Ведьмин путь (СИ) - Гущина Дарья. Страница 49

– Ведьма, – заметил Семён.

«Пчела» замер у порога и, опустив взгляд, я поняла, почему. Ковра не было, и голый пол покрывали мерцающие багровым символы – похожие на те, что перед гостиницей рисовала на снегу Ираида. Так называемый «компас ведьм» – рунное заклятье, указывающее на количество нечисти, ее качество и «нацию». А еще, по слухам, оно имело свойство защитного круга, не пропуская нечисть за границу. Заклятье наблюдательских ведьм.

– Светлая, – я подошла к стене и осторожно коснулась надписи.

Кровь слабо резонировала знакомой силой. Она такая же, как я. Пространственная. И пока еще живая, раз заклятья действуют. Пока еще...

– Кто-нибудь из вас видел эту... писательницу? – я повернулась к «пчеле», доставая фотоаппарат.

Он отрицательно качнул головой. А Анжела должна была видеть, иначе бы не поленилась о ней байку рассказать, как про Корифея...

Я молча фотографировала, а в мыслях крутила понимание: ведьма могла уйти куда угодно. Куда угодно. Приехала – обнаружила западню – поставила на номер защиту с предупреждением – прорубила коридор в пространственных слоях прямо из комнаты и скрылась. И поминай, как звали. Она может и где-то в городе прятаться, а может давно быть дома. Оставила морок на всякий случай – имитацию своего пребывания, «запись» себя и своих действий в остановившемся времени – и сбежала.

Отсняв надписи, я повернулась к письменному столу. Клавиши пишущей машинки замерли в молчании, а на единственном неподвижном листе темнела фраза, для разнообразия напечатанная: «Я ухожу в ночь...». И понимай, как хочешь.

– Злата, что значат эти надписи? – Семён хмуро изучал стены.

– Латынь, – рассеянно отозвалась я, нацелив объектив на стол. – Известные афоризмы вроде «Пришел. Увидел. Победил». Древние языки не изучали?

– Не даются, – «пчела» виновато улыбнулся. – Особенность «насекомой» нечисти. Никакие языки, кроме родного, в памяти не задерживаются.

Откуда-то возникла Руна. Недобро глянув на Семёна, она шустро обследовала номер и шустро же исчезла, пройдясь по столу и юркнув в щель меж задернутых штор. Я не поленилась проверить и убедилась: точно исчезла. А потом в комнату осторожно заглянул Данька. Быстро осмотрев стены, он зажал нос и был таков. Мы с «пчелой» проводили его сочувственными взглядами и снова вернулись к изучению обстановки.

– Ничего... – разочарованно пробормотал Семён.

Переступить черту «компаса ведьм» он не мог, но его «пчелы» сновали по комнате роем желтых искр, то замирая у стен, то ныряя под кровать, то вороша разбросанную одежду. Я проверила шкаф, тумбочку и кресло, повернулась к «пчеле» и тихо сказала:

– Мой крестник уверен, что «рыбы» никак не ощущаются, потому что сливают силу в одного – в «голову» стаи.

– А вы полагаете возможным отследить их по родовым связям, – Семён сразу понял, к чему я веду.

– Полагаю, – я перебрала разбросанные по столу бумаги – абсолютно чистые, без единой подсказки. – Пространственные слои очень хрупкие и ломкие, быстро деформируются и медленно восстанавливаются. Если «голова» есть...

– В этом я вам не помощник, – со вздохом признал «пчела». – Мы слишком давно разошлись, и их общинные способности для меня загадка. Однако гипотеза хорошая. Вы больше никого в отражениях не засекали? Да, если они умеют сливать силу, то и в отражении их суть покажется слабой, незаметной. Попробуйте. И если найдёте... – его глаза почернели, выпучились. – Если нападете на след, я помогу, – и жутко улыбнулся: – во всём.

– Как думаете, художник из первого номера может оказаться нечистью? – вспомнила я.

– Мы наблюдаем, – последовал туманный ответ.

Засим изучение номера было закончено, как и обсуждение дальнейшего «рыбьего» плана. Я закрыла комнату своей отмычкой, и мы с Семёном чинно разошлись по своим делам. Он – в ванную, а я – на кухню, за водой. И, пока чайник закипал, я снова и снова просматривала фотографии стен, ища подсказку. Указание. Даже если ты уходишь, громко хлопнув дверью, она остается. Прорезанная в пространстве дверь остается надолго. И знания вкупе с «рудиментом» жарко подсказывали – осталась. Это же моя сфера – и моя стихия.

Данька спал. Закрыв дверь, я опять села за компьютер. Отчет, да. Очередное письмо с фотографиями улетело к Альберту, а я посмотрела на свое отражение, увидела нахально улыбающегося «рудимента» и обнаружила в себе помесь отвращения и презрения. К себе. К своей нынешней трусливо-настороженной натуре. Способной, кажется, только на ненавистные отчеты да угрюмые размышления.

– Неправда, – возразил «рудимент». – Ты же знаешь. Ты способна найти. И найти всё очень быстро. Опыт не пропьешь. А за парнем присмотрят. И я присмотрю – за тобой. Решайся. Десять минут медитации – сбор остатков силы и...

В браузере замигало письмо. Альберт расщедрился не только на быстрый ответ, но на объяснения.

«Нечисть не всё тебе рассказала, – писал он. – Их «угли» непростые. Ведьмам природой даны осколки стихий – воды, огня, пространства, жизни, а у этой нечисти силы стихий смешанные. Клубок первозданной мощи. Мы не знаем точно, все ли стихии им доступны, но несколько – точно».

Я откинулась на спинку стула. Ну конечно... Метель – это и снег, то есть вода, и ветер, и... пространство. И время – холод не по сезону. Коэффициент знаний способностей «рыб» резко снизился с сорока процентов до десяти. Не ноль, конечно, но слишком, слишком мало...

«Амулет от метального воздействия носишь? Я дотянулся до тебя и заметил его. Правильно. Не снимай никогда. И вот еще что сделай...»

Далее следовала инструкция, от которой у меня глаза на лоб полезли. Без предварительных просьб и долгих уговоров бывший раскрывал одну из самых страшных тайн наблюдателей. Даже думать не хочу, сколько и как образом он выбивал у начальства разрешение на это...

– Искусственный «уголь»! – присвистнул «рудимент», стоявший за моей спиной. – Ты знала, что они возможны?

– Конечно, – тихо ответила я. – Тот браслет от «Верховной» – это, по сути, рукотворный «уголь». Краткосрочного действия. А этот...

– …пожизненный, – восторженным эхом отозвалось мое безумие. – Интересная технология... Похожа на «лисьи» амулеты. Сдюжишь, подруга? Сваяешь?

– Не знаю, – я колебалась, снова и снова перечитывая инструкцию. – В принципе у меня всё есть для него, кроме... силы.

Письмо Альберт заканчивал тем, что разрешение на использование искусственного «угля» есть, официальное подтверждение – тоже, и дело за малым.

– А я? – напомнил «рудимент». – Я – память «угля», я – часть той силы...

– ...что вечно хочет зла, а совершает благо? – я невольно улыбнулась. На душе потеплело от внезапной заботы. – Завтра.

– А сегодня? – он ищуще заглянул в мое лицо.

А сегодня – уже к полуночи. И спать пора. И...

Да пропади оно всё пропадом...

– Закончим с «писательницей».

Я отправила Альберту «большое спасибо!», но встать из-за стола не успела. Следующее его мгновенное письмо удивило почти так же, как технология «угля».

«Корифей на месте? Верь ему», – гласило короткое послание.

Так-так-так... Как я и подозревала...

– Лёль, ты с кем разговариваешь?

– Ни с кем, – отозвалась я рассеянно. – Сама с собой. Три года в одиночестве, Дань, даром не проходят. Привыкла. Спи.

«Лис» шумно вдохнув, перевернулся на живот и засопел, обняв подушку. Я закрыла почту, но встать снова не успела.

– А с чего бы ему тебе такой секрет, раскрывать, а? – спросил вдруг «рудимент». – С чего бы помогать?

– По старой памяти, – я пожала плечами и уставилась на экран монитора. Паранойя, подзабывая за ненадобностью, шевельнулась и… завоняла.

– А ты уверена?.. – многозначительно протянул он. – В курс дела он тебя вводить не хочет, объяснять обстановку – тоже, зато запретную тайну – получи и распишись, просто так? А если подстава? А если тебе предлагают своими руками сделать очередной «жучок» или что-нибудь поопаснее, а?

Остро вспомнилась «Надежда Васильевна». Слишком остро... Да, в курс дела вводить не хочет – или не может, что понятно: нечего балласту лезть не в свое дело. Помочь, чтоб ноги унесла, и ладно.