Пепел: Мир праху моему (СИ) - Фоменко Игорь Васильевич. Страница 35

- Убирайся отсюда.

Лишь тишина была ему ответом. Старого, привычного запаха не было. Был лишь запах пыли и старости, но предыдущей затхлости не чувствовалось. Могло сложиться впечатление, что комната пустовала, но холодок, бегущий по ногам, говорил об обратном.

- Я знаю, что ты здесь! Я сказал - убирайся отсюда! Ты нарушил наш договор!

- Да ты что? - Ответил Нечеловек из темноты.

- Ты говорил, что жертв не будет, и я дал тебе приют! Тем не менее, жертвы есть!

Перед лицом Человека вспыхнула пара синих глаз. Нечеловек его обнюхал и хрипло рассмеялся.

- Ты боишься. Я понимаю. Не переживай, скоро я уйду.

- Ты уйдёшь немедленно! Иначе я тебя вышвырну!

- Да? - Синие глаза прищурились. - Ну попробуй.

По всей комнате зажглись многочисленные пары огоньков: желтые, голубые, красные, белые, зелёные... И все они в один момент уставились на Человека. Человеку стало страшно. Он попробовал, было, использовать свои способности для защиты, но остановился, когда на его горле сомкнулись холодные тонкие пальцы.

- Беги отсюда. - Прошипел ему в лицо Нечеловек. - И не попадайся мне на глаза. Через неделю я уйду, как и обещал.

Человека отбросило в коридор, по которому он пришел. Встав и отряхнувшись, он хотел что-то возразить, но резко передумал. Шлёпанье ног и стук когтей, приближающиеся к нему, вынудили его бежать. Бежать, как и потребовал от него Нечеловек.

***

- Что случилось? - Я проснулся от того, что Катя с кем-то напряженно говорила по телефону.

- У Авы какие-то проблемы. Нас попросили срочно приехать. - Лицо девушки выражало крайнее беспокойство.

- Ёлки... - Я помотал головой.

Ночка выдалась не из лёгких. И дело не в очередной пьянке - Виталик уехал около часа ночи. Сказал, что на работу всё-таки ходить стоит. Дело в разговорах, которые мы с девушкой вели. Сначала я в подробностях рассказал обо всём, случившимся за день, Катя в ответ поделилась своей историей, мы обсудили наш конфликт с Алексом, я вкратце рассказал о нашей с ним договорённости... Говорю же, ночка тяжелая. И вот, в такую рань, в десять утра, нас будят звонком и требуют куда-то ехать.

А ведь мне надо сначала принять ванну, выпить чашечку кофе... Ну, или быстро ополоснуться в душе, наскоро выкурить сигаретку и догонять уже собирающуюся Катю. Оказалось, она уже успела под шумок перевезти сюда несколько комплектов одежды, косметики и даже несколько полотенец! Не то, чтобы я был против, но впредь нужно быть внимательнее.

- Куда хоть ехать? - Спросил я, застёгивая пуговицы на рубашке с длинным рукавом. Да, жарко, зато шрамы не видно. Судя по скорости заживления, сходить они будут еще дня три.

- К Розе.

- А может ты сама съездишь? Не хочу с этим мудаком встречаться. А то опять разнервничается...

- Эш. - Катя обняла меня за шею и заглянула в глаза. - Пожалуйста, ради меня, не обращай на него внимания. Он хороший, честно. Просто... Он боится за всех нас.

- Ему бы стоило к психологу сходить. Куда его сестра смотрит?

- Эрик! Пожалуйста, постарайся его понять.

Мне пришлось глубоко вдохнуть, выдохнуть и повторить эту операцию, прежде чем нервы пришли в состояние покоя.

- Ладно. Поехали. - Я поцеловал девушку и застегнул последнюю пуговицу. - Только ради тебя. И Авы.

Нас уже ждали. Мы с Катей прошли в гостиную, где девушка тут же подбежала к заплаканной целительнице и принялась её успокаивать. Я же, встретив на себе напряженный взгляд исподлобья, закрыл глаза и сделал глубокий выдох, после чего подошел к блондину.

- Я второй раз поднимать эту тему не хочу. Потому перейду сразу к сути. - Я протянул напрягшемуся Алексу руку. - Мир. На тех же условиях.

Роза облегченно выдохнула и расслабилась. Алекс окинул меня взглядом, поиграл желваками, но рукопожатием ответил. Я молча развернулся и сел в кресло. Катя уселась на ковер возле камина. Наступила тишина. Обведя взглядом комнату, Ава поняла, что стоит начинать рассказ.

- Мало кто из вас знает... В общем, я выросла в Покровском монастыре. При нем есть школа для девочек-сирот, больница и хоспис для неизлечимо больных. В этой школе я училась, проходила медподготовку для работы в этой больнице. - Она усмехнулась. - Всегда хотела помогать людям. Там же и проснулись мои способности. Когда об этом узнали сёстры, сразу донесли игуменье. Та отвела меня в храм, обрызгала святой водой, крест приложила ко лбу, заставила молитвы читать... Потом, когда от меня так и не повалил дым, а я не начала корчиться на полу, отвела меня к одному из больных. Попросила показать, как я лечу людей. Увидев, как я мучаюсь, перенимая на себя всякие опухоли и гнойные перитониты, которые проходят через некоторое время, наказала помалкивать о своём даре. Говорила, что это дар божий, и что проходи всё без мучений, уже выгнала бы меня взашей, как отродье сатаны. - Ава вздохнула, набираясь сил. - Нарекли меня сестрой Августой и приписали в санитарки при монастырской больнице. Тех, кого спасти нельзя, но они хорошо монастырю пожертвуют - ко мне приводили. Молитвы, иконы, мощи, свечи... И я рядом руки к больному месту прикладываю. Меня корчит, ломает, а они хвалу всевышнему возносят... Врачи, правда, меня ценили. Хорошо со мной обходились. А сёстры... Завидовали они. Что, мол, я - малявка сопливая - господом избрана, а не они.

Из глаз Авы покатились слёзы. Алекс подошел к ней сзади и положил руки на плечи, будто бы что-то нашептывая. Не иначе как свой трюк повторил, как и со мной когда-то. Ава в очередной раз глубоко вздохнула.

- В общем, в 2005 году старая игуменья почила. Пришла новая, Калисфения. Узнала она обо мне, посмотрела на исцеление, фыркнула и заставила меня трое суток молиться да поклоны бить, мол, от греха тщеславия меня уберечь хотела. А через неделю снова. И снова. Короче, не выдержала я такого отношения, да и ушла оттуда к чертовой матери. Видела я, что спасают они только тех, кто деньги им приносит, а бедных - как повезёт, и веры во мне не осталось. На чистом принципе людям помогала, но с таким отношением жить не захочется...

Она вытерла слёзы платком, прокашлялась и высморкалась.

- Сегодня я встретила на рынке одну из сестёр. Она напугана была. Рассказала, что больные у них умирать начали. Каждую ночь кто-то да отдаст богу душу. Причем не только в хосписе, а и в основной больнице. Даже те, кто после апендектомии лежат и на поправку идут - каждый в любой момент может концы отдать. И это всё только ночью. Как-то она после заката в хирургическом дежурила, услышала, будто ходит кто в палате. - Ава не выдержала, трясущимися руками достала сигарету и подкурила от огонька в моей руке.

- Она никого не позвала? - Я решил хоть как-то разбить звенящую тишину.

- Нет. Просто заглянула проверить, всё ли в порядке. Это она потом вспомнила, кто там лежит. В палате лежали люди после ампутации ног! Там как раз четверо бойцов лежали, неделю как с передовой. На мине подорвались. Один только ногу сохранил, да и того родные на выходные домой забрали. Он уже и так к выписке готовился. Остальные трое чисто лежачие! И там кто-то ходит! Говорит, заглянула, а там силуэт черный стоит, сгорбленный, как горбун какой, и руками над одним бойцом водит. И он глазами на неё - зырк! И под кровать! Она смотрит - а под кроватью пусто! Только холодом тянет, будто из морозильника! В августе!

Я насупился. Если это правда, и монашке не привиделось спросонья - значит, дело дрянь. Я уже видел одну потустороннюю тварь - тенеткача, но от него, вроде, холодом не несло. И что это значит? То, что больничная тварь сильнее? Или то, что она просто другая? Кто бы знал...

- Утром этого бойца нашли мёртвым. А сестра целый день в храме молитвы защитные читала.

- И она просто так тебе это сказала? - Поинтересовалась Роза, вышедшая из глубокой задумчивости. - Или...

- Она попросила помощи. - Ава бросила бычок в камин и закурила еще. К ней, под укоризненный взгляд Алекса, присоединились и мы с Катей. - Она одна из тех, кто понимал природу моего дара. И одна из немногих, с кем я могла поделиться личным. Мария знает, что я не одна одаренная, что есть другие. И она попросила нашей помощи.