Шолох: Теневые блики (СИ) - Крейн Антонина. Страница 43

— Ты его знаешь?

— Нет.

— Точно?

— Точно. Он как-то странно на меня смотрит, да?

— Вот-вот. Ладно, езжай-ка домой.

— Хорошего вечера!

Карета уехала. Анте галантно пригласил нас с подругой проследовать внутрь особняка, а сам остался встречать припозднившихся гостей.

Для нас бал начался.

Мы с Кадией потеряли друг друга довольно быстро. Обычно на масштабных вечеринках я стараюсь держаться возле тех, с кем пришла, но сегодня все было иначе. И у нее, и у меня были свои планы на вечер. Кадия искала неопределенного идеального мужчину, а я — определенного. Хотела проверить наличие на балу Лиссая. В это, впрочем, верилось едва. А все же хотелось по возможности подпустить в собственный вечер некий флер романтики. Чисто для интереса.

В общем и целом, я знаете ли, не из влюбчивых, хотя завидую им невероятно. Как хорошо: влюбился, поцеловался, детей родил — и план на жизнь выполнен, вуаля! То ли дело эта неутвержденная программа в моем жанре, где то ли чудеса надобно совершать, то ли науку вперед двигать… Прах его знает, но одно ясно: удачно выбранной пассией дело не обойдется.

Анфилады комнат, плавно перетекающие одна в другую, были ярко освещены и под завязку набиты гостями. У Анте явно хватало денег. «Вострушка» — газета, которую он купил в прошлом году — была очень прибыльной. Для настоящего шолоховца нет большего удовольствия, чем выпить поутру чашечку кофе за свежей прессой. И «Вострушка» как нельзя лучше подходила для подобного развлечения: немудреные статейки обо всем на свете, интервью с модными персонажами, немного рекламы, описание только хороших новостей и бодрые анонсы тех или иных предстоящих торжеств. Мне и самой нравилась эта газетка. Она служила в качестве канарейки тем, кто не заводил себе певчих птиц — была яркой, веселой, что-то там щебетала на своем, газетном, и поднимала всем настроение. В общем, самое оно, чтобы приносить стабильный доход владельцу: двадцать тысяч копий, выпускаемых ежедневно, это вам не шутки!

Как я уже сказала, вокруг было множество гостей, но я почти никого не знала. Было очевидно, что приглашения на бал господин Давьер рассылал самым сливкам общества. И львиная доля из них в качестве «плюс один» брала своих супруг и супругов, а не младших подружек из старинных, но ныне очень и очень средненьких Домов.

Я бродила туда-сюда, рассеянно улыбаясь и стараясь не слишком налегать на вездесущие канапе и шампанское, когда убедилась окончательно: Лиссая на балу нет. Торжество мгновенно потеряло для меня большую часть своего обаяния. Сами наверняка знаете, как это бывает с вечеринками. Если нет — советую срочно пойти и узнать, ни одна книга не заменит чудесного опыта игры под названием «влюби в себя выбранный объект»…

Что ж, буду тусоваться сама по себе. Я вышла на балкон. Ночь была чудо как хороша. Ледяные звезды неподвижно застыли на хрустальном куполе иссиня-черного неба, а от нагретого за день камня волнами поднималось тепло. Внизу, под балконом, тихо фыркали лошади в кэбах, а чуть дальше блестели в свете уличных фонарей спокойные воды Доро.

Я глубоко вдохнула травянистый летний воздух. За спиной, в зале, было весело и шумно. Мимо окна в танце проскользнула абсолютно счастливая Кадия. Ее кудри были убраны в высокую прическу, и многочисленные драгоценные камни в волосах сверкали так ярко, что хотелось прищуриться. Подруга смеялась, закинув голову, но не теряла равновесия в быстром ритме танца. Партнером Кадии был Анте Давьер, строгий и красивый, с отчетливо видимыми венами на бледной шее. Они вдвоем неплохо смотрелись вместе и, зуб даю, та кучка перешептывающихся старлеток у зеркала тоже это заметила.

Все в последние дни было удивительно хорошо. Кого или что благодарить за это? Неужели случайную встречу с принцем в библиотеке — ведь иначе Полынь бы не вздумал брать меня на работу, и я не открыла бы для себя заново все прелести нормальной, активной жизни вне своей убогой зоны комфорта? Короче, вывод: читайте книги. Книги могут изменить вашу судьбу, пусть даже столь косвенным образом.

Насладившись одиночеством, я вернулась в зал, рассчитывая примкнуть к какой-нибудь группке говоривших. Но вместо этого, поддавшись атмосфере излишеств, просто бродила по дому и снова и снова брала с подносов игристое, бессмысленно пялясь вокруг. А потом и вовсе врезалась в хозяина дома, активно болтающего с каким-то белобрысым гостем.

— Вы определенно переоцениваете роль Шолоха в мировой истории, — басовито хохотнул Анте Давьер, с достоинством проигнорировал прилетевший от меня толчок локтем. — Это, безусловно, прелестное государство, но ни его экономика, ни геополитическая история не дают поводов к столь пристальному изучению…

Собеседник хозяина выглядел далеко не столь изысканно, как Анте. Вместо сюртука на нем были льняные штаны и белая рубаха, а роль старательно зачесанных волос играли отросшие почти до плеча пряди цвета пшеницы. На лице, доминантой которого служили огромный сломанный нос и квадратный подбородок, почему-то присутствовали очки в тоненькой оправе. В общем и целом, мужчина выглядел очень мужественно — как профессиональный боец или просто журнальный герой-любовник — поэтому очки на этом мачо-лице вызывали жуткий диссонанс.

— Пристальное изучение применимо ко всему на свете, Анте! — самоуверенно отозвался белобрысый незнакомец. — Уж поверь. Даже грязь под одним-единственным человеческим ногтем можно изучать на протяжении недели, и прийти потом к интересным выводам!

— Грязь под ногтем? — неожиданно для самой себя вмешалась я. Прах, надо было пить поменьше шампанского — очень уж пузырьки влияют на смелость! — Мне всегда казалось, что главная цель науки — двигать прогресс, а не просто копаться в мелочах, выпендриваясь тем, сколь вы внимательны и дотошны, в отличии от остальных.

Оба мужчины уставились на меня. Хозяин вечера почтительно, с той услужливой полуулыбкой, которая всегда готова ликвидировать назревающий скандал. Незнакомец — с откровенной насмешкой, присущей скорее дворовому люду, нежели интеллигенции.

— И что, поэтому не надо вообще заниматься частными вопросами?

— Не передергивайте. Но важно сразу определять, что достойно внимания — а что нет.

— Так вы все самое интересное в жизни упустите, — пожал плечами белобрысый. — По-настоящему важные вещи не спешат открываться первому встречному. Третья, пятая, двадцатая попытка… Вот так уже можно заводить серьезный разговор.

— Это в вас говорит психология случайно дорвавшегося, — с презрением, неожиданно для самой себя, ответила я. — Один раз повезло на нечто любопытное нарваться — в лавке старьевщика, например, я угадала? вот теперь вы и считаете себя глубоким знатоком истины.

— Да, я таков, — с шутовским поклоном отозвался гость. — Я верю, что у Вселенной есть разум, и что она готова открыть его логику любопытствующим, если те не слишком навязчивы. Меня зовут Мелисандр Кес, и будь я проклят, если этот мир не любит таких смельчаков, как я!

В этот момент к нашему кружку неожиданно подкатила Кадия. Она взяла меня за руку, но потом, удивительное дело, перекочевала поближе к Анте Давьеру — и вот уже организатор бала держал ее под локоть, и уводил, смеясь, куда-то в центр звенящей залы.

— Мелисандр Кес, — повторила я, провожая подругу взглядом. — Мелисандр, значит, Кес, — уставившись ему в глаза своими куда более синими глазами, повторила я, а потом сделала очередной глоток. — Ха! А мне за вами приказано следить, знали?

— Простите?

— Позвольте представиться — Тинави из Дома Страждущих, Ловчая на службе Иноземного Ведомства. Моя задача на ближайшие дни — следить, чтобы вы, историк, уроженец Асерина, не учудили у нас чего-либо сверхъестественно-незаконного во время своей командировки. Так что, господин Мелисандр, готовьтесь — я буду ходить за вами след-в-след!

Мелисандр Кес снабдил меня очень долгим, ехидным взглядом. Потом он пригладил свои крестьянские волосы, поправил странную беспуговичную рубаху, надул нижнюю губу и провозгласил: