114 баллов (СИ) - Васильева Алиса. Страница 36

Кого, интересно, Татьяна так видела? Что за монстр? Я принялся внимательно рассматривать рисунок. Татьяна всегда прорисовывала какие-то детали внешности или одежды своих моделей. На портрете Камилы это была кисточка косы, у Май — ее пиджак, у меня — глаза.

Тонкая фигура, напоминающая изломанную линию, и длинные переплетающиеся светлые щупальца во весь лист. Никаких подсказок. Ну как так?

Я отбросил листок. Может, я просто не знаю этого человека.

И тут, как бы в насмешку, рисунок щупалец сложился в две буквы Ф.

Нет. Не может этого быть. Франческа Фандбир?

Кракен с рисунка пугал. Сомнения в том, стоило ли рассказать о Франческе Константину, вспыхнули с новой силой. Что, если она действительно кракен?

Несколько раз я даже брался за телефон. И что я скажу Константину, вытащив его из супружеской или, что еще хуже, чужой постели? Что я на ночь глядя испугался картинки?

Уснул я только к утру. Вторая подряд бессонная ночь взвинтила мои нервы до предела.

При дневном свете кракен уже не пугал, и идея позвонить Константину казалась полным ребячеством.

Я выпил кофе, еще раз перечитал «свои» тезисы, надел костюм и стал дожидаться машины. Я мог бы доехать до здания Сената и на метро, но Константин, кода я вчера озвучил ему эту идею, скорчил гримасу и велел не выпендриваться.

Сенат оказался гораздо проще, чем я себе его представлял. Честно говоря, мне в воображении виделось что-то наподобие Дворца искусств — мрамор, фрески, бархат, паркет и позолота. Ничего подобного, хотя Сенат и занимал здание старого дворца того периода, когда о Доктрине даже не слышали.

Интерьеры Сената были суперсовременными: автоматическая система идентификации, быстрые бесшумные лифты, видеопанели, транслирующие происходящее в зале заседаний и в Городе, информационные терминалы, и везде сплошной светлый пластик. Отвлекаться от работы просто не на что.

Приветливая девушка встретила меня у дверей и проводила до моего места в зале. Одинокий столик с креслом в первом ряду у трибуны спикера и стола президиума, но все-таки на отшибе. Остальные кресла стояли рядами, так, что сенаторы сидели рядом друг с другом.

Я сел, внезапно почувствовав себя гораздо более одиноким, чем в моей квартирке у пустыря.

Прям как диковинная зверушка в зоопарке. Меня с интересом рассматривали, но, стоит отдать сенаторам должное, дружелюбно приветствовали кивками и улыбками. Я угрюмо кивал в ответ. Лучшие умы Города и я.

Скорее бы все началось и закончилось.

Большие электронные часы показали 9:00, но президиум за своим столом так и не появился. По реакции сенаторов я понял, что это не нормальное явление. Примерно через двадцать минут к трибуне спикера подошел какой-то мужчина.

— Господа, у нас непредвиденная ситуация. Повестка дня сегодня будет изменена, заседание пройдет в закрытом режиме. Мы с минуты на минуту ожидаем приезда министра сельского хозяйства, который выступит с экстренным заявлением. Далее последует доклад директора отдела безопасности, мы также ожидаем приезда в Сенат чрезвычайного канцлера и членов Капитула.

По залу прошла волна шума.

— Терпение, господа, никакой дополнительной информацией я не располагаю.

Что такое у нас еще случилось? В глубине души я знал ответ на этот вопрос. Франческа говорила о нескольких днях на реализацию своего плана. Похоже, время вышло.

Министр сельского хозяйства Грин, он же директор «Зеленого треугольника», прибыл примерно к десяти часам. По его виду было понятно, что у нас стряслось что-то очень серьезное.

У меня перед глазами стоял нарисованный Татьяной кракен.

Некоторое время министр одиноко сидел за столом президиума, пока к нему не присоединились Май, мужчина, чем-то неуловимо похожий на Константина, которого я определил для себя как директора отдела безопасности, и благообразный старик — спикер Сената.

По кивку Май министр сельского хозяйства обреченно поднялся на трибуну, вытер платком мокрое от пота лицо и оглядел зал потухшим взглядом.

Вокруг царила мертвая тишина.

— Господа, сегодня ночью на «Зеленом треугольнике» произошло ЧП.

Министр залпом выпил стакан воды и с трудом продолжил, вымучивая каждое слово.

— Недавно модернизированная система орошения дала сбой.

Длинная пауза.

— Вернее, мы подозреваем саботаж.

Снова пауза.

— По предварительным данным, в систему орошения было добавлено вещество, приведшее к гибели всего, что подверглось обработке.

Очередная пауза.

— В результате технического сбоя, который мы также считаем саботажем…

Тяжелый вздох, прекрасно слышимый в гробовой тишине зала.

— Обработке сегодня ночью вне графика подверглись все наши поля и теплицы.

Еще один стакан воды. Я тоже почувствовал, что мое горло пересохло. Все поля «Треугольника»? Как? Это же просто невозможно!

Жажда сковала горло обручем. Пазл сложился в картину. Я опять позволил этому произойти — я же все знал, как и тогда с Пиком, Франческа ведь все мне показала и рассказала, но мне опять не хватило ума понять, что именно я знаю.

Мне нужно было просто позвонить Константину.

— То есть, если коротко, мы потеряли весь наш урожай на полях и в теплицах, — фраза прозвучала как приговор.

Тишина разом превратилась в гул множества голосов, который тем не менее смолк, когда министр снова заговорил.

— Но это, боюсь, не самое страшное.

Господи, что у нас еще-то случилось? Небо частично обвалилось?

— Мы взяли на анализ образцы почвы. Если выяснится, что эта стерва отравила почву, мы столкнемся с куда более тяжелыми последствиями.

Они знают, что это Франческа. Если бы только я предупредил их!

— Вы знаете, кто это сделал?

— Городу грозит голод?

Вопросы сыпались на министра со всех сторон, но он на них даже не реагировал. Было очевидно, что он и на ногах держится из последних сил.

— На вопросы ответят директор Йохансон и госпожа канцлер, — повысил голос спикер.

Главный безопасник директор Йохансон сменил на трибуне совершенно расклеившегося министра. Он гораздо лучше держал себя в руках.

— У нас есть единственный подозреваемый — техник тепличного комплекса Франческа Фандбир, — начал он.

По движению голов и взглядов сенаторов, устремившихся к пустому месту в третьем ряду, я понял, что сенатор Фандбир сегодня отсутствует. Вероятно, он был уже в курсе произошедшего.

— Ее задержали? — раздался выкрик из зала.

— Ищем и скоро найдем, — голос директора был абсолютно бесцветным и лишенным всяких интонаций.

— Преступление готовилось тщательно и долгое время. Фандбир через своих друзей имела отношение к модернизации оросительной системы, а также непосредственно занималась работой с удобрениями, под видом которых она и ввела это пока неизвестное вещество, — продолжал он. — К сожалению, «Треугольник» слишком поздно сообщил нам о произошедшем, в результате чего было допущено несколько фатальных ошибок.

— Мы не знали, что это такое! Отправить людей по домам казалось разумным! — почти взвизгнул министр сельского хозяйства.

Мне это тоже показалось разумным. Если на полях делать нечего, зачем держать на «Треугольнике» толпу народа?

Директор Йохансон ничем не выдал своего раздражения, его речь была все такой же размеренной.

— Вся утренняя смена теплично-полевого сектора «Треугольника» видела, что произошло с урожаем. Поверьте мне, картина там очень эффектная — выглядит все как экологическая катастрофа. Сейчас эти люди уже дома, слухи распространяются со скоростью лесного пожара, и в ближайшие часы мы ожидаем начала паники. Торговые сети уже фиксируют всплеск спроса на продовольственные товары. Мы также считаем вероятным, что люди начнут самовольно покидать свои рабочие места. При худшем варианте развития событий возможные массовые беспорядки. Наши особые подразделения и силы Департамента правопорядка уже готовы выйти на улицы. В ближайший час необходимо принять решение об объявлении режима чрезвычайной ситуации, возможно, потребуется ввести комендантский час.