Анна, одетая в кровь (ЛП) - Блейк Кендари. Страница 7

— Кармел, — говорит один из них. Не было необходимости смотреть на него, чтобы понять, что он парень Кармел. Или был им. На его лице проступают желваки, когда он произносит ее имя. По реакции Кармел, ее вверх поднявшихся бровей, я понял, что он ее бывший.

— Ты идешь сегодня? — спрашивает он, полностью игнорируя меня. Я нахожу это забавным. Приз достается ревнивым качкам в четвертом проходе.

— А что сегодня? — спросил я.

— Ежегодная вечеринка Края Света, — она закатывает свои глаза к небу. — Мы каждый год празднуем ее ночью первого дня в школе.

Ага, с тех пор, как показали «Правила секса» [19].

— Звучит круто, — я отвечаю. Я больше не мог игнорировать неандертальца, поэтому протянул руку для знакомства.

Только самый ебанутый из ебанутых откажется пожать мне руку, и я только что встретил его. Он кивает своей головой и говорит «привет». Он не представился, но за него это сделала Кармел.

— Этой Майк Андовер, — она кивает на других. — А это Чейз Путнем, Саймон Перри и Уилл Розенберг.

Они все кивают, как конченые придурки, кроме Уилла Розенберга, который пожимает мою руку. Он единственный из них, который не выглядит полным дебилом. На нем висел пиджак, и, похоже, он его стыдился. Ну, или стыдился его носить при этих людях.

— Ну, так ты идешь или как?

— Я не знаю, — отвечает она раздраженно. — Посмотрим.

— Мы будем у водопада около десяти, — говорит он. — Дай мне знать, если тебя надо будет подбросить.

Когда он уходит, Кармел вздыхает.

— О чем они? Какой еще водопад? — спрашиваю я, проявляя интерес.

— Вечеринка будет на водопаде Какабека. Каждый год она меняет свое расположение, чтобы избавиться от копов. В том году она была на водопаде Троубридж, но все испугались, когда… — она запнулась.

— Когда что?

— Ничего. Просто тупая история про призрака.

Неужели повезло? Обычно у меня проходит неделя, прежде чем я могу с кем-то поговорить и узнать, что нужно. Это, знаете ли, не легко.

— Я обожаю истории о призраках. Я бы умер за новую страшилку. — я подошел и сел напротив нее, облокотившись на стол. — К тому же, кто-то должен мне показать ночную жизнь Тандер-Бэй.

Она смотрит мне прямо в глаза.

— Мы можем взять мою машину. Где ты живешь?

Кто-то следил за мной. Ощущение было настолько острым, что мне казалось, что преследователь вскроет мне мозги одним взглядом и пронзит голову насквозь. Я слишком горд, чтобы развернуться: я прошел через многое дерьмо, чтобы струсить из-за какого-то человеческого преступника. Но, вполне возможно, у меня просто паранойя. Хотя это вряд ли. За мной кто-то шел, и этот кто-то дышал, что приводило меня в шок. У мертвецов обычные мотивы: ненависть, боль, замешательство. Они убивают тебя, потому что им больше ничего не остается делать. Живым же людям обычно что-то нужно — мой преследователь хотел чего-то от меня. Из-за этого я нервничал.

Я продолжаю упрямо идти, порой останавливаясь, чтобы заметить тень моего преследователя. Мысленно я проклинал себя за то, что отложил покупку машины. Интересно, смогу ли я увести его в сторону от моего дома? Я останавливаюсь, снимаю свой кожаный рюкзак и роюсь в нем до тех пор, пока не нахожу мешочек, в котором лежит нож. Все это начинало меня бесить.

Я иду по грустному пресвитерианскому кладбищу, которое явно в плохом состоянии: могилы украшены безжизненными цветами, а с них свисают грязные ленточки, порванные ветром. Рядом со мной надгробие лежало так странно, и казалось, что сразу под ним лежал человек. Невзирая на всю эту грусть и неизбежность, кладбище было тихим… и меня это немного успокаивало. В центре кладбища стояла женщина, вдова, и смотрела прямо на надгробную плиту мужа. Ее шерстяное пальто туго висело на плечах, а голова была обвязана тонким платком. Меня так зацепил преследователь, что до меня не сразу дошло, что женщина одета в шерстяное пальто. В августе.

У меня першит в горле. Она поворачивается на шум, и я замечаю, что у нее совсем нету глаз. На их месте — серые камушки, которые смотрят на меня, не моргая. На ее лице было столько глубоких морщин, что казалось, часть из них нарисована черным маркером. У нее однозначно есть своя история. История, из-за которой у нее теперь серые камушки вместо глаз. История, которая привела ее, как я понял, к своему телу. Но меня преследовали, поэтому я не мог здесь оставаться.

Я открываю свой рюкзак и достаю атаме. Старая женщина замечает его блеск и начинает шипеть в безмолвной улыбке. Затем она разворачивается и медленно уходит в землю. Действие очень напоминало человека, который спускался вниз эскалатором. Я совсем ее не боялся, просто был слегка смущен, что не сразу догадался, что она мертва. Женщина оставила бы мне шрам, если бы подошла ближе, но она не из тех призраков, которые убивают. Будь здесь кто-либо другой, он бы просто ее не заметил. Но не я. Я всегда вижу подобные вещи.

— Как и я.

Я подпрыгнул от неожиданности — голос звучал у моего плеча. За мной стоял паренек, Бог знает сколько. У него были рваные черные волосы, черные очки, худое и длинное тело, скрытое под одеждой, которая определенно ему не шла. Такое чувство, что я видел его в школе. Он кивает в сторону кладбища.

— Страшная старушка, да? — произносит он. — Не беспокойся. Она безвредна, ходит сюда около трех недель. И я могу читать мысли людей, если они думают о чем-то очень усердно. — на его лице появляется полуулыбка. — Кажется, ты всегда так думаешь.

Я услышал звук падающего предмета и понял, что уронил свой нож. Звук, который я услышал, означал, что мое атаме покоится на дне рюкзака. Я знаю, что это он преследовал меня, и мне стало легче. В то же время, я считал, что телепатия — очень дезориентирующая вещь.

Ранее, я уже имел дело с телепатами. Некоторые друзья моего отца были ими в какой-то степени. Он говорил, что они полезны. Я считаю, что, по большей части, они жуткие. В первый раз, когда я встретил его друга Джексона, которого сейчас я безумно уважаю, я надел кепку с фольгой снаружи. Ну, а что? Мне было пять лет. Я думал, это поможет. Но в данный момент под рукой не было такой кепки или другого куска фольги, поэтому я старался думать иначе… что бы это ни значило.

— Кто ты? — спрашиваю я. — Почему ты меня преследуешь?

И тогда я понял. Его подослал Дейзи. Паренек-телепат, который хотел взяться за дело. С чего бы ему еще следовать за мной? И откуда он знает, кто я? Он ждал. Поджидал меня в школе, как змея, затаившаяся в траве.

— Хочешь перекусить? Я умираю с голоду. Я не преследовал тебя в течение длительного времени. Моя машина прямо за углом. — он поворачивается и уходит, потрепанные края его джинсов трутся об землю. У него походка, как у побитой собаки — голова согнута, руки в карманах. Не знаю, где он достал этот пыльный зеленый пиджак, но, скорее всего, он купил его в армейском магазине, который я прошел два квартала назад.

— Я объясню все потом, — произнес он через плечо. — Пошли уже.

Я не знаю почему, но последовал за ним.

Он ездит на «Форде Темпо» [20]. Его цвет состоит из шести оттенков серого, а рычит так, если бы им управлял злобный малый, которой возиться с лодкой в ванной. Место, в которое он меня привез, называется «Чаша суши», и оно, на самом деле, выглядит дерьмово снаружи, но внутри там довольно мило. Официантка спрашивает, будем мы традиционную еду или обычную. Я оглядываюсь вокруг и замечаю низкие столики, с лежащими рядом ковриками и подушками.

— Обычную, — говорю я быстро, прежде чем этот психованный парень вставит слово. Я никогда ничего не ел, сидя на коленях, и именно сейчас мне казалось, что я выгляжу не неловко, хотя чувствовал себя абсолютно наоборот. После того, как я сказал парню, что ни разу не ел суши, он заказывает нам еду, чтобы избавить меня от чувства дезориентации. Это походило на все эти сны, в которых ты только и можешь наблюдать за человеком — собой, — который делает непонятно что, ты на него кричишь, но ничего не можешь с этим поделать.