На острие (СИ) - Кутузова Елена. Страница 5

Поднявшись по ступенькам, я толкнула недавно смазанную дверь и вошла в Логово. Так мы называли эту огромную квартиру, которую трейсеры облюбовали и обжили давным-давно. Вспомнилось, как стояла на пороге впервые, открыв от удивления рот, так что Ларс пошутил про ворону.

Легкая мебель из стальных труб и настоящего дерева сохранилась почти в первозданном виде. Ее изредка подкрашивали, чтобы не ржавела сильно. И даже стекла панорамного окна мылись раз в год — как они остались целы, для меня до сих пор было загадкой. Но думать об этом сейчас сил не осталось. Добраться вон до того дивана и спать! Но сначала — напиться. Вдосталь, как следует, смачивая пересохшее горло. Для этого в шкафу стояла батарея бутылок со свежей водой. Обновлять запасы тоже входило в непреложный закон нашей компании.

Рядом лежала упаковка соленых галет. Но я так устала, что о еде не думала. Спать! Все — потом.

6

Солнце светило прямо в глаза. Я попыталась отвернуться, чтобы поспать еще немножко, но услышала шаги.

Сон как рукой сняло. Миг — я и на ногах, готовая бежать без оглядки.

— Лара! Ты чего?

— Напугал! — я упала обратно на диван. — Напугал…

Паника не прошла, осталась холодом в позвоночнике, напряженными мышцами, обостренным слухом. Казалось, я слышу то, что происходит в соседнем доме.

— Ну, тише, тише! — Ларс уселся рядом, обнял. — Рассказывай, что стряслось. В новостях кошмар, что творится…

И я рассказала. Спокойно, без эмоций, словно книжку читала. Даже плакать не хотелось. Внутри поселилась пустота.

Ларс не перебивал, только крепче прижимал к себе, словно старался укрыть он несчастий.

— Я когда тебя на экранах увидел, думал, с ума сойду. Кинулся к дому, а там полиция, клановцы, врачи. Суетятся, свидетелей ищут. Понял, что тебя не нашли и свалил на всякий случай. Всю ночь просидел в подвале, ждал…

— А я… не пришла.

— Да только утром догадался, что если ты жива, то будешь прорываться в запретку. Ну, и рванул сюда. А с коммуникатором хорошо придумала.

Он обнял меня уже двумя руками. И холод, заставляющий дрожать даже в это жаркое лето, отступил. Зато пришло понимание, что случилось страшное. Что я одна, что никогда больше мама не будет ворчать на не помытую посуду, а папа не подмигнет хитро, подсовывая в рюкзак шоколадку. Что никто не будет заставлять учиться, и не будет семейных ужинов, когда болтаешь обо всем, слушаешь, что произошло за день, рассказываешь о своем, обсуждаешь новый фильм или планируешь совместный поход в парк.

В горле стало больно. Слез не было, вместо них наружу вырвался звериный вой. Я кричала, срывая голос, хотелось, чтобы все оказалось неправдой, не верилось, что это не кошмарный сон.

Ларс крепко стиснул мои плечи, не позволяя упасть. Прижимал к себе, гладил по спине, лицу, шептал что-то, что не получалось разобрать. Но его усилия помогли — пришли слезы.

Рыдала также, в голос. Плакать было больно, в глаза словно песка насыпали, а потом пришло опустошение.

— Ларс? — подняла голову, чтобы заглянуть в его серые глаза.

В них плескалась тревога.

— Прости, я не знаю, чем помочь… — он наклонился к самому лицу, дыхание коснулось моей щеки.

И губ.

Поцелуй пах мятной жвачкой. «Двойная свежесть». Даже летом от этого вкуса кидало в дрожь. А теперь он действовал, как заморозка. Как-то мне вправляли выбитый на трассе сустав, делали анестезию. Правда, руки потом долго не чувствовала.

И теперь было точно так же. Боль ушла. Не совсем, но забилась куда-то в уголок, свернулась клубочком, готовая возвратиться, как только закончится действие лекарства.

И хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось, этот поцелуй со вкусом дешевой жевательной резинки.

Я тянулась в Ларсу, к его губам, пила поцелуи, словно микстуру от всех болезней и мечтала о большем. О том, что заставит забыть о боли навсегда, вернет все на свои места, позволит жить… Что это — я не знала. Но точно связано с Ларсом.

Он отстранился первым:

— Прости, не нужно было…

Стало холодно. Я обхватила себя руками, стараясь согреться хоть немного. На плечи тут же опустился старый, затертый до прозрачности плед. Несмотря на заплатки, натуральная шерсть еще грела, поэтому мы берегли эту роскошь, которую кто-то из группы притащил в Логово. Так давно, что мы уже не помнили, кто именно.

— Вот, — Ларс добыл из рюкзака термос. — Я подумал, тебе понадобиться.

От запаха куриного бульона скрутило желудок. Пришлось подтянуть ноги к животу, так меньше болело.

— Спасибо. Не хочется…

— Ты, вообще, когда ела в последний раз?

На глаза снова навернулись слезы. Теперь — от заботы. Без родителей, конечно, пусто и больно. Но почему я решила, что я — одна? А Ларс?

Единственное, чем могла отблагодарить за заботу — выпить весь бульон.

Желудок угомонился почти сразу. По телу разлилось тепло, потянуло в сон.

— Отдыхай.

— Ты не уйдешь? — получилось слишком жалобно. И не нужно. Ларс из небогатой семьи, школу в прошлом году закончил и теперь вынужден подрабатывать, чтобы сводить концы с концами. Ему некогда сидеть тут и утирать мне слезы!

— Не уйду, — его рука нежно погладила по щеке. — Я никуда не уйду!

Он передвинул кресло так, чтобы быть поближе и достал из рюкзака планшет. Дешевенький, но на какой денег хватило. А я ведь хотела подарить ему на день рождения новый, посовременнее. Даже деньги копила, иногда подрабатывая после школы в кафешках посудомойкой или уборщицей. Теперь счет заморожен, если только кто-то дотошный не нашел коммуникатор раньше полиции и не подсуетился.

Переживания, усталость и сытость сделали свое дело. Я хоть и проспала большую часть ночи, а отрубилась мгновенно. И проснулась глубоко после обеда, когда в Логово стали подтягиваться остальные.

Новости они приносили неутешительные.

Мои фото по-прежнему крутили на всех новостных экранах. Ларс тут же заметил, что, видимо, Клану от меня что-то надо, иначе бы полиция не рыла землю копытом, а потихоньку тянула дело, уповая на случай.

А уж после того, как явившиеся близнецы заявили, что в подвале был обыск и там разнесли все, найдя заначку травки, просто взбесился:

— Какой идиот там эту гадость хранил? Говорил же: курить — курите, а закладки не делать! Опять Ольга с Марком дурили? Или вы?

Близнецы переглянулись. Изредка они набивали кальян марихуаной, но особо не увлекались. И хором запротестовали:

— У нас никто «Зеленого Дракона» не курит.

Ларс сжал кулаки: эта смесь стоила дорого, из наших многим была не по карману. Тем более что основные обитатели подвала — трейсеры, они почти не позволяли себе лишнего, понимая последствия.

— Подкинули? — пискнула я, кутаясь в плед. Несмотря на то, что солнце заливало комнату, меня знобило.

7

— Как пить дать! — близнецы начали разминаться. К ним присоединилось еще человека два.

— Ларс? А ты?

Он покачал головой:

— Сегодня без меня.

Я знала, что это значит — отказаться от бега. От полетов с крыши на крышу, от прыжков и трюков. Больше, чем движение, Ларс любил только рисование. И в глубине души жила надежда, что меня.

— Может, пойдешь?

Он покачал головой:

— Не сегодня. Устал.

Ложь. Милая и такая приятная! А для меня — крохотная искорка хоть чего-то хорошего в пучине безнадеги.

Как только мы остались одни, Ларс достал из рюкзака блокнот и карандаш:

— Попозируешь?

Меня? На бумаге? Он редко позволял себе делать такие наброски, берег для комиксов. И вот… Конечно, я согласилась. Уселась, как велели, чтобы свет падал красиво, чтобы тени лежали как надо. И пусть ноют уставшие мышцы, я останусь неподвижной столько, сколько нужно! Жаль только, мысли одолевают.

Хотя нет. Их не было. Ни одной, лишь пустота. Я так и не смогла поверить, что все это — взаправду.

— Что думаешь делать дальше? — Ларс кинул на меня короткий взгляд и снова уткнулся в блокнот.