Ловушка (СИ) - Штиль Жанна. Страница 4

— Нет, вы не знаете, — утверждал хозяин поместья, кривясь от боли, показывая знаками слуге поправить подушечку за его спиной, — король Иштван умер пятнадцатого числа прошлого месяца.

— Вот как, — протянул барон, думая о том, что Юфрозина об этом не знает.

— Что-то много смертей. — Карл, поёрзав, переключил внимание на беседу. — Тяжёлый год. Герцог Швабский тоже преставился в июле от эпидемии близ Неаполя. Мне поведали, что его похоронили в Кафедральном соборе Святого Виргилия. Жара помешала привезти сюда его тело.

Мужчины перекрестились. Слуга наполнил кубки. Дитрих слушал и удивлялся, откуда Фальгахен всё знает? Ладно, фон Россен. Живя близ Штрассбурха можно знать последние новости. А вот граф…

— Наш монарх передал Швабию своему сыну Генриху. Герман не успел обзавестись наследником, — Манфред фон Россен вздохнул, поглядывая на дочерей.

Вэлэри прислушивалась с интересом, а Эрмелинда сидела с отсутствующим видом. С тех пор, как было объявлено, что нашлась старшая сестра, она пребывала в плаксивом расположении духа. Он то и дело смотрел на старшую дочь. Не верил, что его дитя вернулось к нему, пусть и через столько лет. Это дар богов. Он заслужил такую радость.

От услышанного у Дитриха засияли глаза. Он опустил их на руки, пряча радость. Значит, можно смело ехать к новому герцогу Швабии и в знак поклонения и восхищения преподнести ему в дар рудник с золотом. И пусть он решает, как поступить дальше, делиться с отцом-монархом или нет.

Манфред, глянув на дочерей, улыбнулся. Обе выглядели уставшими:

— Можете идти почивать. Я распорядился, чтобы ваши покои были рядом. — Сжал ладонь Вэлэри, заглядывая в глаза. — Отдыхай, моя девочка. Завтра поведаешь мне обо всём. — Поднёс руку к губам, целуя.

— Когда уедут гости? — Слово «отец» произнести не получилось. — Я бы хотела их проводить. — Бросила взгляд на Дитриха и Карла.

Фон Россен кивнул, соглашаясь, глядя на мужчин.

— Я никуда не спешу. — Фальгахен откинулся на спинку стула, нервно дёрнув ногой.

— Я тоже, — хмыкнул Дитрих, сжимая кулак. — Мы уедем вместе. Нам по дороге.

— Только до Рейнса. — Карл пожевал губами. — За ним наши дороги расходятся. — Глянул на хозяина: — Мне нужно переговорить с вами, господин пфальцграф.

— И мне. — Подобрался барон. Он понятия не имел, о чём будет говорить с пфальцграфом. Но надеялся проведать, о чём собирается беседовать с ним наглый сосед.

— Все разговоры завтра, господа. Я откланяюсь, нет мочи сидеть, — поморщился счастливый отец, перемещая корпус тела в сторону, подтягивая ноги и давая знак прислужникам подойти. — А вы оставайтесь, вечеряйте. Слуги вас обслужат, и покои для отдыха покажут.

Комната сестры располагалась перед её покоями. Эрмелинда, остановившись и выдав книксен, опустила глаза. Промямлила: «Спокойной ночи», и степенно прошла к себе.

Наташа, пожав плечами, заметив открытую настежь дверь в свою комнату, подошла, заглядывая туда. Уборка шла полным ходом.

Служанки, завидев госпожу, присели в приветствии.

Девушка, окинув масштаб разрушения, определила, что неразбериха продлится около часа.

Одна из женщин, чумазая, как трубочист, стоя на коленях, заканчивала чистку камина.

Вторая с длинной палкой и завязанной тряпкой на её конце убирала паутину с потолка.

Третья, вытирая стенные панели, ворчала на неё, чтобы та не гоняла пыль.

Прихватив накидку с капюшоном, пфальцграфиня решила выйти в патио. У стены она приметила несколько удобных скамеек со спинками. Почесав затылок, озабоченно глянула на рюкзак. Нет, девки не посмеют копаться в нём.

Скамья нашлась в сторонке от входной двери как раз напротив окон её комнаты. С улицы было видно, как машет палкой служанка, сбивая многолетнюю пыль с потолочных балок.

Рядом угадывалось окошко сестры. Тусклый свет свечи. Лениво движущаяся тень. Характерный звук открываемого окна. Мелькнувший силуэт в светлом одеянии.

Тёплый поздний вечер расслаблял. Низкие яркие звёзды заглядывали через высокие стены замка. Девушка, подогнув под себя ноги, натянула капюшон, закрывая глаза и отдаваясь воспоминаниям. Герард… Тёплая волна уютно окутала тело. Щёки зарделись. Она почувствовала прикосновение его пальцев к своему лицу, качнулась навстречу горячим губам. Будто слышала его шёпот: «Моя леди…» Он звал. Тоскливо. Сдавленно. Глаза увлажнились. Если бы могла, полетела к нему ночной птицей, заглянула в его окно, убедилась, что всё в порядке. Успокоилась бы.

Возбуждённые женские голоса вывели из полудрёмы. Низкое короткое эхо, отразившись от стен замкнутого пространства, заставило прислушаться. «Уборщицы», протерев у открытого окна скамьи и подоконник, склонились над рюкзаком, ощупывая его.

Чумазая приподняла суму, удивилась:

— Тяжёлая… А с виду не скажешь.

Та девка, которая вытирала панели, перехватила вещь, потряхивая:

— Красивая какая.

«Трубочистка» отёрла руки о передник. Взялась за лямки, рассматривая.

— Поставь на место, — буркнула женщина с палкой. — Не твоё — не трожь.

— Да что с ней станется? — первая похлопывала по бокам диковинки. — Что ж тяжёлая такая? Что в ней?

Каждое слово, усиленное эхом, как будто специально достигало ушей Наташи. Колокольчик беспокойства звучал громче и настойчивее.

— Сказала, не трожь. Хозяйское добро тебя не касаемо.

— Да кто узнает, Катрин. Хоть бы одним глазком глянуть. Наверное, диковинки заморские, под стать хозяйке. Хенрике сказывала, что говорит госпожа певуче, слова путает. За морем долго жила, далеко. — Бесцеремонно шныряла по суме в поисках прорехи.

— Я всё вижу и слышу, — пфальцграфиня, усмехнувшись, отчётливо и медленно, чтобы до них дошло, продолжила: — Разбираться с вами буду завтра. Воспитательную работу проводить. — Последовали громкие «ох» и «ах». В мгновение ока у окна опустело. Бессонная ночь любопытным служанкам была обеспечена. Пламя свечи, опав, выровнялось. — Вы закончили уборку? — Она знала, что её слышат и работа не закончена, но подогнать ленивиц не помешает.

Робкая тень, пугливо оглядываясь, появилась в оконном проёме:

— Нет, хозяйка.

— Я жду. Пошевеливайтесь, — придала голосу грозности. Пусть не расслабляются.

В соседнем окошке мелькнуло светлое пятно. Сестра отреагировала на шум.

Воцарилась тишина. Наташа закрыла глаза. Её мысли полетели через Рейн к горам Шварцвальд, к замку Бригах. Перемахнули через крепостную стену. Она видела сиятельного, следующего привычным маршрутом, обходящим территорию владений. Возможно в эту минуту он тоже думает о ней. А вот ей снова мешали. Послышался стук входной двери и возбуждённые мужские голоса.

Девушка, оставаясь невидимой на теневой стороне, невольно прислушалась.

Недовольный голос Карла звучал приглушённо:

— Ты мне должен поведать, почему на таможне оставлены приметы госпожи Вэлэри. Почему вы о ней справлялись?

— Тебя это не касается, Фальгахен. — Барон казался спокойным.

— Вы что-то скрываете от меня.

— Объясни мне, почему она тебя интересует?

— А вот это тебя не касается, Бригахбург, — вспылил граф.

— Значит, договорились. — Дитриха такой ответ устроил.

— На обратном пути я всё узнаю от сержанта.

— Вот и узнавай. — «Привязался, Дьявол!»

— Что, метишь породниться с пфальцами? — В голосе Карла слышались угрожающие нотки.

— Карл, что тебе от неё нужно? Не просто так ты здесь вертишься. — «Заводился» барон. — Младшая тебя, точно, не интересует.

Наташа насторожилась. Только драки не хватало. Вмешиваться и раскрывать своё присутствие не хотелось.

— Зато ты её заинтересовал. Глаз от тебя не отводила. Хоть и молода, но вполне… Не теряйся, Бригах, действуй.

— Не нарывайся, Фальгахен. Мы в гостях…

— Что они в вас находят?!

Громкий возглас внезапно затих. Послышался стук. Девушка вздрогнула. На звук борьбы не походило. Нет, закрылась дверь. Снова тихо. Пфальцграфиня, тяжело вздыхая, спустила ноги. Значит, Карл не отказался от своей мысли взять её в жёны. До сих пор не могла понять, зачем она ему нужна? В то, что он мог влюбиться, не верилось. В её представлении влюблённый мужчина выглядел иначе. Да, он оказывал ей знаки внимания. Но ровно столько, сколько требовало её положение. Нет, что-то здесь не то. Она чувствовала это. Удручало, что Герард не рассказал Карлу о своих намерениях по отношению к ней. Неспроста. Они знают своего соседа лучше, чем она. Раз граф молчит — значит так нужно. Скорей бы свадебный пир. После приезда сиятельного всё станет на свои места. Если он, конечно, не передумает. Оставшиеся в замке итальянки представляют серьёзную опасность. Вздохнула: чему бывать — того не миновать. Слабое утешение. Хлопнула по планкам сиденья, собираясь встать.