Во власти будущего (СИ) - Ларионова Виола. Страница 23

Глава 8

Первый вдох был весьма тяжелым. Сердце и грудь болели, рука потянулась к стреле, которой там не было. Открыла глаза. Сквозь крону деревьев на меня смотрели десятки, если не сотни, звёзд. Когда в глазах появилась ясность, посмотрела на рану — ничего! Даже пятна крови не было.

Вот тут пришло осознание и то, что я видела за секунду до того как "умереть". В последний момент Лия закрыла меня грудью, принимая стрелу в себя. Мутная пелена из слез лишила меня зрения, а из груди вырвался крик, вместе с болью и утратой.

— Ива, солнышко, успокойся, — ласково проговорила мама. В её голосе слышалась боль и печаль.

— Где она?

Я стала на ноги, они не хотели меня держать и были словно налиты свинцом. Чудом заставила себя идти.

Сестра лежала в нескольких метрах от меня. Юстин держал её за руку и, не стесняясь, рыдал.

— Лия… — в горле образовался ком, хотелось зарыдать, — Лия, очнись, прошу… — тормошила её за плечо.

— Ива, она умерла.

— Нет, она не могла, она сильная. Лия, открой глаза, прошу тебя, — взяла её голову руками и принялась трясти. В детстве, она меня всегда так будила, говорила, что только этот способ действует. Он действует, она должна проснуться, должна. Она не может бросить меня. Без нее я не смогу… не смогу…

— Ива, я видел, как её душа покинула тело. Вы были в связке, и ты с трудом выжила.

— Нет! — сорвалась на него. — Она жива! Лия, сестренка, любимая, не покидай меня, ты не можешь. Ты не должна… Пожалуйста… — разрыдалась, положив голову на окровавленную грудь. Мне не хотелось верить в сказанное некромантом. Мне хотелось кричать…

— Проверь свою связь, — посоветовал Даудов.

В любой другой момент, я удивилась бы его присутствию и маминому, но не сейчас. Сейчас, я сделала так, как он сказал.

Что я почувствовала? Пустоту. Чёрную дыру. Боль. Даже до пробуждения магии, у нас была связь, не такая, как после, но что-то было, а сейчас — ничего. Только пустота.

— Почему вы не спасли её? Почему? — обида и непонимания рвали мою душу на части, точнее то, что от неё осталось после этой утраты.

— Мы не могли, — отозвался Юстин. — Она умерла мгновенно.

Я впала в истерику. Звала сестру, просила, чтобы она ожила, достала зелья, вливала их в неё, но всё было тщетно, она не дышала, сердце не билось, лицо не приобретало живительный румянец.

Мама пыталась со мной поговорить, но я не слышала её, никого не слышала, просто потому что не хотела…

Сколько прошло времени, не знала, но так и уснула, обнимая сестру и моля богов, в которых раньше особо не верила, о жизни для сестры.

Проснувшись, не хотела открывать глаза — боялась. Тело болело от неудобной позы. В голове, словно фильм, прокрутились события вечера. Мне снова не верилось в произошедшее. Проверила связь и захлебнулась пустотой.

Дыхание сбилось, глаза защипало от не прошеных слёз, пришлось одернуть себя и приказать не плакать. Встала с груди сестры и посмотрела на её прекрасное, бледное лицо. Медленно свыкалась с мыслью о потере сестры.

Сзади подошёл Арон и заключил меня в объятия. Я не знала, что сказать, он тоже.

Осмотрев поляну, увидела чуть поодаль костёр, возле которого сидели мама, Даудов и Юстин. У всех на лицах застыла скорбь, для нас для всех Корнелия была дорога.

Высвободившись из объятий парня, тяжелым шагом пошла к ним.

— Вы оба, — показала пальцем на куратора и маму, — рассказывайте, что здесь творится и кто за этим стоит!

Мама ответила немым удивлением на вопрос, а вот Даудов сохранял спокойствие, которое мне казалось фальшивым.

Гнев во мне вскипел, заполняя образовавшуюся пустоту. Я только что потеряла самого близкого человека, а куратор молчит, хотя что-то знает.

— Господин Даудов… — предупреждающе.

Он молчал, а я разозлилась ещё сильнее, если такое вообще возможно.

Начала плести заклинание правды, оно было не только руническим, но и словестным. Все поняли, чего я хочу. Мама пыталась меня остановить, но не смогла прорваться сквозь щит, она даже переместиться ко мне пыталась.

Арон пытался отговорить меня, напоминая, о последствиях, Юстин поддерживал его, хотя, я сомневалась, что он действительно этого не хочет.

Даудов не моргая смотрел мне в глаза. Руки сложены на груди, а на губах играет ухмылка. Кто-то не верил в то, что у меня получится это заклинание.

Я закончила, с плетением и смотрела, как оно окутывает Даудова, словно паук свою добычу. Его защита лопнула и осыпалась мелкими осколками, словно стеклянный елочный шарик. Ухмылка архонта вмиг погасла, глаза помутнели.

— Что вы здесь делаете? — начала допрос я.

— Я почувствовал гибель Корнелии. Её браслет оповестил меня, сообщил об этом вашей матери, и она перенесла нас сюда.

— Ивания, — строго одернула мать, — это тебе могу я рассказать и без "Правды".

— Зачем нас сюда послали? Кто за всем стоит? Кто наслал на нас головорезов и элиту?

Я не собиралась прекращать. Я должна знать, кому мстить.

— На разведку. Мы давно подозревали, что нет никакой войны, всё это отговорки, для чего-то более масштабного, чего именно, не знаю. Кто стоит за всем этим, не знаю, но есть предположения, что это Советы. Кто-то из министров.

— Такие предположения были и у нас, — огрызнулась я. — Конкретно вы к этому причастны?

— Нет.

Это принесло мне облегчение и огорчение одновременно.

— Что ещё вы знаете?

— Семьи Бергер и Зарудных. Есть подозрения, что и они к этому причастны.

— Лиола, Рэй и Алекс… — это был ещё один удар. Где-то в глубине души, я подозревала, что они не оставят нас в покое. Главное, чтобы Элис не была в этом замешана. Этого я не переживу.

Подойдя к хладному телу сестры, склонилась над ней, заключила в объятия, и погладила шелковистые волосы.

— Я люблю тебя, и всегда буду любить. Ты навсегда останешься в моём сердце. Мне жаль, что всё так произошло… — слёзы упали на её грудь. Странно, я думала, что всё уже выплакала вечером. — Я отомщу за твою смерть, обещаю. Прощай, сестренка. — встала с колен. — Кто-нибудь хочет попрощаться?

Все по очереди подошли к Лие. Кто-то говорил что-то, кто-то плакал, но чаще и то и другое.

Когда всё закончилось, я попросила Арона помочь. Облила её специальным зельем, а Арон сплел руны испепеления. За считанные минуты тело сестры превратилось в прах, который тут же разнес ветер.

— Огонь, к огню, — прошептала мама, утирая слёзы и пряча лицо на груди Даудова.

Вот сейчас, когда её тело превратилось в пепел, поняла что это не шутка, она реально умерла, и пути назад нет, как и надежды.

Я подошла к Лёпе, в глазах которого тоже были слёзы. Все скорбели о сестре.

— Ты куда? В унисон спросили братья и мама.

— В Сангрию.

— Я с тобой, — Арон быстрым шагом приближался к нам.

— Нет. Арон, прошу, не обижайся и не злись, но мы должны расстаться.

— Что? Почему? — маска безразличия, которую он надевал, дала трещину. Я видела, что причиняю боль своими словами.

— Я не могу подвергать опасности твою жизнь и жизнь других. Я буду мстить, и помощь мне не нужна. Прощай.

Пнув чунцыла ногами в бок, взмыла в небо.

Я создавала порталы в воздухе, укорачивая мой путь, насколько могла и, тратя на это весь резерв и всю энергию кольца.

Слёзы боли душили меня. За половину суток потеряла двух любимых мне человек. В этом мире, я осталась одна и это мой выбор. Я буду мстить, и пусть за это отправлюсь на казнь, но я должна положить конец всему этому. Ради антимагов, ради мамы, ради сестры… Возможно это глупый и импульсивный поступок, но сейчас я видела только такой выход. Если за всем этим стоит кто-то из Советов, то моим близким несдобровать, а значит, это единственное верное решение. Надеюсь, они поймут.

Солнце село за горизонт, но я не спешила останавливаться. Ночь освещала дорогу полной луной, что позволяло легко ориентироваться. Усталость сморила меня ближе к рассвету. Приказав Лёпе приземляться, мы стали на короткую стоянку. Выудив из сумки на седле пару яблок ими и перекусила. Дала чунцылу вольную, но попросила далеко не отлучаться.