Лилия в янтаре. Исход (СИ) - Чикризов Виталий. Страница 18

- Значит, все-таки, ты считаешь себя умнее мессера Фаринаты. Ну да, ты ведь не стесняешься прикарманивать большую часть его денег. Видимо, тебе не только не нужны эти деньги, тебе вообще на него плевать. Так, Пеппина? Так, может, нам стоит обсудить это с самим мессером? Ты так и скажешь: мне на вас плевать, мессер Уберти, и на ваши деньги плевать, и пусть Ружеро выметается из моего дома.

- Ах, ах! - притворно испугалась Пеппина, делая руками над головой жесты, похожие на испанский фламенко. - Он еще будет пугать меня! - а я подумал: странно. Но хоть с религиозной темы съехала - Где он хочет меня напугать! В Фиренце! В свободной Фиренце! Нет, вы посмотрите: он нобилями меня будет пугать! Как будто народ Фиренцы не выпроваживал нобилей пинками! Да чтоб...

Тут Пеппина совершенно театрально захлопнула себе рот ладонью аж со шлепком и уставилась на меня круглыми глазами. Все-таки испугалась. Хоть и не меня, а себя. Ну, мне без разницы. Я осуждающе покачал головой и тетка попятилась к лестнице.

Когда под утро, с гудящей от усталости головой и с нерассыпавшимся угольком в руке, слипающимися глазами я смотрел на корявый рисунок на стенке, я, наверное, с минуту не мог понять, что еще тут не закончено, и только потом до меня дошло: получилось. Я сделал это. Из сопутствующих сообщений узнал, что если бы пользовался чем положено, за такое дело повысил бы навык, а так ничего не увеличилось. Но награда все же была, и была, как я понял, как нельзя кстати: 100% создания предмета по этому чертежу. Йопивомасть! А если бы не это? Где бы я сейчас был с моими двумя процентами создания предмета и единственным куском ткани и одной иголкой? Теперь, несмотря на усталость, надо было шить, ведь я, дурака кусок, и не подумал с самого начала, что на стене у самого очага чертеж долго не продержится. Дальше неинтересно: пришил и пришил. Только пальцы исколол, конечно. Ну, и получил главное: навык портняжного дела и умение "Мастер ткани 1".

Через два дня за мной зашел Симоне. Мессер Уберти вернулся из какой то поездки и жаждет меня. За эти дни я подкопил опыта и до следующего уровня мне не хватало восьми единиц. Вроде немного, но тут им не разбрасываются.

Симоне проводил меня не в кабинет, как прежде, а в небольшой внутренний дворик с цветником и фонтанчиком в нём. Не помню, как такие дворики называются... а нет, теперь знаю, выскочило. Кортиле. Мессер Уберти сидел на мраморной скамеечке, тихо беседуя с сидящей рядышком миловидной девочкой. Я сразу решил, что это его дочь, а не пассия какая-нибудь, класса "молодая любовница". Не потому, что девочка была примерно моего возраста, ну, может, на год максимум старше. Здесь это могло ничего не значить - в тринадцать уже и замуж выдают. И не потому, что её тактико-технические характеристики не тянули выше "малоразмерная, обтекаемая, бытового применения". Всё-таки некоторые выступающие части немножко присутствовали. Чуть-чуть. Вот столько.

Нет, просто сразу видно было, что папа с дочкой говорили. Мой приход беседу прервал.

- Иди, Фиона. - Уберти погладил плечико дочки. - Я ещё зайду к тебе позже.

- Да, пап. - девочка брызнула на меня взглядом и тут-же, гордо отвернув голову, удалилась.

Миленькая девочка, по местным меркам уже почти девушка... очень миленькая. Широкая лента, охватывающая лицо и шею, создаёт идеальный овал, делая личико ангельски притягательным. А вот остальная одежда ни к чёрту. Отличий от мужской, кроме головных уборов и расцветок, практически никаких, и балахонистое нечто совсем не улучшает вид фигуры. Мне самому уже надоел свой бестолковый наряд из нескольких неудобных составных частей. Кстати ещё одно отличие от моего первого тут появления. Тогда штаны и рубаха были, а теперь камичча, котта, сюркотто, кальцони... подвязывающиеся! Я даже не буду говорить, что за ужас вместо трусов использовался.

- Я рад, что ты поправился, Ружеро. - кивком ответил Уберти на мой поклон.

- Весьма рад, что смогу продолжать служить мессеру, - я поклонился ещё ниже а сам напряженно думал: как мне следовало реагировать на присутствие Фионы? Видел я её раньше? Наверняка, но какие были отношения? Может, как дети-сверстники, играли вместе? Или, что более вероятно, она воспринимала меня как дочь хозяина слугу? Были ли какие-то конфликты или ссоры? Общались ли мы с ней вообще? Если да, то не было ли мое игнорирование её присутствия оскорбительным? Надо ли было её как-то поприветствовать? Не потому ли она так демонстративно гордо отвернулась? Ещё хуже, если это будет оскорбительным для её папаши. - Пугает меня только, что мои способности могли восстановиться не в полной мере, ибо моя память всё ещё подводит меня. Слабость во всех членах. Так же меня терзают приступы внезапной головной боли, и тогда в глазах у меня темнеет, и я не осознаю, где нахожусь и что делаю. (Всё это предварительно было старательно продемонстрировано Пеппине и даже, на всякий случай, Бьянке).

- Не стоит бояться, Ружеро, будь мужчиной. Доктор Гарбо считает, что ты очень крепкий парень и быстро выздоравливаешь.

- Лишь одно вызывает во мне страх, и это то, что я не смогу служить вам как раньше, мессер.

- Да, - согласился Уберти. - Это было бы печально. Я как раз хотел узнать, наконец, как ты себя чувствуешь, и как скоро ты сможешь продолжить работу.

- Думаю, что немочь, терзающая моё тело, не станет достаточным препятствием исполнению долга, мессер.

- Похвальные слова, достойные настоящего рыцаря. Но я слышал у тебя были провалы в памяти после травмы?

- К несчастью, это так, мессер. Моя голова до сих пор как в тумане. К тому же, хотя мы и работали вместе, мастер не во всем со мной был откровенен и не всем со мной делился. Многое о своей работе он предпочитал оставлять в секрете. - я заметил быстрый и неприятный взгляд Фаринаты, и поспешил продолжить. - Но и я был с мастером не совсем искренен и не показывал, что кое-какие его секреты я сумел разгадать.

- Вот как? Ты, значит, сумел разгадать секреты Россини без его объяснений?

- Некоторые, мессер, к сожалению, только некоторые. Ведь мастер посвятил своей работе многие годы, тогда как я учился у него лишь год. Но я старался, как мог, и, думаю, смогу закончить работу над Единорогом.

Фарината вскочил со скамейки и схватил меня за плечи, вперив в меня свой пламенный взор. Какие же они тут все экспрессивные. Эмоции так и прут. Я, признаться, когда читал Дюма про какую-нибудь королеву-мать Медичи, как она там всякие жесты да выражения глаз ловила, так думал, что загибал классик французский насчёт такой проницательности у средневековых интриганов. Ан нет. Тут уж совсем слепым надо быть, чтобы их чувства тайными оставались: так они наружу рвутся.

- Как скоро? Как скоро ты сможешь продолжить? - он тряс меня так, что отвалиться могла не только моя больная голова, но и вообще всё, что могло трястись, отрываться и отваливаться на моём худосочном тельце. - Когда? Когда я его получу? О Святой Господь, неужели это случится? Когда ты закончишь эту работу?

- Думаю, что скоро, мессер. - поспешил я поддержать его энтузиазм. - Работа уже была в завершающей стадии. Мне нужно вернуться в мастерскую и осмотреть, что осталось целым, а что нужно будет делать заново.

- Разумеется. Это следует сделать в первую очередь.

- Ещё мне будут нужны все записи мастера.

- Он хранил их у себя дома, не доверяя никому. Завтра их доставят сюда и в полдень вы будете на месте.

Ага, значит, опасная лаборатория, по всем требованиям техники безопасности, вынесена подальше, возможно, даже за городскую черту. Предусмотрительно... Стоп! Завтра? Как завтра? Завтра я опять буду на дыбе корчиться! Не-не-не. Надо сегодня.