Окно в Полночь (СИ) - Гущина Дарья. Страница 21

Так, надо собираться — и в реал. Заодно проверю еще одно подозрение: связаны глюки с квартирой или нет? На работу за мной они не тащатся, и если не будут преследовать в магазинах, то… Вероятно, они привязаны к хате. И вопрос «видения» решить очень просто — переездом. А вот если по пятам пойдут… Тогда сначала — Алька, а после — все же доктор. Совести у меня мало, но угрызениям она поддается. Слишком много я в собственной газете читала о преступлениях маньяков и прочих ненормальных. Наедине с собой я вольна сходить с ума как угодно, а вот рисковать благополучием окружающих права не имею. Тем более, весна не за горами.

Термометр жизнерадостно показывал минус сорок три, а за окном стеной стояла густая дымка смога. Я зябко повела плечами и отправилась к шкафу — перебарывать свою мерзлявость. Да, сибиряк — это не тот, кто не мерзнет, а тот, кто тепло одевается! Достала лыжный комбинезон, пару носков, термобелье и длинный свитер тройной вязки. И чихать я хотела на мороз! Зато сейчас на улице очень красиво — мелкий снег золотится в лучах солнца, деревья в густой вязи ажурного инея. А если повезет — и зимнюю радугу увижу.

Сложив на кресло вещи и заправив постель, я отправилась здороваться со своими глюками. Свечи по-прежнему горели, не тая, а саламандр дрых. Птеродактиль — тоже. Заодно включила чайник и умылась. Накормила Баюна, заварила кофе и пустила кота на колени. Он свернулся тугим клубком и уткнулся мордочкой в полу халата. Да, дома, прямо скажем, нежарко… Я включила комп и открыла файл с текстом. И хмыкнула. Однако любопытно. Когда я с наступлением полуночи проваливаюсь в глубокий сон, книга пишется. А когда объедаюсь снотворным и «участвую» в сновидении — нет.

Я глотнула кофе и глянула на часы. Во что превращается моя жизнь?.. Я уже не помню, когда сама, в свой выходной, просыпалась в девять утра! Да, вчера легла рано и отрубилась шустро, но ночь-то была нервная, я после такой сплю до двенадцати дня… Так, ладно, Вася, спокойно, все не так страшно… Все ужасно и отвратительно. И непонятно до жути. Но да, как говорила моя преподавательница по лингвистике, тому, кто выучил и сдал на отлично историческую грамматику, уже бояться нечего. Я и не поняла этот предмет, и не выучила, и сдала кое-как на «удовлетвр» с пятого раза. М-да.

Вздохнув, я полезла в холодильник. Последние пельмени, зато зарплату дали… Интересно, Валик еще спит, или ему ночью тоже было, о чем подумать? Шестое чувство указывало на второе. Но, скорее всего, он как минимум проснулся. Он вообще пташка ранняя. В общем, надо по магазинам. Очень. Я посмотрела на подсвечник и поняла, что ненавижу собственную хату. Глубоко и злобно. Из моей крепости она превращается в аналог платы номер шесть. Только вместо Наполеонов тут ящеры. Надо в реал…

И я решительно взяла сотовый:

— Вальк, привет! Проснулся? Да-да, это я. Что значит «еще не ложилась или уже встала»? Конечно, встала. Доброе утро, кстати. Не, ну я же не виновата, что оно у тебя недоброе… Ах, я? А нефиг было с расспросами приставать! Меньше знаешь — крепче спишь! Так, ты меня с мысли не сбивай. Ты проснулся? Слушай, а ко мне не заедешь? По магазинам надо. Что значит — «опять за тряпками»? Мне столько не платят, чтобы «опять». У меня и для «за тряпками»-то мало… Куда-куда… Откуда я знаю, куда девается моя зарплата… Вальк, не учи жить, лучше помоги материально! Да, очень надо. За продуктами. И Новый год на носу, а у меня ни елки, ни подарков нет. Что значит — для подарков рано? И рано тоже хочу! И семейству заодно все куплю, ага. Но за продуктами — важнее. Куда-куда… Про запас. Зима длинная, морозы страшные… Чего? Вальк, не будь занудой, а? Приедешь или нет? Нет — так сама пойду. Замерзну, простыну, и пусть тебе будет стыдно! Вальк, не умничай! Руку ты не предлагаешь, сердца у тебя нет, так дай хоть на шею сяду… Не, это не мое, это я с форума слямзила… Ну, если предложишь — то тем более сяду и уже никогда не слезу, да. Короче, иди в баню! Без тебя справлюсь! Когда? Часа через два? А почему так долго? Ах, у тебя третий этап любимого сибирского квеста? Не-не, я не злорадствую, тебе показалось… Хорошо, отогревайся. Жду.

Не люблю навязываться и перекладывать свои проблемы на чужие плечи… Но мерзнуть и голодать я не люблю еще больше. Быстро умяв пельмени, я подогрела в микроволновке остывший кофе и села за книгу. Пока Валика нет, набросаю-ка я начерно сон… И про зверские рожи монстров тоже лучше сейчас написать, а то ночью страшно будет.

Муз не появлялся, но с черновиком сцены я и без него справилась почти успешно. Почти. Потому как, перечитав, усомнилась в реалистичности. Слишком много «ой, как страшно», «этот жуткий», «мама, боюсь-боюсь»… Неправдоподобно. Просмотрела сцены, написанные после полуночи, и задумчиво почесала затылок. Это лучше. Намного. Здесь чувствуется, что главный герой — парень, которому море по колено и океан по пояс, и всю жизнь — на алтарь цели. А у меня сопли какие-то… Тонкости изложения событий от первого лица, чтоб их… Надобно переделать. Внимательно перечитать полуночные страницы и переделать. Зато монстры прикольные, да.

От размышлений отвлек звонок в дверь. Я удивленно оглянулась. Кого это принесло? Валик — вряд ли, позвонил бы и велел спускаться. Дядя Боря, вероятно, за ключами, я ж их так не отнесла соседу… Но он бы тоже позвонил предварительно.

Сохранив файл, я переложила Баюна на стул и пошла открывать дверь.

— Кто там?

— Дед Мороз!

Я быстро справилась с замками и запищала от радости. И-и-и!.. Какая елка!.. Высоченная, лапы огромные и пушистые!.. И с шишками! Обожаю елки! И какой же Новый год без живой пихты?

— В гости-то пригласишь? — Валик, посмеиваясь, покрутил елку. — Или домой унесу?

— Я те как унесу!.. Проходи шустрей! Ой, какая-а-а-а!..

— Это подарок. Ага, с наступающим!

Он поставил елку в коридоре, прислонив к стене, и позволил на себе повиснуть. Я радостно чмокнула его в щеку и крепко обняла. Я бы на такую красавицу не разорилась, да и до дому бы не дотащила, не говоря уж о подъеме на пятый этаж!..

— Ты почему еще в пижаме? А магазины?

— А как я ее ставить буду? — я отлипла от Валика и оглянулась на елку. Она в высоту — две меня. Или все три. Метр семьдесят плюс метр семьдесят… Тьфу. Никогда считать не умела… Но потолки в квартире — под четыре метра, а еловая макушка — как раз по. Не справлюсь.

— Как-как… — друг нервно огляделся, поежился и решил: — Дела сделаем, приедем, и поставлю. Подставка-то есть?

— Конечно!

— А ножовка?

— Чего?

— А топор?

— Зачем?

— А отвертка? — он прищурился.

— Ну… — я смешалась. — Отвертка, кажется, есть…

— Которая водка с апельсиновым соком?

— Не, которая сок с водкой, — я ухмыльнулась в ответ.

— Нальешь после, — разрешил Валик и поторопил: — Я пошел машину греть, а ты собирайся-собирайся! У меня еще куча дел!

— Каких? Проверить свечи, поменять масло, заправиться, и как бы я с этим справился без машины? Все-все, не хмурься, уже переодеваюсь! Я мигом!

Отношения на грани фола и в шаге от обиды у нас были всегда. И иногда хотелось плюнуть и разбежаться, а потом понималось, что никуда я от него не денусь. Он единственный по-настоящему близкий мне человек, а с семьей далеко не все моменты жизни можно обсудить, не получив «А я же говорил(а)!». За то и держалась. И за привычку — всю жизнь ведь вместе, лет с пяти не разлей вода. А почему Валик за меня цеплялся, начиная и завершая очередные несерьезные отношения с очередной несерьезной зазнобой, я не знала. Вероятно, по той же самой привычке. Которую я про себя называла сентиментальным мазохизмом. Двусторонним и местами взаимовыгодным.

Я утеплилась и насыпала Баюну полную чашку корма. Магазины — они такие, заходишь за молоком и пропадаешь на сутки. Вниз я спустилась в приподнятом настроении, но в машине вспомнился вчерашний разговор, глюки и…

— Вальк, как думаешь… я сумасшедшая? — нерешительно спросила, пристегиваясь.

— Уверен в этом, — усмехнулся он, сосредоточенно глядя на дорогу и выруливая из подворотни.