Реставратор. Месть длиною в двести лет (СИ) - Романенко Галина Валериевна. Страница 1

Романенко Галина Валериевна

Реставратор. Месть длиною в двести лет.Мариуполь. Ооо"Ппнс" Isbn 978-617-7861-15-7

Галина Романенко

Реставратор

Месть длиною в двести лет.

Месть - это блюдо, которое нужно подавать холодным.

Итальянская пословица.

Глава 1. Кассиус Ксавье.

Париж и его околицы. Конец XVII века.

Месье Ксавье быстрым шагом шел за парнишкой, позвавшим его к больному. Папаша Гийом уже был должен изрядную сумму за свое лечение, но парнишка сказал, что дед расплатится. Сам Ксавье был мужчиной лет сорока, высокий, худощавый с грубым лицом, украшенным длинным крючковатым носом. А вот глаза сразу привлекали к себе внимание. Темно-болотного цвета, глубоко посаженные под густыми черными бровями, глаза доктора Ксавье говорили о большом уме и проницательности. Еще в самом юном возрасте Кассиус выделялся среди своих сверстников умом, велико-лепной памятью и тягой к знаниям. В приходской школе он слыл лучшим учеником, несмотря на то, что был самым младшим. Хотя Кассиус отличался примерным поведением и усидчивостью, старенький каноник, бывший учителем, очень его не любил за вопросы, заставлявшие почтенного отца Бернара скрипеть зубами. Сам Кассиус быстро понял, что учитель не хочет, а скорее всего не может дать ответы на его вопросы и перестал их задавать. В двенадцать лет он предстал перед отцом, совмещавшим обязанности аптекаря, цирюльника, хирурга и акушера и заявил, что желает продолжить обучение медицине. Отец порадовался, и открыл перед сыном двери своего "кабинета", как он называл маленькую комнату под крышей. Парень засел за книги, совмещая чтение с помощью отцу и к шестнадцати годам был даже более сведущ в медицине, чем

иной дипломированный врач. К тому же, его влекла химия,

которую тогда еще именовали алхимией или считали аптекарским ремеслом. Парень, ко всему прочему, был весьма одарен, как художник, что позволяло ему делать великолепные зарисовки проведенных операций. Помогая отцу, оборотистый юноша скопил некоторый капитал и поступил в университет, где и получил вожделенный диплом. Кассиус даже поработал пару месяцев помощником палача, что позволило ему усовершенствовать свои познания в анатомии. Чтобы не конкурировать с отцом, Ксавье перебрался в соседний квартал, где потихоньку отжал клиентуру у старенького аптекаря-цирюльника, до сих пор лечившего пациентов клизмами и кровопусканием.

В данный момент месье Ксавье с проворством акробата прыгал по булыжникам, стараясь не провалится в клоаку, которую представляли из себя парижские улицы и не уронить свой саквояж с медицинскими инструментами и микстура-ми.

Вот и нужный дом. Парнишка подбежал к двери и поманил его рукой: - Сюда, месье.

- Да знаю я. Сколько раз уже был, - Кассиус начал уверенно подниматься по скрипящей лестнице в спальню старого Гийома. Гийом Лагранж был могильщиком. Облазил все па-рижские кладбища. Его дом стоял напротив Пер-Лашез, так что на работу ему ходить далеко не надо было.

Ксавье стукнул пару раз согнутым пальцем по косяку и во-шел. Старик приподнял голову и поприветствовал врача, как старого знакомого.

- Хорошо, что вы пришли. Не открывайте свой саквояж. Мне уже ничем не помочь. От смерти лекарства не существует. Да и стар я уже. Я вас позвал, чтобы расплатиться. Денег у меня нет, но есть карта. Возьмите, вон на той полке лежит. Да, это она. Я сам ее рисовал. В свое время я много бродил по катакомбам, и кое-что там нашел. Эта карта в единственном экземпляре. Копию я не делал. Из моего подвала есть ход прямо в катакомбы, так что я частенько туда хаживал. Вот этот ход, - согнутый палец Гийома ткнулся в карту, - расположен неподалеку от замка Воверт. А вот этот, рядом со старым монастырем, как бишь его. Вот вылетело название из головы. Там еще речушка рядом и около входа в катакомбы большое старое дерево. Монахи в катакомбах себе винный погреб устроили. Вот тут красный крестик. Это он. Там такое вино! Но, это не главное. Вот тут, видишь, синий крестик. Здесь покоится прах алхимика Фабьена Ламбера...

- Да это же, самый известный парижский алхимик! Я учился по его учебникам, - вскричал Ксавье.

- Он был одинок и перед смертью вызвал меня. Он очень хорошо заплатил мне. Он хотел, чтобы я упокоил его прах в нише катакомб. Он сказал, что тот, кто сможет воплотить знания, хранящиеся в древней книге, сможет править ми-ром. Книгу он приказал положить ему под правую руку. Ее сможет взять только тот, кто достоин. Он сказал, что мне она не нужна. Она написана на латыни, и я там ничего не пойму, - Папаша Гийом закашлялся и откинулся на подушки. Отдышавшись сказал: - Я полностью с вами рассчитался, месье доктор. Забирайте карту и пришлите ко мне этого ленивого негодника.

Ксавье аккуратно положил сложенную карту в нагрудный карман и пошел домой. По дороге он думал о том, что же за знания хранит старинная книга. Пока дошел до дома, любопыт-ство в нем взыграло так, что Кассиус тем же вечером начал собираться в небольшой поход. Прекрасно зная о коварстве катакомб, собирался основательно.

Вот и долгожданное утро. Кассиус сытно поел и отправился в катакомбы. По сделанному Ксавье словесному описанию, возчик довез его к нужному монастырю, хотя название тоже не вспомнил, кажется аббатство Валь-де Грас, но он не уверен.

Говорит, не ездит сюда никто. Дальше пришлось идти пешком.

Вот и дерево. Вход представлял из себя узкий темный лаз. Ксавье поежился, потом взял в руку лампу и подкрутил фитиль. Шагнул вперед и чуть не упал. Потом попытался выровняться, но не тут-то было. Свод кое-где обвалился, стены осыпались и во многих местах приходилось ползти или шлепать по колено в воде.

Ксавье уже почти час брел, проваливаясь в воду и грязь, несколько раз ощутимо приложился головой о какие-то выступы. Чуть не вывихнул лодыжку, но все-таки выбрался в относительно сухой коридор. Он почти сразу вильнул в сторону, потом еще раз и Ксавье вышел на довольно широкую площадку, куда выходили четыре коридора. Взялся за карту и компас. Поблагодарил старика Гийома за нанесенные стороны света. Пошел по коридору, который вел к красному крестику. Решил сначала поискать вино. Брел недолго. По его прикидкам минут двадцать. Коридор расширился и взгляду Ксавье предстали пять огромных бочек, почти полностью упрятанных в ниши. Рядом были грубо оструганные деревянные полки на которых лежали покрытые пылью бутылки. Насколько помнил Ксавье, аббатство стояло заброшенное уже лет пятьдесят, если не больше. Если это так, то это вино стоит дорого. Очень дорого. Ксавье аккуратно уложил в свой заплечный мешок около дюжины бутылок и взял на заметку наведаться сюда еще.

Теперь предстояло найти книгу. Ксавье внимательно рас-смотрел карту. От того места, где он стоял ответвлялось два коридора. Один петлял, но около него мелким почерком Па-паши Гийома было написано "удобный". Второй коридор вел

точно к нужному месту, но никаких пометок не содержал. Кса-

вье еще раз внимательно посмотрел на карту. Обладая завид-

ной зрительной памятью, этот участок карты он уже хорошо

запомнил, и при нужде мог даже его воспроизвести. Главное,

правильно сориентироваться по сторонам света. Ксавье до-

стал компас и взял его в левую руку. В правой была карта. Самым тщательным образом сориентировался в пространстве и пошел более коротким коридором. Ксавье решил, что, имея карту и компас он не заблудится. Петлять лишний раз по катакомбам, биться локтями об стены и цеплять макушкой потолок желания не было. Ксавье вошел в короткий коридор и почти сразу же стал на четвереньки. Он был очень низкий и узкий. Ксавье подумал, что вино нужно было оста-вить на потом. Кое-как приспособил-ся. Взял в правую руку лампу и придерживая тяжелый заплечный мешок, постоянно сползавший на одну сторону, поковылял вперед. Сзади ему почудился шорох. Ксавье не удержался и обернулся. От огромной бочки в сторону метнулась тень. Ксавье поежился. Он слышал от Папаши Гийома рассказы о привидениях и о том, что он затвердил наизусть коротенькую молитву, очень помогавшую в таких случаях. Вгляделся получше, приподняв повыше лампу. Тишина и покой. Ксавье решил, что шуршала крыса, а тень была его собственной, отброшенной на стену горящей лампой. Ксавье был врачом и, в какой-то степени, менее набожным, суеверным и пугливым, чем большинство его современников.