По краю Вечности (СИ) - Гущина Дарья. Страница 69

— А разве у темных осталась сила? — не поверил Эраш. — Ты же свою на Забытых островах получила…

— Не «у темных», а «у нас», — я подмигнула. — Да, у нас осталась сила. Внутренняя. Остальные маги умеют работать только с внешней силой. Но отрежь их от потоков, лиши мир силы — все, они пустышки, слабее ремесленников. А мы в ожидании Девятого — единственные — научились извлекать силу из самих себя. Мы сами себе источники. Другие маги, перетрудившись, теряют связь с потоками и сезонами остаются пустыми и беззащитными, восстанавливаясь. А мы всегда полны — собой. И внутренняя сила, поверь, дает очень многое. Она не в том, чтобы создавать паутины мрака, разрушать города или проклинать людей. Мы умеем то, что не умеют другие, знаем то, чего не знают другие, видим то, чего не видят другие. И мы владеем тем, чем не владеет больше никто.

— И чем же? — в его глазах загорелся восторг, смешанный с недоверием.

Я посмотрела задумчиво:

— Думаю, ты сможешь увидеть…

— Увидеть что?

Взяв Эраша за плечо, я кивнула на далекую черту скал:

— Запоминай, как они выглядят. Запомнил? А теперь закрой глаза. И представь их. Представил? Как они выглядят?

— Ну… как обычно.

Так. Ладно. В первый раз мало у кого получается. Я прищурилась. А впрочем… Человека нельзя заставить увидеть, но его можно заставить захотеть увидеть.

— Смотри внимательнее. Нет-нет, глаз не открывай. Сосредоточься. Смотри внутренним зрением. Представляй нужную картинку.

— Они… плоские, — после недолгого молчания удивленно протянул он.

— И?..

— Находятся очень близко… — недоуменно, растерянно.

— А теперь смотри. Представляй скалы.

Сосредоточившись, я собрала воедино грани мира и резким движением ладони вспорола тонкую линию скалы. Выбранная мною вершина, вздрогнув, испарилась, и в небо взметнулась черная пыль.

Эраш изумленно распахнул глаза, и на меня плеснуло густой тьмой:

— Как ты это сделала?..

— Видел?

— Конечно!

— С закрытыми глазами?

Парень осекся.

Я подмигнула ему:

— Это только начало, дальше — больше. Мы, Эраш, хранители давно забытой магии. Когда-то она была общей… а теперь подвластна только нам. А уж когда вернется внешняя сила… — я мечтательно прикрыла глаза.

За упадком всегда наступает расцвет. Всегда.

— Думаешь?

— Уверена, — я улыбнулась. — Сила возвращается. Медленно, постепенно, но возвращается. Девятый дает темным возможность — пока еще крохотную — оправдать себя. Доказать, что мы достойны его возращения. И ты тому примером.

— Я? — растерялся парень. — А почему я?..

— А вот на этот вопрос ты ответишь сам, — я похлопала его по плечу. — И запомни. Главный твой учитель — не я, не Хлосс и даже не Девятый, а ты сам. И сначала тебе нужно научиться отличать тьму в крови от тьмы в душе. И уметь их разделять и обуздывать. Не тьма владеет тобой, запомни. А ты владеешь ею. Ты ей приказываешь, а не она тебе. Тьма в душе — это злость и боль, а тьма в крови — магия. А боль, смешанная с магией, порождает то, что называется внутренней силой. Когда примиришься со своим мраком, учи наветы Девятого, а подробнее о них расскажет Хлосс. Понял?

— Да, — послушно ответил он.

— Молодец. А теперь идем в лагерь. Твой дядя наверняка уже рвет и мечет.

— Рейсан…

— Да?

— Что нашла Иола? Ты распознала находку?

Медальон по-прежнему лежал в кармане моего плаща. Помедлив, я достала амулет и протянула его Эрашу:

— Это оберег Девятого.

Паутина из черненого серебра качнулась на кончиках истертых временем пальцев, глухо звякнула тонкая цепочка. Изумительная, важнейшая находка, не имеющая цены… Хотя нет, цену имело все. Любая находка требовала жертвы, мир дорого брал за свое ожидание. И страшно представить, чем для группы обернется нахождение оберега Девятого… И особенно для той, что его нашла.

— А зачем ему амулет?

— Возьми, — я положила медальон в ладонь Эраша. — Отнесешь в братство и отдашь Хлоссу. А оберег Девятому нужен, чтобы выжить: после передачи силы он остается очень слабым магом. И, говорят, Девятый и сейчас где-то среди нас, — я едва заметно улыбнулась, подмигнув парню: — Внимательно смотри по сторонам, вдруг… узнаешь.

Мой спутник вздрогнул, глянул на меня искоса, а я ответила ему легким кивком.

(12)

* * *

Несмотря на предчувствие скорого ухода, я пребывала в приподнятом настроении и приятном расположении духа. Эраш и удивил, и порадовал. Отбросив прежние детские страхи и упрямство, он всерьез взялся и за себя, и за меня. И не упускал возможности задать мне кучу вопросов и добиться нужных ответов. Все, разумеется, я ему не рассказывала, иногда ограничиваясь намеками, но его безмерное любопытство удовлетворяла. И с Иолой я поговорила, и уже на следующий день мы вышли на знакомый периметр. И пока девушка его исследовала, мы с Эрашем тихо беседовали о вечном.

Джаль же, в отличие от меня, пребывал в настроении отвратительном и мрачном. Видимо, не мог смириться с тем, что при моем попустительстве и непосредственном участии его единственный и горячо любимый племянник стал темным. Отчасти я это понимала, отчасти — нет. И иногда подмывало прижать его к стенке и спросить, в чем дело, но я не решалась. Да и дел хватало.

Удивительно, но следом за оберегом Девятого, о котором знали только мы с Эрашем (а остальные благодаря нам с Молчуном забыли), на искателей посыпались находки, одна ценнее другой. Я забыла о сне, еде и отдыхе, до мглистых сумерек разбирая и рассортировывая найденное, кипами строча ненавистные отчеты и гадая, насколько Джаля еще хватит. В смысле, когда он наконец удовлетворится найденным, сдастся, успокоится и уведет группу из этого гиблого места.

Да, чем больше времени проходило, тем больше мне было не по себе. Особенно потому, что ничего странного не случалось. Долина замерла в ощущении неминуемой катастрофы, и я чувствовала ее приближение всем своим существом. Чувствовала, но, увы, не могла предсказать, когда она себя явит. И продолжала заниматься привычными делами, держа ухо востро.

И дождалась своего. На заре темных сумерек, сидя в своей палатке и сочиняя очередной отчет под болтовню Эраша, я вяло отвечала на его вопросы, когда нас потревожили. Как обычно, без стука и предупреждения, к нам заглянул Джаль.

— Рейсан, ты занята? — сухо спросил он.

— Пожалуй… уже нет, — я поставила последнюю точку, отложила в сторону грифель и вопросительно посмотрела на позднего гостя. — Что-то случилось?

— Пока нет. Но… посмотри сама.

Я встала, надев плащ. Эраш, подобно Молчуну ставший моей второй тенью, тоже поспешил к выходу. Выйдя под дождь, я накинула капюшон и последовала за Джалем. Тот же, не замедляя шага и не оглядываясь, устремился к периметру. В моей душе пронзительно тренькнула до предела натянутая струна дурного предчувствия. И не зря. В столь позднее время у кромки защитного кольца столпилась вся группа, шумно обсуждая невиданное доселе явление, при виде которого по моей спине предательски забегали мурашки холодного страха.

— Что ты об этом думаешь?

Я молча смотрела на спускающийся с гор черный туман. Почти незаметный, сливающийся со скалами, он лениво сползал вниз, протягивая к долине свои скользкие щупальца. С гряды тянуло льдисто-колючей сыростью, знакомой до боли в позвоночнике. Я невольно стиснула в кулаке паутину заклятья. Вот и все…

— Рейсан?

Оглянувшись на галдящих искателей, я попятилась, поманив за собой Джаля. Тот, нахмурившись, подошел и вопросительно приподнял бровь.

— Не понимаешь, что это? — шепотом уточнила я.

— Не имею ни малейшего представления. А ты?

Я вздохнула, покосившись на туман:

— А я — имею. И… нам пора уходить. Немедленно. Прямо сейчас. Бросать палатки, хватать сумки и доставать зелья перехода.

— Почему? — проницательно спросил Джаль.

— Потому что это — Вечность, — честно ответила я, — собственной персоной. Прошу любить и жаловать.