Девушка для Привратника Смерти (СИ) - Петровичева Лариса. Страница 22

— Здравствуйте, Гарт. Теперь все будет, как всегда, — улыбнулся Габриэль и протянул дворецкому свою шляпу и перчатки. — Не показывайтесь нам на глаза, это самое главное.

— Да, ваша светлость, — кивнул дворецкий: похоже, слова Габриэля нисколько его не удивили. — Какими будут ваши распоряжения?

— Обед в три часа, ужин в семь, — бросил Габриэль, проходя в гостиную. Эльза потянулась за ним и первым делом заметила копну свежесрезанных нарциссов в хрустальной вазе на маленьком столике с витыми ножками: слуги успели подготовиться к появлению хозяина. — Кофе в любое время суток.

— И свежие нарциссы каждые два дня, ваша светлость, — дворецкий уважительно склонил голову. Габриэль улыбнулся.

— О, вы помните, — произнес он с искренним удивлением. — Это очень мило с вашей стороны.

— Это моя работа, ваша светлость, — почтительно ответил дворецкий, и в его голосе прозвучали довольные нотки. — Что пожелает миледи?

Габриэль вопросительно посмотрел на Эльзу — та настолько задумалась, глядя на картину на стене, изображавшую бурю на море, что пропустила слова дворецкого мимо ушей. Заметив, что Габриэль смотрит на нее, Эльза опомнилась и ответила:

— Ничего… пока ничего. Спасибо.

Дворецкий с достоинством отдал им очередной поклон и вышел из гостиной. Габриэль подошел к вазе с нарциссами и некоторое время смотрел на цветы, словно пытался вспомнить о чем-то и не мог.

— Как тебе дом? — спросил он: не потому, что ему было интересно — просто чтоб переключиться от одних мыслей к другим.

— Красивый, — ответила Эльза. — Очень похож на тот, в котором я жила с родителями.

— Мое предложение в силе, — Габриэль опустился на диванчик и похлопал ладонью по серому шелку обивки, расшитому пышными розами и пионами. Эльза села рядом, и Габриэль продолжал: — Подумай, не отказывайся сразу. Мне в самом деле будет приятно это сделать.

Эльза вспомнила, как в юности любила петь, и ее голос летел по всем комнатам дома — звонкий, веселый, у нее даже сложный сонет Тарквини получался, а это вам не шутки, не каждая оперная певица справится. Но потом в ее жизнь пришел Гектор Сандини, и с тех пор она больше не пела. Сжала душу в кулак, пошла работать, и все песни остались только в воспоминаниях вместе с мечтами и надеждами. Она уже давно не заглядывала туда, где все это хранилось. Незачем.

— Спасибо, но это слишком дорогой подарок, — ответила Эльза. — Племянник короля может его подарить, но костоправша… костоправша его принять не может.

Габриэль вздохнул. Взял Эльзу за руку, уже привычно стал гладить ее пальцы. Прикосновение было мягким и любящим, и Эльза ощутила укол стыда.

— Здесь очень хорошо, правда, — сказала она и добавила: — Я все-таки съезжу к себе, заберу вещи.

Габриэль кивнул и, сунув руку в карман, протянул Эльзе чековую книжку. Кожаный переплет украшал королевский герб: лев в обрамлении дубовых ветвей. Эльза вопросительно посмотрела на нее, и Габриэль объяснил:

— Купи все, что потребуется. Насколько я помню, твои наряды сгорели в поезде.

— У меня не так уж и много нарядов, — ответила Эльза. Когда тебе приходится выживать и пробиваться на вершины своего ремесла, добиваясь всего своим трудом, то ты меньше всего будешь думать о нарядах. Габриэль снова кивнул.

— Я помню, — ответил он. — Не стесняйся, ты благородная девушка и должна выглядеть соответствующе. Как леди, спутница королевского палача, раз уж ты об этом заговорила.

Баронесса Маргжетта посоветовала бы Эльзе не робеть и отвести душеньку, нарядившись по последней моде. Королевский палач не обеднеет, если его любовница купит себе платья из последних модных коллекций. Должно же быть в ее жизни хоть какое-то удовольствие?

— У меня погибло все, что нужно для массажа, — ответила Эльза. — Я лучше куплю кремы и масла. Это намного полезнее.

Габриэль рассмеялся. Приобнял ее за плечи. Эльзе вдруг показалось, что сегодня он выглядит совсем другим — каким-то легким и беззаботным, каким просто не положено быть королевскому палачу и Привратнику Смерти. Возможно, на нарциссовые поля под красным небом неожиданно пришла весна…

— Ты такая милая, Эльза, — сказал он и добавил, поднявшись с диванчика: — Не стесняйся, очень тебя прошу. Бери все, что сочтешь нужным. Я сейчас еду в одну из больниц, после обеда вернусь.

— Хорошо, — кивнула Эльза и добавила: — Тогда и возобновим наши сеансы.

Габриэль усмехнулся и дотронулся до шеи. По его лицу пробежала неприятная гримаса и исчезла — должно быть, мышца решила, что ее оставили в покое, и принялась за старое.

— Да, шея болит, — ответил он. — Возьмись за нее, как следует.

Когда Привратник Смерти ушел, Эльза некоторое время сидела неподвижно, пытаясь справиться с тем, что ее жизнь изменилась в очередной раз. Раньше Эльза была любимой дочерью в любящей семье, потом сиротой и невестой подлеца, видевшего в ней только плоть, потом лучшей столичной костоправшей — и дорога закончилась в спальне королевского палача. Эльза стала любовницей и содержанкой самого страшного человека в стране.

Баронесса Маргжетта сказала бы, что не следует отчаиваться и переживать по таким пустякам — надо ловить собственные выгоды. Например, впервые за несколько лет потратить деньги не на квартиру и средства для массажа, а на наряды и украшения. Купить платье от Сальветти и подвеску с бриллиантами. И сережки, и браслет, и туфельки. И ридикюльчик, маленький, расшитый золотыми нитями.

Ломбард работает всегда, в конце-то концов.

Габриэль не очень любил вскрытия — эта долгая и кропотливая процедура всегда казалась ему в определенной степени глумлением над человеческим телом. Мертвец принадлежал смерти, и Габриэль не любил смотреть, как анатом орудует скальпелями и пилами, посягая на чужое. Но иногда ему все-таки приходилось быть консультантом при больницах, как сегодня — после того, как все закончилось, бумаги были подписаны, а мертвец отправился в гроб, Габриэль решил просто прогуляться по столице, проветрить голову перед тем, как сделать еще одно дело.

Он прошел по набережной, как всегда заполненной людьми и экипажами. Среди серых камней до сих пор иногда появлялись блестки магической пыли. Потом Габриэль миновал Большой Императорский сад за изящными золотыми решетками ограды, где в зелени деревьев уже полыхали мазки алого пламени, и вышел на проспект святого Николаса, широкий, светлый, бурлящий людьми и экипажами. Это была самая красивая часть столицы, предлагавшая все, что только может пожелать человек с деньгами — богатые коллекции музеев, лучшие театральные постановки, самые изысканные блюда, самые роскошные наряды и самых дорогих и умелых куртизанок.

Габриэль неторопливо шел по белым камням мостовой, равнодушно ловя на себе самые разные взгляды: от полных ненависти и презрения, до вполне себе заинтересованных и кокетливых. Есть особый сорт женщин, которые любят что-то особенное, пикантное, остро царапающее по нервам — Габриэль испытывал к таким дамам только угрюмое отторжение.

Он поднялся по ступенькам на террасу большого летнего ресторана и, заказав чашку крепкого кофе, устроился за столиком в дальнем углу и вынул из портфеля тонкую серую папку с длинным рядом цифр на крыше. Его величество Георг передал ее утром, перед завтраком, когда пригласил Габриэля в оранжерею после беседы с Эльзой. Там было все, что служба безопасности нашла по поводу новой подруги Привратника Смерти.

— Вам не стоило так беспокоиться, ваше величество, — произнес Габриэль с подчеркнуто уважительными интонациями. Король только вздохнул.

— Я ее не знаю, — ответил он. — А ты мне все-таки не чужой человек, Габриэль. Но девушка порядочная и чисто по-человечески хорошая. Мне бы хотелось, чтоб у вас все было хорошо.

Габриэль только кивнул на это. Он понимал волнение его величества: конечно, король Георг был не самым лучшим отцом, стоит посмотреть хотя бы на Арканжело или юную Августу, чтоб в этом убедиться. Но он был добр и заботлив, с этим не поспоришь, и берег своих детей, как умел.