Рождественское предложение миллиардера (СИ) - Джеймс Виктория. Страница 32

— Дело не в деньгах, а в победе. В том, чтобы показать им, что я силен и тоже имею значение.

Она секунду молчала.

— Мне жаль, что тебе пришлось через все это пройти, что твоя семья так отреагировала, что их не было рядом. Я понимаю это, но что бы ты ни делал, их это не изменит. Зато ты можешь измениться и стать тем, кто изменит жизни многих людей.

— Я догадывался, что ты не поймешь.

— Я понимаю, что была права на твой счет с самого начала. Тебе недостает чувств. Ты способен отключить эмоции, чтобы получить желаемое. Ты не впустил меня по-настоящему. Если бы ты заботился обо мне, то даже не раздумывал бы о том, чтобы сделать подобное. Будь у тебя эмпатия, ты не закрыл бы дом этих детей — вот так.

Она широко развела руками, клубы холодного воздуха вырывались из ее рта, уносясь в темное небо.

— Я пойду и скажу этим детям в приюте, что они потеряли первое место, в котором чувствовали себя как дома, из-за каких-то избалованных, богатых братьев, дерущихся за компанию отца. Уверена, они поймут. И Макс, и Дениз, и все, кого тебе удалось очаровать? Уверена, они простят тебя.

Он провел рукой по подбородку.

— Ты же знаешь, что это не все.

— Серьезно? Я сейчас ничего не знаю. Как давно тебе известно?

Он заглянул ей в глаза. Она заслуживала, по крайней мере, правды, хотя это ее и сломает.

— С того дня, когда вы съехались со мной.

Покинувший ее губы звук был душераздирающим. Он шагнул к ней, но она вытянула руки. Он остановился на месте, наблюдая за тем, как она осела на колени. Он подумал, что она заплачет, и это убьет его. Вместо этого, она наклонилась, собрала большой ком снега и повернулась к нему. Она собиралась бросить ком в него, и он не планировал двигаться. Вот только тот развалился у нее в руках, и она завизжала, оказавшись покрытой снегом. Он вздохнул и попытался помочь ей стряхнуть снег.

Она сбросила его руки.

— Я больше никогда не хочу чувствовать твои руки на себе.

— Элли.

— Нет, и если бы ты был хоть немного приличным человеком, то никогда бы вообще не спал со мной. Не позволил бы мне развить... чувства. Тебе не стоило претворять хорошим человеком и говорить все это.

— Я имел в виду каждое слово.

— Ты солгал мне, поставил себя и свои желания превыше всех нас. Я заслужила, по крайней мере, правду.

Он понимал, что потерял ее. От этого невозможно было вернуться. Ему следовало прислушаться к себе с самого начала и оставить ее. Ему не следовало трогать ее, целовать ее той ночью на тротуаре. Никогда не следовало пробовать ее или забываться в ней, потому что теперь он знал, какого было любить Элли, и теперь ему предстояло узнать жизнь без нее.

— Все не должно быть черно белым, я могу все исправить. Я могу купить этим детям...

— Ничего, ты не сможешь просто откупиться. Ты не можешь купить любовь. Я не собираюсь искать для тебя отговорки, не буду тем человеком, которым не ставит любовь превыше всего. Всю свою жизнь, я была второй, и это в лучшем случае. Я не была ни для кого номером один. Я придумывала отговорки для любимых людей и принимала все, что они готовы были дать мне. С меня хватит. Я любила тебя, верила тебе. Никакие вещи не исправят тот факт, что ты солгал, добровольно подкармливал свое желание победить и поставил это выше остального. Ты даже не пришел ко мне, не рассказал об этом, не попытался придумать решение. Ты погнался за всем, чего хотел, думая, что жалкая Элли примет все ошметки, которые ты ей бросишь.

— Не говори так.

Она стерла злые слезы, льющиеся из ее глаз.

— Я более предана, чем Крюк. Когда я люблю кого-то, то отдаюсь этому полностью, каждой частичкой себя. Я любила тебя, Итан, и отдала бы тебе всю себя, — она закрыла лицо руками, и он шагнул вперед, чтобы обнять ее. Он, черт возьми, умирал внутри. Она любила его, любила так сильно, и он по-королевски облажался. Она оттолкнула его и зло посмотрела.

Она протянула руку.

— Дай мне твои ключи.

— Что?

— Дай мне ключи и хотя бы позволь уехать. Я не могу оставаться здесь и претворяться.

— Нет, вы должны остаться, я уеду.

Она остановилась и закрыла глаза.

— Просто чтобы ты знал, я сожалею обо всем. Сожалею, что доверяла тебе. Я забираю назад сказанное о том, что ты поддерживаешь меня. Заботься ты обо мне так сильно, как говорил, то не закончил бы все прямо сейчас. Если бы ты был человеком, которым я тебя считала, то собрался бы и осознал, что поступаешь неправильно. Ты рискнул бы всем ради меня.

— Элли...

— Прибереги извинения, — прошептала она и пошла внутрь.

Итан стоял на снегу, чувствуя тяжесть, боль внутри него, которую раньше не испытывал. Дверь захлопнулась и снова открылась минуту спустя. Дани.

— Эй! Итан!

Боже. Она подбежала к нему, все пятьдесят килограммов подросткового поведения и сарказма.

— Какого черта это было? Ты такой двуличный! Ты сидел и читал мне лекции о том, как обращаться с моей сестрой. Как бы я не выступала против нее, то даже близко не подходит к этому. Ты предал ее. Ты такой придурок! Она доверяла тебе.

— Мне жаль, я все исправлю.

— Ты не можешь исправить такое. Пошел ты за то, что претворялся хорошим парнем, — сказала она. Ее голос сломался, и слезы покатились по щекам. Она сердито стерла их и наступила ему каблуком на ногу, перед тем как уйти.

Он уже был в машине, когда его снова позвали. Он стоял и ждал, когда его лучший друг обойдет машину. Учитывая, что во дворе Джексона все сияло, как в Вегасе, он смог увидеть удивление на лице друга.

— Какого хрена, Итан?

Итан пожал плечами.

— Чего ты от меня ожидаешь? У меня не было выбора.

— Это идиотизм. У каждого есть выбор. Ты выбрал дерьмовый вариант и ударил в спину единственную хорошую женщину в твоей жизни.

Он выдержал злобный взгляд своего друга минуту и потом отвернулся. С каких пор Джексон стал разумным и здравомыслящим из них двоих?

— Мне нужно было ткнуть этим в Карсона. Мне нужно было обыграть его и доказать, что я лучшее и умнее его.

— Тебе что, пять лет?

— Тебе не понять, поэтому заткнись.

— Что я понимаю, так это то, что какая-то часть твоей бредовой головы думала, что ты можешь начать отношения с Элли, которая так влюблена в тебя, что даже я это вижу, а затем действовать за ее спиной и стать тем, кто закроет приют, в который она вложил все свое сердце.

— Все не должно было быть именно так. Я нашел другое место для этих детей и знаешь, что, Джексон? Кто ты такой, чтобы судить меня? Я помню, когда Ханна впервые пришла в твою жизнь с Эмили.

— Неа, даже близко не сравнится, потому что я осознал свою ошибку намного, намного раньше тебя. Черт, я не уверен, что ты вообще ее осознаешь.

Итан подавил желание ударить своего лучшего друга по лицу. Он не мог. Это было бы несправедливо по отношению к Ханне и детям, если бы их отец вернулся с синяком.

— Мне нужно убраться отсюда. Передай Ханне, что я сожалею насчет ужина.

Глава 12

Итан замер, выйдя из лифта в коридор. Пот скатился у него по спине, и ладони стали липкими. Обычно эти симптомы проявлялись лишь на его ежегодном посещении клиники, но в последние несколько дней он чувствовал разные безумные вещи из-за Элли, или из-за ее отсутствия.

Раньше он думал, что у него все под контролем. Он знал, чего хотел от жизни, был доволен тем, каким человеком стал, своими достижениями. Но теперь, после нее, он осознал, что в действительности не знал ни черта. Он хотел быть тем человеком, которого она в нем видела, но ему нужно было сделать несколько вещей, прежде чем он докажет ей, что достоин ее.

Он сделал глубокий вдох, расправил плечи и прошел в больничное крыло, которые было названо в честь него. Он потянул за собой тележку, пока шел вперед, навстречу своему прошлому. Шум и суета были такими же, как он их помнил, но на этом все. В остальном это место изменилось с тех пор, как он был ребенком. Он выписывал чек каждый год, в первый раз он был огромным, что поспособствовало переименованию крыла в честь него. Потому что выписывать чеки было проще, чем действительно приходить, чем открываться прошлому.