Приглашение на казнь (СИ) - Штиль Жанна. Страница 56

— За кого ты меня принимаешь? Мы уже попытали этого пса. Пока не сильно. Отец прибудет — с ним будет другой разговор.

Наташа поёжилась. Набегали слёзы. В ушах стояли слова убийцы: «Они все уже мертвы». «Господи, — уткнулась лбом в плечо вице-графа, почувствовав его ладонь на своей голове, — не дай свершиться несправедливости, спаси и сохрани их. Всех». Судя по ранам Кристофа, противник был серьёзный. Наёмники. Нет, она будет думать только о хорошем. А лучше отвлечься. Пора заняться лечением. Вот и Франц.

Швейный материал… Она своими руками в косынку вместе с тонкими шерстяными нитками ввязывала белые шёлковые катушечные. Для прочности. Чтобы косынка не растягивалась и сохраняла форму после стирки. Можно сплести нить в несколько сложений. Игла…

— Ирмгард, нужен кто-то из мужчин — аккуратный, с сильными пальцами. Игла будет плохо проходить сквозь кожу. Мне понадобится помощь, — перехватив его взгляд, улыбнулась. — Нет, тебе не нужно этого делать. Ты ещё слаб.

— Ланзо. Он весной зашивал коню бок.

Госпожа кивнула. Этого немолодого воина она помнила. Он прижигал ей рану в лесу.

Распустив косынку до нужной длины нити, Наташа приготовила всё для проведения операции.

Ланзо, выслушав и поняв, что от него требуется, прищуренным взором с интересом посмотрел на госпожу. Без лишних слов согласно кивнул.

Сказать, что было трудно — ничего не сказать. Она волновалась. Начиная с дрожания пальцев рук и частого поверхностного дыхания. Заканчивая похолодевшими ступнями ног и пересохшим горлом.

Берта наотрез отказалась уйти, устроившись возле сына и зажав его руки. Рядом пристроился Ирмгард, на случай, если потребуется помощь.

Франца выставили за дверь, чтобы никого не пускал.

Приготовленные обрезки нитей дезинфицировались в мисочке с вином. Нужна водка. Девушка вспомнила, как Дитрих интересовался её изготовлением. Это возможно.

Кристоф не стонал. Когда ему было особенно больно, он дёргал головой, морщась, и тогда Берта склонялась к нему, поглаживая и успокаивая.

Руки у Ланзо, после соответствующей обработки, несмотря на их грубость и неуклюжесть, оказались чуткими и едва ли не стерильными. Наташа напряжённо улыбалась, глядя в его удивлённые глаза.

— Сколько вам лет? — она сделала прокол, чуть отстраняясь и давая возможность перехватить мужчине «медицинский» инструмент.

— Пятьдесят два, госпожа, — он уверенно и плавно протолкнул иглу через кожу. — Шип у вас необычный.

— У вас есть семья? — снова перехватила иглу, делая укол.

— Нет, госпожа, — подхватил «шип», проталкивая.

— Здесь столько женщин и никто не нравится? — она лукаво заглянула в его глаза, продолжая операцию.

Он усмехнулся:

— Нравится, — вздохнул, уже автоматически соединяя ткани.

— И?

— Это Кива, — вмешалась Берта. — Женщина без мужчины, что лошадь без узды.

Наташа удивилась, присматриваясь к мужчине. А что? Симпатичный, видный, хоть и не такой могучий и высокий, как многие из воинов. Кормилице вице-графа подошёл бы:

— И что Кива?

— Она даже не догадывается, — снова сунула свой пятак кухарка. — Наш Ланзо безбранный.

— Поняла, скромный, — она улыбнулась, а воин зарделся. Вот те раз! — Надо исправить ситуацию.

— Госпожа, не слушайте бабу. Волос долог, а язык длинней.

Берта, издав непонятный звук, похожий на угрозу, насупилась, отворачиваясь.

— Да-а, Ланзо, сегодня вы останетесь без вкусного, — девушка грустно улыбнулась.

Ирмгард ушёл на обход, распорядившись добавить свечей.

За разговорами не заметили, как всё закончили. Только распрямив спину, Наташа почувствовала, как устала. Сколько длилась «операция»? Вечность! За окном глубокая ночь.

Кристоф, весь потный, тяжело дышал. Он не смог сам разжать зубы и Ланзо ему помог.

Обработав, получившийся довольно аккуратным шов, наложили повязку.

Когда парень оказался в кровати, девушка облегчённо вздохнула, расслабляясь.

От протяжного собачьего воя и раздавшегося следом громкого звука рожка на крепостной стене, все вздрогнули, замерев и расширив глаза.

В проёме резко распахнувшейся двери вырисовалась сгорбленная фигурка Франца.

От порыва воздуха, прокатившегося по комнате, сальные свечи захлебнулись. Ярко вспыхнув, погасли.

Наташа застонала, пошатнувшись и хватаясь за руку воина:

— Что это, Ланзо?

— Отряд на подходе, — он прикрыл тёплой рукой ладонь лекарки. Его спокойный голос вернул ей самообладание.

Берта, оставшись с сыном, зажигала свечу от затухающих дров в камине.

Глава 21

В полукруглом зале горели факелы. В широко открытые двери задувал ветер, играя с огнём.

На крыльце собрались женщины, напряжённо всматриваясь в чёрный проём въездных ворот. Прискакавший гонец сообщил, что сзади следует отряд, вернее то, что от него осталось. Гробовая тишина нависла над замком. Только редкий вой собак нарушал разлившуюся обманчивую тишину.

Наташа спустилась с лестницы и вжалась спиной в холодную каменную кладку стены, теребя в кармане мобильник. Нос заложило, ноги гудели, виски сдавило клещами. В груди скользкой холодной гадюкой свивался страх.

Грохот поднимаемой решётки вызвал дрожь. Девушка почувствовала, что из носа потекла тёплая жижа. Стирая пальцами, не сразу обратила внимание, что это кровь. Лоскут ткани в кармане вместо носового платка пришёлся кстати. Завозившись с очищением кожи под носом, пропустила момент появления первых всадников. Рванувшиеся с крыльца женщины теснили её в сторону.

Воздух наполнился запахами крови и конского пота, протяжными звуками всхлипов, конского ржания, грубых бранных мужских слов, сливающимися в монотонный гул.

Наташа пожалела, что сошла с крыльца. Мимо неё проносились люди, цепляя её и толкая. Она отошла ближе к углу здания, сливаясь со стеной, стараясь никому не мешать.

По тяжёлому грохоту колёс по мостовой догадалась, что во двор въехала карета. Приподнявшись на цыпочки, с волнением смотрела на въезжавших всадников, высматривая Герарда. От мельтешения дымных потрескивающих факелов глаза слезились. Увидела Дитриха. Он, приподнявшись в седле, сдвинув брови, выкрикивал приказания, указывая рукоятью плети то в одну сторону, то в другую.

Девушка по стеночке поднималась на ступеньки, прикрыв нос тканью, чувствуя, что осталась совсем одна. Никому не было до неё дела.

Мимо проскочил Франц. Она успела ухватить его за руку:

— Господина видел?

Он отрицательно качнул головой, выворачиваясь, убегая.

В какой-то момент перед ней образовалось свободное пространство и она, онемев, уставилась на коней, ведомых мимо крыльца под уздцы. Через сёдла были перекинуты тела. Не мигая, она смотрела, словно в замедленной киносъёмке, как мерно покачивались в такт движению животных свешивающиеся руки, ноги. Убитые… За ними следовали женщины, закрыв нижнюю часть лица платками, поддерживая раненых, помогая им идти.

Свернув за угол, процессия направилась к казарме. Девушка, находясь под необъяснимым гипнозом виденного, увязалась за последней лошадью со страшным грузом. Убитых укладывали на вытоптанную траву перед входом в их последнее жилище. Наташа, приблизившись, щурилась, всматриваясь в тела мужчин. Кого она искала? Его сиятельство? Так его сюда не понесут.

Вытащив факел из подставки, она, смахивая набегающие слёзы, шла вдоль уложенных недвижимых воинов, склоняясь и заглядывая в их лица. Узнала Фортунато — сержант, итальянец… Одиннадцать человек…

В ногах последнего, покачиваясь, молча, сидела женщина с надвинутым на лицо платком.

Девушка остановилась, споткнувшись. Бруно? Словно не веря, склонилась, всматриваясь в покрытое грязью и кровью лицо. Бруно! Захлебнулась вскриком, выронив факел. Женщина подняла лицо, невидящим взором скользнула по госпоже. Эрна… Словно очнувшись, прачка подползла к боку мужчины, которого любила, опуская голову на его грудь, беззвучно зашептала, гладя его по слипшимся от крови волосам.