Академия которой нет (СИ) - Хаимович Ханна. Страница 5

Несчастный случай. Автомобильная авария.

Они куда-то ездили, но сейчас Анаис не хотелось выяснять куда. К своему загадочному Цералису или куда-то еще… С гибелью Натана все, что имело для него значение, бесследно исчезло.

Потом она забылась недолгим сном. А проснувшись, начала готовить побег.

***

Кажется, она задремала, привалившись головой к узкой оконной раме. Поскрипывание корабля и равномерный рокот магического мотора убаюкивали. Перед тем как провалиться в полудрему, Анаис думала о Натане. И сейчас, почти проснувшись, ненадолго увидела Натана — он улыбнулся из темноты и исчез.

Свет на палубе еще горел, но за окном уже занималась густая синева. Анаис протерла глаза и взглянула на часы. До прибытия в Ви-Саат оставалось часа полтора.

Скоро пароход начал замедляться. Поодаль сияла небольшая башенка пересадочной станции. Некоторые пассажиры принялись пробираться к выходу. Анаис тоже встала, прихватив рюкзак.

— Уже уходишь? — чуть разочарованно спросили рядом. Она не сразу поняла, что это заговорил парень с места напротив. Голос у него оказался глуховатый и мягкий, очень располагающий.

Анаис всегда питала предубеждение к беседам с попутчиками, но почему-то ответила:

— Нет, подышу воздухом. Мне до конечной.

Сосед улыбнулся.

На верхней палубе жизнь уже била ключом — ни следа сонливости и вялости, окутывавших пароход ночью. Рассветное небо было уже не синим, а темно-голубым. Его затягивали сплошные тучи. Светилась станция, точно гигантский улей, светились окна надстроек на палубе, рассеянный свет лился и снизу, где остались пассажирские салоны. Люди сновали туда-сюда, толпясь у трапов.

Анаис встала у борта в сторонке, повесила рюкзак на столбик и оперлась на перила. Крыши домов проплывали, казалось, под самым днищем корабля. Она склонилась вниз и наблюдала, как из подъездов приземистых двухэтажек выходят жильцы, как другие жильцы курят на балконах, а по карнизам бродят кошки. Потом жилой квартал сменился однообразными складами и ангарами, жмущимися к земле, затем их место заняла обширная стоянка, на которой выдыхали пар лоснящиеся автомобили, и наконец раздался глухой стук. Пароход пришвартовался к пристани.

Трудно было поверить, что академия уже совсем рядом. Какой-то час — и…

Еще трудно было поверить, что где-то идет холодная война, граница неусыпно охраняется днем и ночью, а академия постоянно перемещается, чтобы Сперавия, Железная империя, не напала на ее научный центр. А вовсе не из любви к таинственности или разнообразию.

Не связано ли расследование Натана с этим? Может, он напал на след очередных козней сперавийцев? Сколько на самом деле в академии сперавийских шпионов?

Сколько шпионов в Герратской республике? И что неприятель выкинет в следующий момент?

Герратцы жили в постоянном напряжении, а к главному противнику испытывали сложный спектр чувств — от враждебности и страха до странного влечения и восхищения. Кое-кто предпочитал называть это завистью. Сперавийцы всегда были на шаг впереди. Им не сиделось на своей стороне земного шара, и они то и дело вступали в стычки с дружественными Герратской республике государствами, разрушали союзы, вились на подступах, как осы… Манили своими магическими и техническими достижениями — но зорко следили за достижениями герратцев. И герратцы отвечали тем же. Постоянно множились слухи то о всесокрушающей сперавийской магической бомбе, которая вот-вот уничтожит Ферраль, столицу Геррата, то о герратской бомбе, которая вот-вот истребит всех сперавийцев. Правительства не опровергали это, вели публичную переписку и обменивались пропагандистскими шпильками. И постоянно всплывали громкие дела шпионов и шпионов-магов. Как правило, после провала их ждала незавидная судьба.

Не связался ли Натан со шпионажем?

Анаис поежилась. Утренний ветер заползал под куртку, пальцы начинали стынуть. Приближалась середина месяца септора, а с ней и конец лета…

— Чаю?

Она вздрогнула и обернулась. Ну конечно — парень-сосед. В руках у него было два картонных стаканчика, исходивших фруктовым паром. Анаис заинтересованно потянула носом.

— Тебе с лимоном или с облепихой?

— А если никакого? — поддразнила она.

— Значит, мне больше достанется, — фыркнул сосед.

— Тогда с облепихой, — сказала Анаис и блаженно сжала в ладонях стакан, чувствуя, как по рукам разливается тепло. — Спасибо.

— Не за что. Кстати, я Ларс.

— Анаис.

Корабль снова лязгнул, зарокотал, всколыхнулся всем корпусом, так что пришлось ухватиться за перила — и отделился от пристани. Хлестнул холодный ветер, неся редкую морось. Станция медленно проплыла мимо и осталась позади: сияющие окна, широкие причалы и оглушительный гул голосов.

Вкус чая показался божественным. На дне стакана виднелись ягоды облепихи, сочная мякоть и немного меда. Анаис обжигалась, но не могла оторваться, пока не выпила половину.

— Теперь ни одной остановки до самой конечной… — сказал Ларс и умолк, точно опасался говорить, что ждет его там, в Ви-Саате. Анаис покосилась на него.

— И по какому делу вы… ты туда?

— «Вы»? — понимающе усмехнулся Ларс. — Что, из этих?

Спрашивал он не презрительно. Скорее деловито, будто просто пытался определить, с кем общается: с человеком из своей среды или из чужой. Анаис не знала, к какой среде принадлежал он сам, но догадывалась, что явно из простонародья.

— А если из этих, то что? — улыбнулась она краешком губ. — Будем кривиться на проклятых аристократов?

— С аристократами — с ними деликатность нужна, — хмыкнул собеседник. — Я бы тогда… поласковее.

Отчего-то прозвучало это на грани непристойности. Но Анаис не смутилась, как раньше. Разговор ее забавлял.

— Я уже не аристократка. Если разобраться, я покойница… Не обращай внимания. Я хочу начать новую жизнь, — сказала она. Ларс отсалютовал стаканом чая в ответ.

— Новая жизнь покойницы. Интересно. Звучит оптимистично, — заявил он. — Сама-то куда летишь? И откуда?

Вопрос «откуда?» мог показаться странным, но Анаис понимала, что за ним кроется. Из какой жизни выпала новоявленная покойница, что у нее позади, что гонит ее прочь от былого? Впрочем, откровенничать она не собиралась. А в заметке, как добираться до Академии, ничего не говорилось о том, можно ли рассказывать, куда направляешься.

— В чужой город из родного предместья, — уклончиво ответила она. — Вообще-то я первая спросила!

— Таинственная незнакомка, — развеселился Ларс. — Ну, у меня все не так загадочно. Ушел из семьи, четыре года прослужил на границе с Фараццой. Теперь лечу… — он задумался, закусив губу, — да, пожалуй, к новой жизни. Тебе не кажется, что мы направляемся в одно и то же место?

— Может быть, — усмехнулась Анаис. — Приземлимся — увидим. А как понимать «ушел из семьи»? Бросил жену с детьми, что ли?

— Нет. Просто у меня, хм… много родственников, у которых было свое представление о том, чем я должен заниматься.

— Ты что, вещи в салоне оставил? — вдруг спохватилась она. — Иди и забери, украдут же!

— У меня-то? Не украдут, — Ларс странно улыбнулся.

Анаис допила последние сладкие капли со дна и с сожалением отправила пустой стакан в урну. Уже совсем рассвело. Пароход плыл по воздуху над рыжеватыми полями, с которых еще не собрали урожай. На горизонте бесконечные поля и редкие домики фермеров сменялись пестрой кашей городских окраин.

Внезапно налетел порыв ветра, и морось превратилась в ливень, окатив с головы до ног. Анаис непроизвольно зажмурилась, еще успев увидеть, как сверху стремительно опускается нечто огромное, черно-серое… а когда открыла глаза, оно уже было вокруг.

Реальность точно сложилась складками, наползающими друг на друга. Ноги чувствовали доски палубы — и палуба была прямо перед глазами, издевательски вырастая из настила. Разум осознавал, где небо, а где земля, и сила притяжения не исчезла. Но у Анаис резко закружилась голова, и пространство утратило ориентиры. Она слепо взмахнула руками, пытаясь за что-то ухватиться, нашарила столбик бортового ограждения и поняла, что он словно стал выше, толще и сделан не из металла, а из дерева.