Миссия (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 12

Само собой — Страус был счастлив получить очередной роман, в сбыте которого не было совершенно никаких проблем. Мои книги уходили влет, и приходилось постоянно допечатывать и допечатывать все новые и новые тиражи.

Параллельно мы со Сьюзен разработали сценарий первого сезона шоу «Выживший», и тебе она занималась кастингом героев этого самого шоу. Уверен, шоу не просто будет иметь успех — оно произведет настоящий фурор. Ну и принесет денег, конечно. Хотя этих самых денего у меня столько, что… даже немного стыдно быть таким богатым, точно. Но здесь у меня имелись далеко идущие планы.

Через три дня после того, как компания «актеров» уехала в Голливуд, ко мне приехал Страус, предварительно, по телефону сообщив, что разговор у нас с ним будет очень важным. Чем меня в немалой степени заинтересовал — что такое у него особо важное, раз нельзя об этом говорить по телефону?

Приехал он как всегда к обеду — любил у нас поесть, тем более что Амалия очень хорошо готовила русские блюда — например щи из свежей капусты. Ну — или украинский борщ со свеклой (его я люблю больше чем щи — сладкий, красный, со сметаной!). Пироги, пирожки, пельмени — ему нравилось все, за исключением окрошки. Ее он так и не смог оценить по достоинству, впрочем — как и все остальные иностранцы.

Разговор он начал после обеда, когда мы с ним уединились в мой кабинет, к любимому мной камину. Я налил ему виски, Страус накидал в него льда, без которого ни один американец не мыслит выпивки, и хорошенько отхлебнув из тяжелого стеклянного стакана Страус сразу взял быка за рога:

— Нужно повторить бой с Мохаммедом Али.

— Роджер, ты спятил?! — возмутился я — Ты ведь сам говорил, что я совсем крейзи, и что я тебе слишком дорог, чтобы ты спокойно смотрел, как мне на ринге вышибают мозги! Драгоценные мои мозги, между прочим!

— Двадцать миллионов долларов. Ты получишь их вне зависимости от результата боя Двадцать миллионов. Плюс — известность на весь мир! Тебе этого мало?

— Да мне плевать на эти миллионы! — едва не зарычал я — ты с ума сошел? Он же меня просто убьет!

— Но раньше-то не убил! А ты представляешь, какой поднимется шум? Какое будет паблисити?! Да о такой шумихе можно только мечтать! И не надо на самом деле биться — ляжешь в первом раунде, да и все. Уверен, ты знаешь все лазейки в этих самых единоборствах и сумеешь зал и судей тебе поверить! А я поставлю на твой проигрыш, и загребу кучу денег! И поделюсь ими с тобой. Пополам!

Я смотрел на этого мудака, и думал о том, что в бизнесе не может быть друзей. Здесь только деньги, и ничего больше. Большие деньги, или малые — неважно. Вот человек, которому я можно сказать обязан своей карьерой — если бы не он, я бы никогда не добился такого успеха и не заработал таких денег. Но и он мне обязан — если бы не мои книги, если бы не мои идеи — он бы не поднялся на такой уровень, не поднял бы свой бизнес настолько, что ему завидуют многие и многие бизнесмены. Я его считал если и не другом, то хорошим товарищем, который искренне заботится о моем благополучии. И вот теперь он готов поставить на кон все, и меня в том числе, чтобы заработать десяток-другой дополнительных миллионов. И плевать, что меня могут банально убить! И вот как после этого прикажете верить людям? И так это мне вдруг стало досадно, что…

— Хорошо. Двадцать миллионов, плюс половина дохода от трансляции. И плюс половина дохода от ставок. Как думаешь, сколько даст трансляция? И букмекерство?

— Трансляция даст еще как минимум двадцать миллионов. В ставки собираюсь вложить миллионов тридцать. Конечно, такого дохода как от твоих ставок в прошлый раз не будет, но думаю, что два к семи все-таки получится. То есть если я поставлю тридцать — получить рассчитываю шестьдесят, как минимум. Это будет хороший куш!

Я тебе бляха-муха устрою шестьдесят! Ты меня попомнишь, мерзавец! У меня кипело в душе, и хотелось дать пендаля этому америкосу! Хрен тебе, а не победа Али в первом раунде! Я все сделаю, чтобы ты потерял свои бабки!

Простился со Страусом довольно-таки холодно. Прежде чем он ушел, я досконально выяснил, откуда возникла такая идея — организовать матч реванш. Как и ожидалось, на Страуса вышел приснопамятный Элайджа Мухаммад, глава секты (или как ее еще назвать — организации?) «Нация ислама». Да, это та самая организация, которая взяла под свое крыло Кассиуса Клея и настолько заморочила ему голову, что он назвался Мухаммедом Али, и выполнял все, что этот чертов Элайджа ни скажет.

Я читал про «Нацию ислама» еще в своем времени, и прочитанное тогда мне очень даже не понравилось. С одной стороны, черные мусульмане (а там были только, исключительно черные!) проповедовали правильные идеи: здоровый образ жизни, отказ от спиртного, азартных игр, от насилия над черными женщинами (кстати — белые женщины не упоминались!), требовали от каждого черного мусульманина умения защитить свою семью от нападения белых хулиганов. Ну что в этом может быть плохого, на самом-то деле? А вот в остальном… отказ от совместной деятельности с белыми в экономической и религиозной сфере, и вообще — полную изоляцию от белых. Жить, изолируясь от белых в стране, в которой преобладает «белое» население, составляя при этом прослойку всего в десять процентов, разбросанных по всей территории США — разве это не идиотские мечты? Но для таких, как Мохаммед Али, эти идеи были очень привлекательны, и казались вполне логичными. Ну что еще ожидать от человека, айкью которого составляет 78? Для сравнения — айкью Тарантино и и Билла Гейтса — по 160. Ниже 70 — умственно отсталый. Чуть выше… ну… что-то вроде полудурка. Вот для таких полудурков идеи «Нации ислама» были логичными и привлекательными.

А я вот посмел в прямом эфире рождественского шоу взять, и «опустить» эту организацию и ее веру (кстати, мало чего общего имеющей с настоящим Исламом), а потом «опустил» и «воина ислама», который решил оттоптаться на мне за оскорбление, нанесенное его вере. И вот — заело ребят! Хотят реванша!

Ну, суки, получите вы у меня! И ты, Роджер, друг гребаный — получишь! Лечь в первом раунде, да? Да я сделаю все, чтобы порвать этого Клея!

Мда. Кричать себе, что я его обязательно порву — это, конечно, хорошо. Только вот не обгадиться бы со своим рвением! Благими намерениями… что сделали? Вымостили дорогу в ад. Как бы моими намерениями не вымостили пол в общественном сортире!

Проект договора на бой с Мохаммедом Али мне представили буквально на следующий день, снова к обеду. Страус, само собой. Притащился ко мне такой счастливый, довольный, как если бы уже выиграл у букмекеров сотню миллионов долларов. (Ну я тебя научу, сволочь эдакая!). Приехал на огромном новом лимузине — белом, как снег, притащился вместе со своей неизменной секретаршей-любовницей-подругой Пегги.

Пегги, кстати, уже давно строит мне глазки, всем своим видом показывая, что не прочь оказаться со мной в постели. И не только со мной — насколько я знаю, в издательстве процветают очень даже свободные нравы, или проще говоря — все спят со всеми. Перекрестное опыление, понимаешь ли! Юные мичуринцы!

Откуда знаю? Да Сьюзен мне доложила, когда мы с ней еще регулярно кувыркались в постели. Она сама лично переспала и со всеми мужиками издательства, и с той же Пегги, которая вовсе не чуралась лесбийских отношений. И обе в таком поведении не видели ничего предосудительного, наоборот — такая свобода нравов в начале семидесятых годов в Штатах считалась не только допустимой, но и чем-то в ранге положенности. Вдруг, ни с того, ни с сего в кругах так называемой интеллигенции и просто среднего класса стало считаться, что семья — это устарело, что гомосексуальность — это нормально и забавно, и что частая перемена половых партнеров это лучший, и самый приятный способ познать жизнь во всех ее проявлениях. Во что это выльется потом — я прекрасно помню. Настанет время, когда признание в том, что ты гомосексуалист начнет вызывать слезы умиления на глаза представителей просвещенной общественности, когда церковь (кроме православной!) под давлением голубого лобби в своих рядах разрешит содомские однополые браки. Я думаю, что истоки всех будущих событий, связанных с гомосексуализмом, лежат именно здесь, в прошлом, в этих веселых и страшных семидесятых годах. И я, находясь здесь, вижу все больше и больше подтверждений этим моим умозаключениям. Не было бы «веселых семидесятых» — не было бы и разгула содомитов в двухтысячных. И это горькая правда.