Внеклассное чтение. Том 2 - Акунин Борис. Страница 46

Черт! Снова телефон! Как не вовремя!

– Я… Сейчас. – Макс щёлкнул пальцами Утконосу. – Толь, проверь, тут ванная со звукоизоляцией или как… Сейчас, Жанна… Да, оба очнулись.

Утконос отсутствовал меньше десяти секунд. Вернулся, кивнул.

– С изоляцией, – сказал в трубку Макс, и разговор закончился.

Пряча телефон в карман, пояснил:

– На светофоре стоит, Петровско-Разумовское проехала. Ну, гонит!

– Вы же понимаете, зачем ей это нужно, – ещё быстрей заговорил Николас. – Она собирается истязать девочку. Даже не ради того, чтобы выпытать какую-то информацию. Какую информацию может знать ребёнок? Нет, ваша начальница просто выместит на ней свою ярость. Может быть, сейчас вам кажется, что это неприятный инцидент, не более. Но пройдут месяцы, годы, а это ужасное злодеяние будет висеть на вашей совести камнем. Вы будете слышать крики, видеть искажённое болью лицо ни в чем не повинной девочки. Вы не сможете это забыть! Опять звонок.

– Я… Сейчас… Толя, сходи, посмотри, а розетка там есть?

– Есть, я смотрел, – впервые за всё время раскрыл рот Утконос.

– Есть, – доложил Макс. – Вы где? Ясно.

Положил телефон на стол.

– Уже свернула на Кимринскую. Сейчас будет. Несётся, как ведьма на метле! Мне жаль, Николай Александрович. Правда, жаль, но…

– Да вы не меня жалейте! – перебил его Ника. – И даже не девочку. Вы себя пожалейте! Если в вас остаётся хоть кусочек живой души, вы же потом сами себя изгрызёте!

– Нет, не могу. И кончайте вашу пропаганду, не то надену железки и рот заклею. – Макс встал, выразительно позвенел прицепленными к поясу наручниками. – Если Жанна прикажет, я вас лично лобзиком на бефстроганов настругаю, при всем хорошем отношении. Я не слюнявка, а профессионал, ясно? Вы бы лучше насчёт ликвозола подумали, а то поздно будет.

Из передней донёсся скрежет ключа. Ничего ужаснее этого обыденного звука, такого мирного, домашнего, Николасу доселе слышать не приходилось.

– Ну вот, опоздали, – развёл руками Макс. – Толя, пригляди-ка за ним.

И вышел в холл.

Жанна ворвалась в комнату со стремительностью гоночного автомобиля. Волосы новоявленной Медузы топорщились чёрными змейками, лицо застыло в маске ярости, а зрачки сжались в крошечные точки. Нанюхалась кокаина, догадался Николас, пятясь к стене.

Он был готов к тому, что кровожадная мстительница сразу кинется на свою жертву – собьёт с ног, вцепится в горло, а то и выстрелит, но Жанна на него даже не взглянула. Остановилась и медленно, даже несколько заторможенно, произнесла:

– Сегодня день моего позора. Моя репутация погублена, восстанавливать придётся долго. Но ничего, я уже придумала, как извлечь из этого разгрома пользу. Такое устрою – легенды будут рассказывать. Ни одна тварь не посмеет со мной шутки шутить.

– Что делать-то? – нервно спросил Макс. – Ты говори.

Она кивнула в сторону холла.

– Там у меня в сумке магнитофон. Буду работать с девчонкой в ванной и записывать. Потом пошлю кассетку Куцему. Хотела на видео, но аудио лучше. Можно и по телефону запустить, и по офисной трансляции – отовсюду. Он у меня, сука, от любой техники шарахаться будет. Что бы ни включил – отовсюду вопли доченьки. Ночью, днём. Здесь, за границей. Денег и времени я не пожалею. Представляете? – Её губы раздвинулись в стороны, но это трудно было назвать улыбкой. – Включает Куцый утром электробритву, а оттуда писк: «Па-апа! Па-почка! А-а-а-а!». Я знаю, как это устроить – вопрос техники.

– Послушайте, вам сейчас не об этом нужно думать! – громко, словно к глухой или буйнопомешанной, обратился к ней Фандорин. – Ваша главная проблема – Ястыков. Вы его подвели, ваш план не сработал. Он захочет с вами рассчитаться. Не отнимайте жизнь у других, лучше спасайте свою!

Жанна развернулась к нему всем телом, и Николас вжался в стену.

– А, мастер разумных советов! Спасибо за рекомендацию, но с Олежеком я уже поговорила, проблем не будет. Как же мне быть с вами, добросердечный Николай Александрович? – Она посмотрела на него взглядом повара, решающего, как бы ему приготовить кусок мяса. – Нет, током в чувствительные места я вас жучить не стану. Есть идея получше. Для начала вы послушаете, как визжит и орёт ваша Мирочка. А потом я организую вашему семейству инсценировку по Эдгару Аллану По. Читали про дом Эшеров? Моё любимое литературное произведение.

Она засмеялась, довольная произведённым эффектом. Потом деловито приказала:

– Девчонку раздеть, запястья и щиколотки сковать. Рот не затыкать – пускай солирует.

– А этого? – спросил Макс, показав на Фандорина.

– Пускай бегает вокруг, машет руками. Работать веселей. Если размашется слишком сильно, стукните разок-другой, но не сильно, чтоб не отрубился. Давайте, парни, давайте!

– Сейчас сделаем.

Макс вышел из комнаты и направился к двери, о которую упрямо и безнадёжно билась Миранда. Второй охраннник почесал ножом бровь, поднялся со стула, но дальше не двинулся – видимо решил, что напарник справится и один.

Выскочив в холл следом за Максом, Фандорин крикнул только два слова:

– Ради Бога!

Жанна и Утконос стояли у него за спиной, но магистр их не замечал. Его взгляд был прикован к крепкой, поросшей рыжеватыми волосками руке, которая тянулась к засову – миллиметр за миллиметром, нескончаемо. Время растягивалось, будто резиновое, секунда всё никак не желала кончаться.

И вдруг оказалось, что Николас существует в другом временном масштабе, что он может поймать эту нескончаемую секунду за гуттаперчевый хвост, удержать, вернуть обратно.

С истошным воплем, которого сам он не слышал, Фандорин ринулся вперёд. Неуклюже согнувшись, двухметровый магистр пересёк неширокий холл и с неостановимостью мяча, летящего к баскетбольному щиту, ударил охранника головой в позвоночник.

Столкновение было такой силы, что Макс вмазался лицом в дверь и, полуоглушенный, сполз на пол. Временно утративший рассудок и цивилизованность Ника рухнул на врага сверху, схватил его руками за горло.

Откуда-то сзади, словно сквозь перегородку, донёсся женский голос:

– Стоп, Толя. Не надо. Дай посмотреть корриду.

Автоматическим, но безупречным по точности движением Макс ткнул Фандорина пальцем в солнечное сплетение и, воспользовавшись тем, что хватка всхрипнувшего магистра ослабла, высвободил шею. Рванулся вбок, сбросил с себя противника, да ещё врезал ему ребром ладони пониже затылка – так, что Николас упал лицом в пол.

– Браво, – сказала Жанна, но Фандорин уже ничего не слышал. Он увидел прямо перед собой ногу в чёрном ботинке и полусползшем носке, зарычал, извернулся и вгрызся зубами в сухожилие (кажется, оно называлось ахиллесовым).

– А-а-а! – взревел Макс и присел на корточки, чтобы дотянуться до головы осатаневшего заложника.

Выплюнув кровь и лоскут кожи вместе с нитками, Ника вслепую выбросил руку, схватился за что-то. Это был ворот рубашки. Тогда Фандорин вывернулся своим длинным телом по какой-то немыслимой траектории, противоречившей законам анатомии, и со всей силы рванул Макса на себя.

Потерявший равновесие охранник с тупым стуком ударился лбом о паркет, Николас же вцепился и второй рукой – но не снизу, а сверху, в воротник, и исступлённо принялся колотить головой врага по полу.

Бум! Бум! Бум!

На четвёртом или пятом ударе Макс обмяк, завалился на сторону, но Николас не сразу понял, что схватке конец – всё тряс и тряс бесчувственное тело, никак не мог остановиться.

В себя его привёл отчаянный крик из-за двери:

– Гады! Гады! Что вы с ним делаете?!

– Всё в порядке, Мирочка, всё в порядке, – прохрипел Фандорин, с ужасом и недоверием глядя на дело своих рук – неподвижного человека, из-под лица которого резво выползали два языка крови.

Поднялся на ноги, шарахнулся от подбиравшегося к ботинку красного ручейка, замахал руками и увидел, что руки тоже в крови.

Сзади раздались громкие хлопки. Это аплодировала Жанна.

– Редкое зрелище, – сказала она, зачем-то снимая пиджак. – Чтоб бык забодал тореадора. Я читала, что таким героическим быкам ставят памятники. Но коррида продолжается. Впервые на арене Северного округа столицы женщина-матадор Жанна Богомолова.