Потомки джиннов - Гамильтон Элвин. Страница 58

Задыхаясь и пошатываясь, мы шагнули прямо на каменные ступени, ведущие под землю. Те самые, по которым вёл меня султан в первый день, освещая путь лампой. Только сегодня лампа оказалась не нужна, мерцающий свет и без того пробивался снизу.

В дворцовых подвалах мы были не одни.

Я коснулась плеча подруги, и она послушно застыла на месте. Затем мы осторожно двинулись вниз по ступеням, словно ночные гули, вглядываясь в тускло освещённый сумрак подземелья.

Впереди замаячили фигуры пленённых джиннов, каждый в своём железном кругу. Восемнадцать — столько имён я назвала по приказу султана. Даже в человеческом обличье эти столпы бессмертной власти, сверкающие бликами внутреннего огня, подавляли одним своим видом. Исходившая от них мощь давила, как напор встречного ветра.

Джинна по имени Фереште окружало с полдюжины военных с горящими факелами. Он сидел за тем же железным барьером, что и прежде, но теперь над его головой возвышалась полукруглым куполом непонятная конструкция наподобие клетки. Бронза и железо, золото и стекло переплетались сложными узорами, изогнутые металлические стержни переходили один в другой, закреплённые тысячами причудливых механических сочленений.

Другие бессмертные наблюдали со своих мест с ленивым любопытством, подобно родителям, дети которых затеяли какую-то свою непонятную игру. Взгляд Бахадура на миг метнулся к лестнице, где прятались мы, но затем вновь обратился на Фереште.

Солдаты, стоявшие вокруг, чуть сдвинулись, и я разглядела у клетки женскую фигурку. Лейлу можно было узнать даже издалека. «Вот почему никак не удавалось найти её в саду!» Руки девочки так и мелькали, передвигая и подкручивая части странной машины с той же ловкостью, что детали механических игрушек для детей в гареме.

Повернув что-то напоследок, она спрыгнула с купола и шагнула назад. Солдаты поспешно расступились, освобождая ей место.

Пару мгновений ничего не происходило, затем машина загудела и стала оживать. Металлические стержни двинулись с места и начали вращаться, поначалу медленно, потом всё быстрее.

Джинн в клетке с интересом следил за происходящим вокруг него. Он совсем не выглядел испуганным, но сердце у меня в груди внезапно сжалось. Машина вращалась всё быстрее с нарастающим гулом, блестящие, хищно изогнутые стержни описывали идеально отмеренные круги, охватывая купол, словно передвижные меридианы на глобусе. Сверкающий бронзовый рассвет и тусклый железный закат раз за разом сменяли друг друга, всё ускоряя свой бег, пока очертания клетки не превратились в зловещую туманную дымку, окружающую пленённого джинна.

Меня охватила паника. «Освободить его, пока не поздно!» Я рванулась вниз по ступенькам, забыв об опасности для себя, но мощная железная стрела, щёлкнув сочленением, уже отделилась от затуманенной сферы и взмыла по широкой дуге, зависая на миг в верхней точке. Стало понятно, что сейчас произойдёт.

Острое железо стремительно обрушилось вниз, нацеленное прямо в грудь Фереште.

Бессмертный джинн, одно из первых творений Всевышнего, возникший вместе с нашим миром и лично наблюдавший явление Разрушительницы, рождение человечества и вспышки первых звёзд, перестал существовать.

Глава 37

Джинны были сотворены из огня, который никогда не затухал, — бездымного и неугасимого пламени Всевышнего. Когда по воле Его возник мир, везде царил вечный день.

Затем пришла Разрушительница миров и принесла с собой тьму. Принесла ночь, страх и смерть. Владея железом, она убила первого джинна, и когда он умер, то превратился в звезду. Один за другим гибли джинны от рук Разрушительницы, и звёзды одна за другой заполняли небо.

Когда умер Фереште, на земле тоже вспыхнула звезда. Ослепительно-белый свет ударил по глазам, и я перестала видеть, только слышала крики Шазад, но ничего не могла разобрать.

Постепенно свет ослаб, и я приподняла веки, моргая и щурясь. Машина остановилась, но тела Фереште внутри уже не было, один лишь слепящий огонь, добела раскаливший металл вокруг себя. Волоски у меня на затылке встали дыбом, а по всему телу разлилось острое покалывание — точно как перед той железной дверью, вспомнила я, в тот вечер, когда галан пытался задушить меня в саду.

А затем вдруг белый слепящий огонь взметнулся к самому потолку и стремительно побежал по витой золотистой проволоке, протянутой над нашими головами и незаметной прежде. Вспышка осветила наши лица — теперь не заметить незваных гостей было трудно. Кто-то из солдат внизу вскрикнул. Сэм схватил нас за руки и потащил назад с такой поспешностью, что я не успела даже набрать в грудь воздуха, погружаясь в стену.

Золотокожая демджи в тревоге отшатнулась при виде нас, но объяснять было некогда.

— Хала! — торопливо бросила я, вырывая руку из хватки Сэма. Он на миг остановился, отпуская Шазад, которая, не дожидаясь, кинулась вперёд. — Хала, там внизу Лейла, выведи её!

Она даже не стала спорить, да и не успела бы — я уже бежала вдогонку за подругой и Сэмом. Заворачивая за угол, успела заметить, как из скрытой под мозаикой двери вываливаются солдаты и озадаченно застывают на месте, подчиняясь воле Халы. Теперь за Лейлу отвечала она.

У стены, отделявшей нас от сада, где проходил приём, Сэм снова взял меня и Шазад за руки. Мы вывалились наружу, хватая воздух ртом.

Султан как раз закончил свою речь. Вокруг помоста гремели аплодисменты, публика обменивалась улыбками, и я на миг даже растерялась. Здесь, среди праздничного убранства дворцового сада, только что увиденное казалось причудливым ночным кошмаром.

А затем вдруг по всему саду вспыхнули огни… но не желтоватый свет масляных фонарей и не красноватый от костров или факелов. Чистейший свет, ослепительно-белый, без жара и без дыма! Он исходил от машины, убившей джинна, поднимался из-под земли по золотой проволоке и наполнял стеклянные подвески, развешанные повсюду высоко над головой.

Звёздный свет, пленённый в стекле.

Разлитый по бутылкам.

Гости, собравшиеся на Ауранзеб, дружно заахали, запрокинув изумлённые лица и наслаждаясь невиданным представлением.

Уловив краем глаза какое-то странное движение у дальней стены, я оглянулась… и успела заметить, как одна из статуй шевельнулась. Один из убитых братьев султана повернул свою глиняную голову в бронзовой маске.

Я раскрыла рот от удивления. Следом пошевелилась другая статуя, за ней ещё одна… и ещё! Одна за другой они выпрямлялись и шагали вперёд, к гостям. Публика весело переглядывалась, радуясь очередному развлечению.

Однако скоро всем стало не до веселья.

— Что это? — В голосе Шазад звучал ужас.

Мне редко доводилось видеть подругу испуганной, но сейчас я точно знала, что она вспоминает, так же как и я, вагон поезда и юношу в бронзовых доспехах, прикосновение огненных ладоней и пронзительный вопль несчастного Бахи.

Какой-то галан в страхе отскочил от нависшего над ним шагающего истукана, и в памяти у меня всплыл разговор с султаном о слугах из глины, вылепленных джиннами ещё до людей. Абдалы подчинялись любым приказам. А ещё до того он жаловался, что переоценил свою возможность управлять хитрыми демджи, которые могли обратить свою магическую силу против него.

«Так вот оно что! Султан вовсе не отказался от магической силы — он решил добавить к ней абсолютное послушание».

Глиняные фигуры, одетые в бронзу, неумолимо надвигались со всех концов сада. Почему-то они аккуратно обходили мираджийцев, но не давали себя обойти чужеземным гостям. Сгоняли их в кучу! И тут я вспомнила другой разговор с султаном. Он говорил, что военные силы Мираджа не смогут выстоять в одиночку против всех враждебных государств разом.

Всё это ловушка — Ауранзеб, мирные переговоры и союзы — всё ложь! На самом деле султан хотел заманить к себе чужеземных правителей и…

Я резко обернулась, услышав дикий вопль. Один из альбов, охранявших королеву, вытащил меч и сделал выпад в сторону бронзового истукана, который теснил его. Солдат был объят пламенем с головы до ног, лицо мучительно искажено — как у Бахи, когда до него дотронулся Нуршем.