Некоторые не уснут (ЛП) - Нэвилл Адам. Страница 48

            Я свесилась с кровати, чтобы как следует его рассмотреть.

            - Лучше его не трогать, - шепнула мне на ухо Махо, и от её холодного дыхания меня пробрала дрожь. - Он очень стар. Когда-то он принадлежал одному мальчику, которого очень любил. Но родители забрали его у мальчика. Тогда он залез к мальчику в рот, чтобы залечить свое разбитое сердце.

            Я хотела спросить, что стало с тем мальчиком, но Махо повернула голову к двери, и мне не было видно её лица.

            - Твой папа идет, - сказала она. 

            Но я ничего не слышала. Я посмотрела на нее и нахмурилась.

            - Прислушайся, - сказала она и взяла меня за руки. И тогда я услышала скрип половицы. Папа был в коридоре. Он шел в туалет. Папа нехорошо себя чувствовал. Потому мы сюда и переехали - чтобы у него отдохнула голова. По ночам он спал мало, и нам с приходилось играть с игрушками очень осторожно.

            - Некоторые игрушки сейчас там, - прошептала Махо. - Он может опять их увидеть. Сквозь ее волосы было видно, как она улыбается, хотя я и не понимала, почему.

            Человечек в цилиндре юркнул обратно в камин. Стук под кроватью прекратился.

            На следующее утро мы всей семьей сидели за кухонным столом. В столовой мы никогда не ели, потому что мама никак не могла избавиться от того запаха. Она попыталась поймать по радиоприемнику веселую музыку, но там все сильно шумело, поэтому она выключила его. Она поджала губы, и я поняла, что она сердится, и еще беспокоится. Отвернувшись от радио, она указала на мою миску.

            - Доедай, Юки, - велела она и посмотрела в окно. По стеклу бил дождь. От вида стекающей воды, у меня все внутри холодело.

            Папа молчал. Он просто глядел на стол, даже не в миску. Глаза у него были покрасневшие, на подбородке щетина. Утром, когда он целовал меня, я крикнула, чтобы он прекратил. Меня всю ночь укутывали мягкие черные волосы, а его щетина колола словно булавки. И хотя больше не надо было ходить на работу, лучше он выглядеть не стал.

            -Таичи, - обратилась мама к папе. Она была расстроена из-за него. Он медленно поднял голову и посмотрел на нее.

            - Ешь, пока не остыло. - Она пожарила рис с яйцами, как он любил, и добавила лососины на пару. Папа попробовал улыбнуться, но от усталости не смог. Вместо этого он взглянул на меня и спросил:

            - Ты поела?

            Когда моя ложка гремела в пустой миске, у папы от этого дергались веки. Я кивнула.

            - Тогда можешь идти.

            Я слезла со стула и побежала в коридор.

            - Посиди немножко! - крикнула мама. - А то будет тошнить.

            Я прошла до конца коридора, потом сняла туфли и на цыпочках вернулась к кухонной двери. Мама закрыла за мной, поскольку родители хотели поговорить. По утрам они первым делом затевали разговор, но после этого весь день проводили в разных комнатах. Папа в основном сидел в кресле и смотрел вникуда, а мама занималась стиркой, готовкой и уборкой. Один раз я увидела, как она плачет в кухне над книгами с рецептами, и тоже заплакала. Увидев меня, мама сразу перестала, сказав, что "ведет себя глупо". Но по ночам я часто слышала, как она кричит на папу. Тогда Махо обнимала меня покрепче и закрывала мне уши своими мягкими волосами, пока я не засыпала.

            - В чем дело? Скажи мне, Таичи. Я не смогу тебе помочь, если ты не скажешь, - голос у мамы был тихим, но резким, поэтому я все слышала через дверь.

            - Ни в чем.

            - Не может такого быть. Ты снова не спал.

            - Ну и что. Когда дождь перестанет, я выйду погулять.

            Миска с грохотом упала в раковину. И у мамы в голосе появились слезы.

            - Я не могу так больше. Ничего не помогает. Тебе становится только хуже.

            - Маи, пожалуйста.  Я не могу... Не могу тебе сказать.

            - Почему?

            - Потому что ты решишь, что я спятил.

            - Спятил?  Да ты сам сводишь себя с ума. И меня. Все это было ошибкой. И я это знала.

            - Возможно. Этот дом... Даже не знаю.

            Ножки стула царапнули по полу. Похоже, мама села. Её голос смягчился, и мне представилось, что она взяла его за руку.

            - Юки. - Это Махо звала меня. Она стояла на верху лестницы и махала, подзывала к себе. Но мне хотелось услышать, что скажет папа, поэтому я улыбнулась и приложила палец к губам. Махо покачала головой, её волосы закачались и совсем закрыли тот белый кусочек, который был виден.

            - Нет. Идем играть, - позвала она. Но я повернулась к кухонной двери, потому что папа опять заговорил.

            - Я снова кое-что видел.

            - Что, Таичи? Что ты видел?

            Голос у мамы дрожал.

            - Мне снова надо к врачу. Я схожу с ума.

            - Что? Что ты видел? - мама повысила голос, и я почувствовала, что она опять старается не расплакаться.

            - Я... Я пошел ночью в туалет. И она опять была там.

            - Кто, Таичи? Кто?

            - Неподвижно сидела на подоконнике. Я сказал себе, что это мне снится. Остановился, закрыл глаза, и убедился, что не сплю. Вот, посмотри на синяк - я ущипнул себя за руку. Но когда открыл глаза, она никуда не делась. Поэтому я сделал вид, будто её нет. Будто это просто дурной сон. Проигнорировал её. Но когда вышел из туалета, она по-прежнему сидела там. И смотрела на меня.

            Разговор на кухне затих. Теперь я слышала только шум дождя. Тысячи капелек стучали по окружающим нас дереву, черепице и стеклу.

            - Тебе все приснилось, - сказала мама спустя некоторое время. - Это из-за лекарства, Таичи. Побочный эффект.

            - Нет. Я перестал принимать лекарство.

            - Что?

            - Временно, чтобы проверить, пропадут они или нет.

            - Они?

            - Юки. Юки. Идем играть. Идем, - шептала Махо у меня за спиной. Она спускалась, беззвучно ступая по ступенькам.

            - Не знаю, - продолжал папа. - Маленькая тварь... С длинными ножками, свисающими с подоконника. А ее лицо, Маи. С тех пор, как я увидел это лицо, я не могу спать.

            - Юки, посмотри, что я нашла. В шкафу. Идем, посмотришь, - позвала сзади Махо и потянулась к моей руке. Я обернулась, чтобы попросить её не шуметь, и тут увидела, что её кукольные глазки все мокрые. И тогда пошла с ней наверх. Потому что я не могу видеть, как она плачет.

            - Что случилось, Махо? Не грусти, пожалуйста.

            Она отвела меня в пустую комнату на втором этаже, в конце коридора, и мы уселись на деревянном полу. Там всегда холодно. А окно только одно. Из-за стекающей по стеклу воды деревья в саду выглядят размытыми. Махо склонила голову. Её волосы спускаются по белой длинной рубашке до самого подола. Мы держались за руки.

            - Почему ты плачешь, Махо?

            - Из-за твоего папы.

            - Он болеет, Махо. Но выздоровеет. Он сам мне сказал.

            Она покачала головой, затем подняла её. Из единственного глаза, который было видно среди волос, текли слезы.

            - Твои мама с папой хотят уехать. А я хочу, чтобы ты не уезжала. Никогда.

            - Я никогда тебя не оставлю, Махо.

            Теперь грустно стало уже мне, и в горле появился привкус моря.

            Махо принюхалась, прячась за волосами. Дождь очень громко стучал по крыше. И казалось, будто он идет внутри нашей комнаты.

            - Обещаешь? - спросила она.

            - Обещаю, - кивнула я. - Ты моя лучшая подруга, Махо.

            - Твои родители не понимают игрушек.

            - Я знаю.

            - Они просто хотят играть. Твой папа должен спать и не мешать им. Если он узнает обо мне и игрушках, то увезет тебя от нас.