ливьятанов — считается, что эти падальщики очищают и «лечат» воду. Но, насколько я ненавижу насекомых, настолько же мне не нравятся и толстые подводные змеи с острыми плавниками вдоль хребта. А уж мысль о том, как они обгладывали трупы несчастных…

— Здесь его выловили, — Эрвин Боу пригласил нас пройти на мостки, чтобы мы оказались еще ближе к зеленой от водорослей воде. Информатор тихо шепнул короткое заклинание, и стайка серебристых искорок очертила кругом то место, где было найдено тело.

— Спасибо, Эрвин. На этом все на сегодня.

Священник кивнул нам, покинул «пузырь» и ушел в сторону храма. Полынь предложил мне сесть на скамейку неподалеку, чтобы продолжить разговор.

— Спрашивай, а я буду отвечать, — сказал он. Я прислушалась ко всей той какофонии мыслей, что

сотрясала мой разум, и решила начать наше импровизированное интервью с самого важного, пусть и немного устаревшего, вопроса:

— Ты подал заявку на должность Ловчей якобы от моего лица. Как получилось, что ее одобрили?

Полынь закинул ногу на ногу, что было подвигом с учетом узости его наряда и неспешно начал завязывать дреды в узел. Я закатила глаза, внутренне бесясь из-за его намеренной неторпливости. Наконец, куратор пожал плечами:

— Когда комиссия Иноземного Ведомства принимает решение о приеме на работу новичков, все поступившие заявки, не разбирая, распределяют среди действующих Ловчих. Каждому достается штук по десять-двадцать. В течение недели мы вас «пасем», каждый своего. Проверяем на профпригодность. И в итоге рекомендуем взять кого-то одного. Выбранный новичок уже с этого момента приписывается к определенному куратору. Я добавил к полученной мною стопке «твою» заявку, а потом сообщил департаменту, что ты — отличная кандидатура.