Бегство от одиночества (СИ) - Ганова Алиса. Страница 2

Ханна больше изображая недовольство, чем испытывала злость на Лидию за вынужденный отъезд из Аллентауна, и скорее была рада, что решилась разорвать порочную связь, но безобразное поведение мисс Марвел ужасно раздражало. К тому же дорога изматывала. Предстояло пересечь всего два штата, но и это было немало. Ныла поясница и плечи, затекали ноги. Кроме того, Лидия всем своим видом показывала, что бывшей горничной не место в вагоне первого класса.

«Наверно, Ален назло любимой невесте купил мне билет в этот же вагон. Или чтобы я не сбежала, — решила она. — Интересно, на сколько хватит его терпения?»

Всю дорогу до Северной Каролины, что ехали в вагоне пенсильванской железнодорожной компании, Ханна чувствовала, как мистер Уилсон избегает смотреть на нее, но не обманывалась и осторожности не теряла. Точно так же смотрел толстый Олаф, изображая безразличие, а когда Айзек уехал из города, подкараулил у дома и сделал весьма недвусмысленный намек. Она решилась уехать, чтобы начать новую жизнь, забыв о прошлом, но не была наивной и понимала, что «добрые благонравные самаритяне» не дадут забыть о прегрешениях, и каждый раз с удовольствием будут напоминать ей о прошлом.

В окне проплавали неприступные горы, окутанные бескрайними лесами. Багряные рябины и клены, золотые березы, величественные буки и гикори, зеленые сосны мелькали перед глазами, поражая насыщенностью и красотой благородных цветов. Обе спутницы приникли к стеклу и, не отрываясь, смотрели на величественную дикую красоту, не тронутую человеком.

— Боже мой, Ален, какая красота! — с придыханием и детским восторгом произнесла Лидия.

— Ты еще не видела Рóли! Не зря его называют «Дубовым городом». Только представь дубы-великаны. Ветер колышет ветки, и спелые желуди гулко шлепаются на землю. Стук стоит по всей дубраве! Правда, так бывает не всегда. Иногда случается неурожай, но в хороший год желуди устилают всю землю под дубами… — от воспоминаний о счастливом времени, проведенном в дубраве у Алена блестели глаза. Пожалуй, впервые за все время, он выглядел искренне счастливым, восхищенным романтиком.

— О, как жаль, что я этого не видела, — кокетливо надула губы невеста.

— Мы обязательно посетим столицу. Уверен, тебе понравится!

Ханна чувствовала себя рядом с ними лишней и не знала, как себя вести. Прежней — боязливой, безгласной прислугой она уже не была и уважения к Лидии не испытывала. Как относиться к мистеру Уилсону еще не определилась, но чувствовала: он не так прост, как хочет казаться.

— Мистер Уилсон, расскажете о своем городе? — попросила мисс Норт, пытаясь разговорить его на отвлеченные темы.

— Увы, ничего особенного в Байборо нет. Обыкновенный городишко, как и множество других. Основан несколько лет назад и не имеет такой долгой истории, как Блумсберг, — он с намеком посмотрел на невесту, напоминая об их первой встрече, когда она с удовольствием рассказывала о дне города. Умилив мисс Марвел свой сентиментальностью, продолжил: — Здание магистрата, церковь — обычные и ничем не примечательные. Даже не знаю, что вам рассказать.

— О твоей ферме! — напомнила с улыбкой миссис Марвел. Наблюдая за ее счастливым лицом, Ханна догадалась, что дочь Маргарет, не видевшая раньше ничего, кроме магазинов и модисток, наверно не представляет, каково жить на ферме. Айзек называл Уилсонов не иначе как нищими плантаторами, с тоской вспоминающих о былом величие. Он рассказывал, что семья Алена разорена, и ему крайне необходимо жениться на состоятельной невесте, чтобы наладить дела и выплатить долги. Тем не менее Ханна отдавала должное выдержке и целеустремленности мистера Уилсона, который верно и упорно двигался к намеченной цели столько лет, терпеливо выжидая согласия Лидии на брак и побег. Айзек чувствовал его намерения. Да и как иначе, если он сам был когда-то в подобном положении. Воспоминания о мистере Гриндле навеяли тоску, ведь они больше не увидятся. Он женится, будет счастлив, а она будет помнить о нем всегда. Ханна вздохнула.

— Не нужно печалиться, мисс Норт, — улыбнулся Ален, пытливо заглядывая ей в глаза.

— Я не печалюсь, но с нетерпением жду окончания путешествия. По правде сказать, устала сидеть, — она тоже улыбнулась, стараясь скрыть растерянность и неуверенность в завтрашнем дне.

— Понимаю, — сочувствующе улыбнулся спутник. — В утешение скажу, что к вечеру прибудем на станцию, где нас встретит мой друг. Осталось немного потерпеть.

— А вот я не жалуюсь! — с гордостью вклинилась в разговор Лидия. — Даже если бы пришлось ехать целых две недели, я бы не испугалась! — ей, как ребенку, хотелось, чтобы ее похвалили.

— Милая, я всегда знал: ты терпелива, как ангел, — Ален снова улыбнулся, но Ханне почудилась на его губах легкая, скрытая усмешка.

— А чем занимается ваша семья, мистер Уилсон?

— На ферме Алена растет табак, иногда бобы, а хлопок больше не выращивают, — поспешила ответить ревнивая невеста, в грезах видевшая себя хозяйкой преуспевающей фермы. — Но тебя это не должно волновать.

— Нет ничего странного, любовь моя, в желании мисс Норт знать, куда она едет. Мне бы тоже было интересно знать, где предстоит жить. Когда приедем, мисс Норт сама все увидит. Место простое, но весьма живописное. Жители вежливы и воспитаны. Старые, добрые традиции гостеприимного юга, — мягко ответил мужчина. Потом склонил голову и поцеловал невесте руку. — Венчание состоится почти сразу же, после приезда, а потом вы, мисс Норт, осмотритесь и, если понравится, останетесь. При вашем обаянии, вы легко найдете супруга и уже не покинете нас.

Ханну подмывало поинтересоваться, сколько рабочих на ферме, но хоть Ален и был весьма улыбчивым, по взгляду его холодных глаз поняла: лучше держать язык за зубами. Она отвернулась и старалась до конца дороги молчать.

За окном девственные леса сменились песчаными холмами, покрытыми сосновым бором. А еще позже появились бескрайние поля с редкими фигурами фермеров и рабочих, собирающих урожай. Уставшие люди, тоскливо суетились между грядок и при виде паровоза, поднимали лица от земли и с тоской и любопытством провожали вагоны первого класса.

Чем дальше продвигались с севера на юг, тем больше встречалось чернокожих. Если на западе штата они попадались не часто, то в прибрежных районах их было много, даже слишком много. Каждый третий, если не каждый второй, был освобожденным рабом.

— Ален, а почему их так много? — поразилась Лидия, никогда не видевшая столько темнокожих людей.

— Бывшие рабы, — брезгливо пояснил мужчина. — Раньше они работали и жили на плантациях Тайдуотера, теперь же совсем распоясались. Скупили фермы и, что ни выборы, пытаются пролезть. Совсем забыли, обезьяны, свое место. Дикари желают управлять белыми, цивилизованными людьми! — произнес он с возмущением, и на исказившемся от ненависти лице проступили черты хищника. На короткое мгновение Ханна увидела перед собой опасного человека, который мог быть жестоким.

«Может, после отмены рабства его семья разорилась, и теперь он ненавидит бывших рабов?» — подумала она, вспомнив статью в газете, красочно описывающую «подвиги» тайных отрядов «красных рубашек» в Каролине. Запугивания, жестокие избиения, линчевания… Чем лучше узнавала мистера Уилсона, тем больше опасалась, понимая, что он суровый, расчетливый человек, умевший быть вкрадчивым и скрытным. Продолжить разговор и попытаться доказать, что бывшие рабы тоже созданы Богом по своему подобию, она не рискнула.

Путешествие по железной дороге завершилось в Ньюберне, однако радоваться еще было преждевременно. Из города до Байборо уставшим, измученным путешественникам следовало несколько часов добираться на дилижансе.

Они стояли на вечернем опустевшем перроне и вертели головами по сторонам, рассматривая вокзал и пытаясь выискать в толпе того самого друга. Вокруг сновали носильщики, грузчики, подозрительные мужчины, навязчиво предлагающие помочь донести вещи и указать отличный недорогой отель. Если бы рядом не было Алена, Лидия от страха лишилась сознания.