Возвращение (СИ) - Штиль Жанна. Страница 48

Герр Уц, осторожно поинтересовавшись у господина нотара о его семейном положении, и узнав, что тот не обременён брачными обязательствами, оживился, тщательно присматриваясь к нему и выводя на разговор. Молодой человек оказался третьим и младшим сыном в семье графа. Несколько лет назад, повздорив с отцом, оставил родовое гнездо и подался в кандидаты на должность нотара. Являясь свободным человеком и христианином, он успешно сдал экзамены и доказал, что его пять органов чувств работают отлично, он имеет доброе имя и происхождение и не был объявлен вне закона или отлучен от церкви. Владение латынью, усидчивость и способность к делопроизводству укрепили его веру в правильности выбранного жизненного пути, а работа некоторое время в канцелярии, где он снискал авторитет смышлёного и подающего надежды молодого человека, наделила практическими знаниями и нужными связями.

Услуги нотаров были строго таксированы и приносили им большой доход. Клиенты предпочитали платить им, а не доводить дело до суда, избегая полного разорения. Репутация нотаров была высокой, что неудивительно, ведь их капиталом была порядочность.

Да и сам Эрих Фрейт, с виду высокий, интересный молодой человек с умным проницательным взором и отличными манерами мог составить выгодную партию не только для нетитулованной невесты среднего достатка, а и для девы из высшего сословия.

Герр Уц потихоньку вздохнул. От него не ускользнуло, какими глазами его новый знакомый время от времени поглядывал на подругу своей спутницы. И то правда — порозовевшее лицо Умертвия, её искрящиеся счастьем глаза, блуждающая на губах улыбка, то, как она вела беседу в таверне, впечатлили даже такого старого отшельника, как он. Всё же, будучи последовательным в своих действиях, Корбл, озарённый неожиданной мыслью, мечтал о претворении её в жизнь. Встреча с нужным человеком казалась весьма кстати. И не только по делу общинного луга.

Всю обратную дорогу домой управляющий хмурил лоб, обдумывая, как наилучшим образом представить успешному молодому человеку свою малолетнюю сестру?

Зима за высокими стенами неприступного замка, не считаясь с желанием людей, молящих о передышке, уж который день подряд засыпала дороги поместья плотным слоем колючего снега, кружила вьюгой, ревела ветром в каминных трубах, трещала жгучим морозом.

В жарко натопленном зале у огромного камина с полыхающим поленом размером с полдерева, собралась вся семья владельца замка и его гости. Раскрасневшиеся от выпитого вина и эля, раздобревшие от сытной поздней вечери, мужчины поглядывали на оживлённо гомонящих женщин, собравшихся в конце длинного стола у подноса с заморским пирогом, приготовленным пфальцграфиней. Наблюдали, как та, подвинув диковину к себе, длинным ножом разрезала его на части. Высокий и прямоугольный, украшенный ягодами вишни, земляники и брусники из варенья, он смотрелся инородно и величественно среди праздничных блюд, изобиловавших жареным мясом, рыбными и фасолевыми пирогами, протёртыми уваренными отварными овощами, копчёной рыбой и, конечно же, традиционным йольским окороком. Особое место заняли круглый лиственный хлеб и сладкая рисовая каша, похожая на кутью. Яблоки, различное варенье, сладкая выпечка никого не интересовали.

Элли, не выдержав напряжения торжественного момента, пользуясь тем, что все не спускают глаз с торта — так назвала пирог компаньонка баронессы — незаметно мазнула мизинцем у его основания, и, подцепив изрядную порцию сладкого крема, усеянного ореховой посыпкой, поспешно облизала пальчик, блаженно подняв очи к потолку. Кто бы мог подумать, что из масла, яиц и леденца с помощью обычной мутовки можно приготовить такое?!

Глянув в сторону мужской компании, расположившейся у другого конца стола, встретилась глазами с нотаром, потупившись, зарделась, прячась за спину сестры.

Эрих, улыбнувшись краем губ, вздёрнул бровь, чуть наклонив голову, следуя за ней взором.

Сегодня Стрекоза была необычайно хороша. Кукольное личико светилось мягким спокойствием, движения были плавными и грациозными. Сооружённая Наташей причёска в виде французской косы, заплетённой набок и украшенная крупной брошью с жемчугом, придала образу девушки таинственности, нежности и скрытой чувственности. Элли, смущённая, без грамма косметики выглядела слегка наивно и обезоруживающе. Куда пропала непоседливая, обиженная на всех девчонка? Было очевидно, что Эриху девушка приглянулась, причём взаимно.

— Этот с вишенкой я отнесу Эугену. — Оглянулась на мужа Тэрэсия, подставляя серебряную тарелку под кусочек кулинарного изыска. — А вон тем в клеточку Элли угостит господина нотара. — Легонько подтолкнула Стрекозу к столику, уставленному серебряной посудой. — Подай тарелку.

— Да, ему в клеточку как раз подойдёт, — усмехнулась Наташа, сглатывая слюну. Кофейные кремовые дорожки, сделанные с помощью кулька, свёрнутого из листа бумаги, позаимствованного у Эриха, вышли немного толстоватыми. — Пусть всегда помнит, что нужно действовать осмотрительно и воздавать должное Правде, советоваться с Честью, руководствоваться Справедливостью и работать с достоинством. — Перехватила взор молодого человека на Элли. Пришло в голову, что Ирмгарду такая красавица подошла бы больше. Вспомнив о Юфрозине, тяжело вздохнула. Захотелось узнать, как складывается семейная жизнь вице-графа и скоро ли молодая семья наградит его сиятельство наследным внуком. В душе шевельнулось беспокойство. Чёртов Бригахбург! Сколько должно пройти времени, чтобы забыть о нём?

Корбл, терпеливо выслушивал — в сотый раз! — рассказ подвыпившего барона о том, как он в прошлом году на охоте заколол кабана. Поддакивая ему и восторгаясь его смелостью, вполглаза наблюдал за пфальцграфиней. Вот уж кем нужно восторгаться! Два дня назад она, наконец-то, рассказала ему кто она и откуда. Повинилась, что под гнётом обстоятельств вынуждена была назваться вымышленным именем и солгать о том, что родом из Фландрии.

Он выслушал её молча, не перебивая и не торопя, когда она на какое-то время вдруг замолкала, нервно потирая руки и невидящим взором глядя сквозь него. Когда речь идёт о спасении собственной жизни, нужно ли осуждать за ложь? А вот то, что Вэлэри решилась на побег одна, без достаточного количества золота и без надежды на помощь, удивило его, повидавшего всякого в своей жизни.

Как он ни старался узнать, кто вынудил её покинуть своё поместье, женщина, вздыхая, неизменно повторяла:

— Нет, герр Уц, вам не нужно знать его имя. Поверьте, этот человек слишком опасен и может, просто проходя мимо, разрушить жизнь любого.

— Тебя тогда долго искали, — попробовал он зайти с другой стороны. — Весь постоялый двор перевернули, — усмехнулся, вспомнив, как насильно втянул её в камору к родильнице, — а ты находилась рядом. К нам тоже заходили…

— Да, я помню. Меня не узнали. Я сама себя не узнала бы.

— Что же они от тебя хотели? Не покрываю ли я опасную беглянку?

— Нет, я никого не убила и ничего не украла. Меня все почему-то принимают за лекарку, — пожала плечами. — Вот и он решил, что я смогу ему помочь.

— А ты отказалась… Но могла попробовать.

— Я не Господь Бог, герр Корбл. Когда обещают лишить тебя жизни, если ты не сможешь помочь, как думаете, это вдохновляет на то, чтобы попытаться? Да я от страха ничего перед собой, кроме виселицы, не видела!

Мужчина тяжело вздохнул. Мелькнула мысль, что Умертвие рассказала ему не всё. Да и кто он такой, чтобы рассчитывать на её полное доверие?

— Видно, от тебя ждали большего.

— Это самообман. Есть люди, которые в состоянии помочь себе сами. У них безграничная власть и много золота. Не мне вам рассказывать, какие двери оно открывает и какие творит чудеса.

— Даже так? — О том, что «этот человек» принадлежит к знати, усложняло дело. Пфальцграфиня должна находиться в розыске.

— Поэтому вам лучше не знать его имени. Он опасен.

— Не с ним ли связано убийство в таверне тем утром?

— Убийство? — Наташа задумалась. — Ничего не знаю про убийство. Впрочем, он способен на всё и данной ему властью может казнить и миловать любого. Говорю же вам, он опасен. И его слуги под стать ему. Видела одного на ярмарке, потому и плохо стало.