Н 5 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов". Страница 9
– Не стану.
– Два моих гоблина останутся здесь жить. И к ним отнесешься как к родным. Обучишь обычаям, научишь гарпунить и обращаться с оленями.
– Обучу и приму.
– Ответишь на мои вопросы – и живи – принял я решение.
– Я так думаю – правильно ты говоришь! – расцвел диктатор и шаман крохотного островка, умеющий поднимать и опускать скалы – Спрашивай!
– Обновим чай и поговорим – буркнул я, вставая.
Пока нес к костру опустевший котелок, все пытался убрать с лица косую ухмылку.
Мы ошиблись.
Я ошибся – когда предположил, что система подняла что-то вроде домкратов, дабы укрепить стальные своды умирающего гребаного мира. Те домкраты, что прикрывали собой дверь с экраном, через которую прошло любознательное звено Трахаря и погибло, натолкнувшись на впавших в бешенство дэвов, были подняты совсем по другой причине.
И эта причина – нехватка желтобрюхой жирной рыбы так любимой островным племенем сыроедов.
Вот что послужило спусковым крючком целой цепочки событий.
Старый Гыргол звякнул железной штукой, мотнул с хрустом тощей задницей – и поднялись мощные домкраты, воздев над морем многотонную тяжесть скал.
Старый Гыргол топнул – и взорам пауков открылась дверь.
Пока старик танцевал – пауки приняли игровой вызов и открыли дверь.
– Сила нашего племени – с нескрываемой гордость прогундел мне в спину торопящийся следом вождь.
– Всего лишь открытие дверцы в большом аквариуме – не согласился я, садясь у костра и бросая взгляд на скалистую гряду – Замаскированное под еще одно представление с бездарными актерами. Рациональное спрятанное в иррациональном. Желтобрюхой рыбы стало больше?
– Много больше!
– Трахарь сдох не зря – хмыкнул я и снова зашелся в лающем смехе – Вот дерьмо! Сучье невезенье Трахаря!
– Кто такой Трахарь?
– Ты убил его, камлающий старик – фыркнул я, успокаиваясь – И еще целую толпу боевых пауков. И все ради вкусной рыбы…
– Я не понимаю.
– И ты открыл мне дорогу сюда – уже с умыслом добавил я, нехорошо усмехаясь – Ты открыл мне дверь, когда поднял гряду.
– А сейчас? – после короткой паузы осведомился Гыргол.
– Сейчас дверь надежно закрыта – развел я руками.
Старый вождь задумчиво поглядел в море, и я понял – даже если вновь оскудеет число желтобрюхой рыбы у берегов его острова, Гыргол лучше откажется от этого деликатеса навсегда, чем поднимет арку. Больше он дверь открывать не станет. Без чужаков жить лучше…
– Как часто можешь поднимать скалы? – спросил я.
– Гыргол сильный шаман! И мудрый вождь!
– Так как часто?
– Это большая магия. Тяжелая. Раз в год могу поднять. Опустить сразу можно. Но зачем? Пусть больше рыбы найдет проход. Я так думаю – рыбы много не бывает.
– Мудро – согласился я, глядя, как Гыргол набивает котелок крошенным льдом и снегом – Мудро…
– Спрашивай, чужак. Спрашивай.
– Я не видел здесь птиц.
– На берегу, в Смертном Лесу и тундре есть птицы – не согласился со мной старик – Разные.
– Настоящих птиц – добавил я – Летающих.
– Таких нет.
– Ясно – кивнул я.
Разумно. Над нами стальной потолок. И за летающими птицами сложно уследить, их сложно проконтролировать. А вот нелетающие клуши – в самый раз. И глаз радуют и слух. Добавляют реальности этому выдуманному мирку.
– Это что за птицы? – я указал на грязных белых гигантов бродящих вдоль прибоя и выклевывающих съедобное из гниющих водорослей.
– Чайки.
– Чайки разве не летают?
– Я так думаю – эти не летают. Яйца вкусные.
– Ладно. Что вон за той стеной знаешь? – я указал на скалистую гряду, что отходила от стены и тянулась к большой земле.
– Вода.
– И все?
– Вождь до меня говорил – там другой остров. Похожий на наш.
– И снова логично – буркнул я – На острове другое племя, верно?
– Вроде так… но не сыроеды.
– Другой остров и другой этнос добровольно сохраненных – буркнул я, нагибаясь вперед и грея ладони над пламенем костра – А этносов может быть хоть десяток. По одному острову на сектор со стенами из скал. Чтобы рыбное разнообразие не истощилось в одном из секторов – есть возможность открывать проходы для морской флоры и фауны. Каждый остров – самобытная музейная витрина. Тут сыроеды, там самоеды, здесь ничегонееды, а еще дальше… еще одно этническое племя.
– Я не понимаю тебя, чужак. Мозги будешь? Мясо?
– Мясо – кивнул я и ткнул рукой в горизонт – Большая земля. Что там?
– Люди – пожал плечами старик – Живут. Умирают.
– Ты их видел?
– Никогда. Я так думаю – никто из живущих сыроедов не видел. Только слышали.
– Как туда попасть? – задал я вопрос в лоб – И помни, когда отвечаешь – чем быстрее я уберусь с твоего острова, тем быстрее вы заживете по-прежнему.
– Не знаю – с сожалением вздохнул Гыргол – Раньше тут бывали большие льдины. Но давно уж не подходят они близко к берегу. А плыть в воде…
Вода холодная. Глянув на медленно проходящий мимо айсберг, я задумчиво потеребил мочку уха и на этот раз ткнул пальцем в сторону Смертного Леса:
– А если я срублю три-четыре толстых дерева?
– Я так думаю Иччи с радостью убьет тебя.
– Когда последний раз здесь была большая лодка с парусом?
– Много лун назад.
– Примерно? В то время когда ты поднял скалу и открыл путь рыбе?
– Где-то так… Да! Так! – ожил Гыргол и часто закивал – Так! Сначала скалу поднял. Потом пришла большая лодка с двумя парусами. Но близко шибко не подходила к нам.
Получается гнида Хван вполне мог оказаться на той большой лодке. Но для чего бы он там оказался? Лишенный конечностей призм со стертой памятью – так себе моряк. Такой парус не поднимет и якорь не отдаст.
– И очень большая рыба была тогда же! – вспомнил Гыргол – Ух билась на цепи!
– На цепи? – уцепился я.
– На цепи. Проглотила я так думаю большой крюк с цепью. Лодка тащит цепь к себе, рыба бьется, воду пенит.
– Крюк с цепью… а рыба прямо большая?
– Большая!
– Насколько? Меня проглотит?
– Двух как ты проглотит! – с уверенностью ответил Гыргол и я понял – не врет.
Вот и определилась наиболее вероятная роль призма…
Если Хван и был на борту той рыбацкой лодки – то только в качестве наживки. Каким-то образом сумел избежать насаживания на крюк и смылся за борт. Но побег прошел не совсем удачно и призм словил копье в пузо… Осталось эту теорию как-то доказать.
Хотя звучит логично – открылся проход и в этот сектор вошла не только мелочь, но и преследующая ее крупная рыба. И очень крупная. Тут же явились рыбаки и бросили в воду цепь со вкусной и почти разумной наживкой…
– Как часто приходит большая лодка?
– Мимо часто ходит. А к нам не подходит. Я так думаю – нельзя им. Мать не велит.
– Мать не велит – повторил я – Тут ты думаю прав. Когда Иччи колбаснул гостей незваных правила их жизненные система должна была ужесточить. Туда – можно. А сюда – нельзя.
– Я не понимаю.
– И не надо. Расскажи-ка мне о своей магии старик. Чего еще камлать умеешь?
– Я?
– Ты-ты – кивнул я, с трудом сдерживая прущую из меня брезгливость.
Это ставший таким милым и улыбчивым дедуля – мерзота блевотная.
Сидя на старой шкуре, поглядывая по сторонам, он год за годом отправлял безропотных стариков на «добровольную» смерть в колючих ветвях Доброй Лиственнице. Он в буквальном смысле смывал людей в унитаз, старательно оберегая свое положение. И не забыл упрочить свое положение, к полномочиям вождя добавив и «должность» племенного шамана. Два в одном – Гыргол Великолепный!
– Олешка молодого призвать могу – скромно начал перечислять старик, не заметив обуревающие меня эмоции – Сыроеда нового призвать могу, коли смерти случались, а Мать еще не заметила. Но не сразу – Мать сначала оком зорким окинет остров наш. И потом решит.
Полезные функции. Позволяет поддерживать на одном уровне популяцию оленей и сыроедов, нивелируя ошибки далеко не вездесущей системы – как тут вовремя сосчитать каждого оленя в стаде.