Второпях во тьму (СИ) - Нэвилл Адам. Страница 21

            Вокруг  большой разделочной доски на центральном столе рассыпаны из-за качки нарезанные  овощи. Потолок над рабочим местом оборудован стальными рейками, на которых  висят, раскачиваясь, гирлянды кухонной утвари.

            Шесть  больших стейков, обсыпанных дробленой солью, лежат в ожидании брошенной  кухонной лопатки и почерневшей и шипящей сковороды. Дверь большого  холодильника, напоминающая дверь банковского хранилища, распахнута и являет  битком забитые полки, поблескивающие в матовом свете. Там стоит металлическая  раковина, размером с ванну. Внутри лежит человеческий скальп.

            Грубо  вырванный из верхней части головы и оставленный обтекать возле сливного  отверстия рыжеватый ком выглядит абсурдно искусственно. Но когда-то эти волосы были  подсоединены к системе кровообращения, поскольку они темные и мокрые у корней,  и покрыты пятнышками охристого цвета. Орудие, с помощью которого был снят  скальп, лежит на подставке для сушки. Длинный нож с зазубренным лезвием. На  полке для поварских ножей, закрепленной над соседним рабочим местом,  отсутствует несколько предметов.

            Возможно,  этот мокрый ком волос попал в раковину не из камбуза, а из другого места. Был  пронесен по коридору и по лестнице, ведущей из кают экипажа. Красные капли,  круглые, как лепестки розы, ведут в первую каюту, расположенную в коридоре,  идентичном общему проходу на верхней палубе. Дверь в эту каюту открыта. Внутри  алый след теряется в границах гораздо более крупного пятна.

            На  крючке на внутренней стороне двери висит флуоресцентная куртка и кепка. На  книжной полке с томами, касающимися низкого белого потолка, царит полный  порядок, Комод также служит письменным столом. На его поверхности, под  стеклянным пресс-папье лежат статьи. На них со снимка в серебристой рамке,  стоящей в дальней части стола, смотрят жена и дети. На платяном шкафу сложены  спасательные жилеты и защитные каски. Две односпальные кровати, расположенные  близко друг к другу, никем не заняты. Под ними аккуратно сложены и плотно  упакованы оранжевые спасательные костюмы.

            Постельное  белье, которым застелена койка справа, находится в полном порядке. Но белая  простынь и желтое одеяло соседней койки свисают до линолеумного пола, словно  спущенные паруса. Возможно, ее хозяин спешно покинул эту кровать, либо был  стремительно извлечен из нее. Постельное белье сорвано с матраса и остается  заправленным под него лишь в одном углу. Тело, лежащее на этой кровати, тоже в  плачевном состоянии. Середина матраса промокла от крови, в каюте пахнет солью и  ржавчиной. Багровые брызги от творившегося здесь буйства покрывают стену возле  кровати и часть потолка.

            К  помещению примыкает небольшая ванная комната, в которую помещается лишь душевая  кабина и стальная раковина. Ванная выглядит нетронутой. Краны, душевая головка  и держатель для полотенец сверкают чистотой. Порядок нарушает лишь одинокая  комнатная туфля, валяющаяся на полу перед раковиной. В туфле все еще находится  ступня с фрагментом волосатой лодыжки.

            Более  плотная дорожка из капель ведет дальше по коридору, к соседним каютам. Неровная  полоса красного цвета тянется по всей длине коридора, мимо четырех дверей,  распахнутых и раскачивающихся взад-вперед из-за качки. Извлечение производилось  из каждой каюты.

            Обитатели  кают будто поднялись с кроватей, встревоженные каким-то шумом, и выглянули в  коридор. И прямо, возле дверей, похоже, встретили свой скорый конец. Пол  покрывают большие лужи комковатой субстанции, будто кто-то разлил тушенку,  приготовленную на красном вине. Один из членов экипажа искал убежища в душевой  кабине последней каюты, потому что дверь в ванную была взломана, и поддон  душевой был практически черным от внезапного и обильного кровопускания.  Подобные лужи натекают на бетонный пол скотобойни из перерезанного горла  подвешенных туш.

            Слева,  в конце коридора, виднеется открытая дверь капитанской каюты. Внутри, возле  кофейного столика, выжидающе стоят диван и два мягких кресла. Офисная мебель и  полки с виду находятся в полном порядке. Но на широком столе стоят три длинных  деревянных ящика. Крышки оторваны, и упаковочная солома, некогда находившаяся  внутри, теперь рассыпана по поверхности стола и по устланному ковром полу.  Солома перемешана с высохшими цветочными лепестками.

            На  скатерти, расстеленной на полу перед капитанским столом, лежат бок о бок две  маленькие фигурки. Размером с пятилетних детей, почерневшие от времени, но не  похожие на мумии древних людей, хранящиеся под стеклом в музеях древности. На  вид они сморщенные и деформированные. Остатки каких-то волокнистых соединений  слиплись с их окаменелой плотью, скрыв им руки, если у них имелись таковые. Фигурки  в основном отличаются неправильной формой и строением черепа. Их головы кажутся  чрезмерно большими, а раздутая черепная коробка вполне соответствует уродливым  кожистым лицам. Задняя часть голов обрамлена веером шипов, а вытянутая передняя  выступает вперед. Нижние конечности этих высохших фигурок плотно сжаты вместе,  отчего напоминают длинные, загнутые хвосты.

            Во  втором ящике лежит большой черный камень, с грубо выдолбленной сердцевиной.  Тусклый цвет и сколы на поверхности также указывают на большой возраст. В  полость камня вложено современное дополнение: человеческая ступня.  Обездвиженная конечность обута в такую же туфлю, что и та, которая лежит в  душевой кабине одной из кают.

            Содержимое  третьего ящика почти не потревожено. Там лежат несколько артефактов, напоминающих  зазубренные кремни, сохранившиеся лезвия старого оружия или ножи, у которых  отсутствуют ручки. Эти орудия изготовлены вручную из камня, такого же черного,  как и чаша, ставшая вместилищем для человеческой ступни.

            Снимки  корабля и карты, заключенные в рамки, сняты с самой широкой стены, и на ней  маркером изображены контуры двух длинноносых или трубящих в трубы фигур, с  длинными, переплетенными хвостами. Рисунок грубый и напоминает детский, но  силуэты походят на забальзамированные останки, разложенные на скатерти.

            Под  двумя фигурами изображены примитивные человечки, которые будто скачут, подражая  более крупным, носатым персонажам. Наверху неровной пирамиды, неряшливо, явно в  состоянии возбуждения, нарисована другая группа человечков, с шипами,  выступающими из голов или головных уборов. "Венценосные" держат над  собой другую, более примитивно изображенную фигурку, из торса которой в  поджидающий сосуд стекает кровь. С помощью дополнительных деталей показано, что  у ноги жертвы связаны, а ступни удалены.

            Кровавые  следы ведут из капитанской каюты, по лестнице на верхнюю палубу и в  неосвещенную кают-компанию.

            Свет  проникает в это помещение из коридора, в полумраке виднеются два длинных стола  и один поменьше, для офицеров. На двух больших лежат, поблескивая длинные  красноватые фигуры. Двенадцать тел, тающих во тьме по мере удаленности от двери.  Спереди у них будто расстегнуты "молнии". И то, что было внутри,  теперь сложено в кучи на стульях, на которых некогда сидели эти люди. Их  ступни, некоторые босые, некоторые обутые, ампутированы и сложены в груду во  главе двух столов.

            В  дальний конец столовой свет почти не проникает. На фоне темной стены, не  представленные на суд живой аудитории, в неком извращенном и неуместном, и все  же жутко трогательном танце скачут два мерцающих уродливых силуэта. Будто в  счастливом воссоединении, они кружатся вокруг друг друга, неистово, но не без  изящества. Кажется, что вместо ног у них по длинному, шипастому хвосту.

            Снаружи,  на палубе видно, что корабль продолжает свое скитание, потрясенный от  одиночества и усталости и, возможно, утративший рассудок из-за произошедшего  под палубой.

            Нос  на мгновение поднимается над небольшой волной и бросает выжидающий взгляд в  сторону далекой гавани, к которой судно медленно относит всю ночь, после  изменения курса.